Мимезис

Глава 22

— Уважаемый Визенгамот, прения окончены! — зычно объявил Кингсли. — Прошу вас проголосовать по поводу закона, предложенного мистером Поттером. Кто «за»?

В воздух медленно поднялась одна рука, за ней вторая, третья… очень скоро Джинни сбилась со счета, но рук было очень, очень много.

— Кто «против»?

Джинни успела заметить, что в числе поднявших руки была и мадам Эвермонд, и Освальд Шафик.

— Подавляющее большинство членов Визенгамота проголосовало «за», — провозгласил Кингсли. — Закон о дошкольном воспитании и обучении волшебников принят!

Удар его деревянного молоточка потонул в гуле аплодисментов.

Волдеморт вел Джинни сквозь беснующуюся толпу журналистов. Вспышки камер слепили, от бесконечных вопросов звенело в ушах. Но дорогу наглые репортеры им все-таки не заступали: словно чувствуя хищную натуру Волдеморта, они отходили в сторону, давая ему пройти, и вились вокруг, точно назойливая мошкара вокруг горящего фонаря.

— Мистер Поттер! Расскажите, как вам удалось в одиночку задержать банду Джека Бэркса по прозвищу Спрут! И где же скрывается сам ее главарь?!

— Мистер Поттер, как вы оцениваете свои шансы в предстоящей предвыборной гонке?!

— Миссис Поттер! Джиневра! Скажите…

Джинни невольно придвинулась ближе к Волдеморту, сильнее сжав его локоть. Впереди уже маячили заветные камины.

— Гарри Джеймс Поттер! Нам надо поговорить! — раздался сзади знакомый громкий голос.

Взъерошенная Гермиона с трудом протиснулась сквозь толпу журналистов, как на буксