Мимезис

Глава 25

Темный Лорд молча ждал, пока Джинни приблизится. Всего несколько шагов — но ее сердце билось так, словно она пробежала много миль. Волдеморт неспешно протянул руку, откинув огненно-рыжую прядь, упавшую ей на лицо. Джинни едва заметно качнулась вперед — и окружавший их мрак вспыхнул, обернувшись черным бушующем пламенем.

Горела и сама Джинни: ей казалось, что вместо крови по ее венам бежит раскаленная добела лава, а сознание воспринимало происходящее урывками, яркими картинками, которые намертво впечатывались в ее память. Она целовала Волдеморта — и впервые с тех пор, как она узнала правду, это было ее желанием.

Почему-то вместо того чтобы подняться наверх, в спальню, они оказались в столовой. Тут было светлее: лунные лучи, проникающие сквозь окна, немного рассеивали густую пряную темноту, путались в иссиня-черных волосах Лорда, отражались в его нечеловеческих змеиных глазах.

Джинни чувствовала, что снова дрожит — на этот раз от острого возбуждения, которое, казалось, вытеснило собой все: не осталось ни мыслей, ни принципов, ни сомнений — только сжигающее ее изнутри желание. Словно, побывав в шаге от смерти, теперь она невыносимо нуждалась в том, чтобы ощутить всю полноту жизни.

Вряд ли Волдеморт испытывал что-то подобное, но и он был гораздо менее сдержан, чем обычно. Джинни смутно припомнила, что когда-то очень боялась, что он причинит ей боль, но сейчас ее это не волновало, хотя она понимала, что в этот раз от его прикосновений на ее коже наверняка останутся синяки.

Джинни даже не поняла, в какой момент она оказалась раздетой, при том что Волдеморт все еще оставался в своей строгой черной мантии. Она потянулась к серебряным пуговицам на его одеждах, но он грубо оттолкнул ее руку, усаживая Джинни прямо на их обеденный стол. Она сдавленно хихикнула — кто бы мог подумать, что Темный Лорд способен на подобные непотребства — но тут же протяжно застонала, выгнувшись ему навстречу.

Мантию Волдеморт до конца так и не снял, и от прикосновений тяжелой ткани по обнаженной коже Джинни пробегали мурашки. Она представила, как они выглядят со стороны: ее нагая фигура, обрамленная огненно-рыжими волосами, и он — возвышающаяся над ней ожившая тьма. По какой-то причине этот контраст казался одновременно унизительным и возбуждающим.

Волдеморт вошел в нее резко, сразу задав очень быстрый темп. Джинни вцепилась в его плечи, пытаясь подаваться навстречу. Затаившаяся сила Темного Лорда вновь вырвалась наружу, распахнулась за его спиной антрацитово-черными крыльями, хлынула в разные стороны. Джинни со стоном запрокинула голову — хрустальные подвески на люстре над ее головой раскачивались, тихо и мелодично звеня.

Джинни чувствовала, как внутри нее натягивается трепещущая, дрожащая струна, и подумала, что она бы не пожелала остановиться, даже если бы над ними сейчас разверзлись небеса. Судорожно комкая ткань его мантии, она подалась вперед, притягивая его еще ближе.

— Том!.. — задыхаясь, простонала она.

Он замер. Наступившую тишину нарушал лишь тихий звон хрусталя. Прошел краткий миг, растянутый в тягучую бесконечность.

— Ну хоть не «милорд», — прошептал он ей на ухо, прежде чем толкнуться вперед еще сильнее.

И, стремительно падая в бездну, Джинни подумала, что сейчас — в это самое мгновение — она могла бы назвать его как угодно. Если бы Том только пожелал… Но, к счастью, он молчал.

* * *

На следующее утро Джинни проснулась в своей постели. Простыни под ней были мятыми и влажными — точно она полночи мучилась от кошмаров. И лучше бы так оно и было... Перед глазами стремительно пронеслись воспоминания о прошлой ночи, и Джинни с протяжным стоном уронила голову на подушку. Мерлин великий! Как она могла?! Что она натворила?!

Ощутив во рту привкус желчи, Джинни стремительно кинулась в ванную. Она жадно пила ледяную воду прямо из-под крана — так, будто ее терзало похмелье. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было. От вчерашних прикосновений Волдеморта на ее коже действительно остались синяки — и сейчас они казались Джинни пятнами грязи.

Не меньше часа простояв под горячим душем, Джинни немного пришла в себя и вновь обрела способность ясно мыслить. Очевидно, что в объятия Темного Лорда ее толкнуло чудовищное эмоциональное напряжение и осознание того, что она избежала смертельной опасности. Да, это была величайшая глупость, но такое случается, и сейчас нет смысла изводить себя чувством вины. Тем более формально между ними не произошло ничего нового, ничего такого, что не случалось бы прежде. За исключением… Джинни резко тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли.

Вниз она спустилась решительной и собранной, в строгой темно-зеленой мантии, застегнутой на множество мелких пуговиц. Волдеморта Джинни нашла в библиотеке: он сидел в кресле, лениво листая страницы толстого и явно древнего фолианта.

— Доброе утро, — с усмешкой протянул он, увидев ее на пороге.

Джинни вскинулась, резко выпрямившись так, словно ей в позвоночник вбили стальной прут.

— Доброе, — быстро ответила она. — Я хотела с тобой поговорить.

— О Спруте?

— Что? Нет, о том… о том, что было вчера, — Джинни глубоко вздохнула, а затем решительно продолжила. — Это ничего не изменит. Я была не в себе и только из-за этого… Так бывает, что после пережитого стресса люди действуют на инстинктах, но это не значит, что…

— Чем дольше ты говоришь, тем более жалко это звучит, — прервал ее Волдеморт.

Его голос прозвучал холодно и очень презрительно. Джинни почувствовала, как внутри обжигающей пенной волной поднимается ярость.

— Это ты мне говоришь? — прошипела она и, помолчав пару секунд, продолжила ядовито и нарочито-спокойно. — Помнишь, как я однажды умоляла меня отпустить? Ты отказал, сказал, что просто не хочешь. Долгое время я думала, что ты делаешь это просто потому, что тебе нравится меня мучить. Но ведь дело в другом?

Волдеморт отложил книгу и впился в лицо Джинни напряженным взглядом — он был подобен змее, приготовившейся к броску.

— Наверное, ты бы и рад меня прикончить, — невозмутимо продолжила Джинни, — но одна восьмая души — та, что когда-то жила в Гарри — это гораздо больше, чем тебе хотелось бы, верно, Том?

Волдеморт неспешно поднялся со своего кресла и приблизился к ней почти вплотную.

— Я все еще легко могу тебя убить, Джинни, просто для этого мне потребуется небольшое волевое усилие, — произнес он, глядя на нее так, будто мечтал сделать это прямо сейчас.

Джинни лишь усмехнулась в ответ. Прошли те дни, когда Волдеморт легко мог заставить ее трястись от ужаса. На мгновение его лицо исказилось яростью, но тут же вновь застыло идеальной ледяной маской.

— Однажды я тебе уже говорил: даже не надейся, что в этом есть хоть капля чего-то подобного тому, что вы называете любовью, — вкрадчиво прошипел он. — Не обманывай себя, Джиневра, и не думай, что благодаря тому ничтожному осколку ты стала для меня чем-то большим, чем случайно подвернувшееся развлечение.

— Ты можешь не переживать, Том: это максимально далеко от того, что можно было бы назвать любовью, — отвернувшись от него, Джинни какое-то время молчала, наблюдая за танцем серебристых пылинок внутри холодных зимних солнечных лучей, которые проникали в библиотеку сквозь высокие стрельчатые окна и заставляли украшенные форзацы множества книг на полках вспыхивать золотым светом. — Впрочем, думаю, я понимаю, что еще мешает тебе поднять палочку и закончить уже этот фарс, в который ты превратил мою жизнь.

В змеиных глазах Волдеморта вспыхнуло пламя.

— Порази меня, — коротко приказал он.

Джинни покачала головой:

— В другой раз.

— Тогда пошла прочь, — презрительно бросил Волдеморт.

В ответ на его нарочитую грубость Джинни лишь усмехнулась, но, понимая, что терпение Темного Лорда на исходе, покорно направилась прочь. Однако едва она успела сделать пару шагов, как массивные двери библиотеки захлопнулись перед ней с такой силой, что Джинни рефлекторно отскочила.

— И еще кое-что, — раздался у нее за спиной ледяной голос Волдеморта. — Никогда больше не смей называть меня Томом.

— Ты правда не любишь свое имя из-за того, что оно такое же, как у твоего отца-маггла? — спокойно спросила Джинни, обернувшись.

Она ожидала вспышки гнева, но ее не было — вместо этого Волдеморт словно задумался на несколько мгновений.

— Когда-то, разумеется, так и было, — произнес он. — Но с тех пор прошли десятилетия, и сейчас я не люблю это имя просто потому что оно не мое. Тома Риддла не существует более шестидесяти лет: он умер еще тогда, вместе с тем, в честь кого был назван, и подумать, что сейчас кто-то может назвать меня его именем… Нет, Джиневра, не советую тебе делать так снова.

— Однако против имени Гарри ты ничего не имеешь, — ядовито заметила Джинни. — Даже настаивал, чтобы я звала тебя так наедине.

Волдеморт подошел к ней вплотную, настолько близко, что Джинни могла разглядеть едва заметные золотистые крапинки в его зеленых глазах.

— Верно, настаивал, — произнес он. — Потому что, моя дорогая, конспирация для нас сейчас превыше всего.

* * *

В то время как большую часть Британии заливали холодные дожди, в горах Шотландии уже выпал снег, и сияющий огнями Хогсмид выглядел так, точно Рождество наступит уже со дня на день. Гермиона почувствовала, как ее сумрачное настроение неминуемо ползет вверх. Чего, впрочем, нельзя было сказать о Роне:

— Заканчивала бы ты это, Гермиона, — мрачно пробубнил он. — Только зря время тратим.

— Мы это уже обсуждали, и не раз, — сухо ответила она, быстро идя по улочке, которая с их школьных лет, кажется, ни капли не изменилась.

— Лучше бы ребенка завели, — вдруг буркнул Рон.

Гермиона резко остановилась, точно налетев на невидимую стену.

— Это-то тут причем?! — удивленно воскликнула она.

Рон отвернулся, вдруг застеснявшись, словно подросток:

— Ну просто мне давно хочется, да и мама спрашивает…

— Рон, ты же понимаешь, что было бы безответственно планировать ребенка прежде, чем мы оба встанем на ноги и добьемся чего-то в профессиональном плане!

— У нас есть работа и дом — что еще надо? Или сперва ты планируешь стать министром?

Гермиона грустно усмехнулась:

— Мерлин с тобой, Рон! Величайшим достижением будет, если к сорока годам я стану хотя бы начальником отдела!

— И что, будем ждать сорока? — спросил Рон, состроив скорбную мину.

Не выдержав, Гермиона хихикнула:

— Нет, думаю, ждать больше не нужно.

— Ты… серьезно? Правда серьезно?! — воскликнул Рон, заключая ее в объятия. — Мерлин великий, как же я счастлив! Предлагаю заняться выполнением этого плана сегодня же! Чур, если будет девочка, назовем ее Розой!

Гермиона рассмеялась и быстро поцеловала мужа:

— А если мальчик?

— Как насчет дивного имени Калюмниоз? — с серьезным выражением лица предложил Рон. — Что ты хохочешь? Это, между прочим, в честь моего двоюродного прадедушки!

Отсмеявшись, Гермиона вновь посерьезнела:

— Но сперва нам все-таки надо разобраться в этой ситуации с Гарри, — со вздохом произнесла она.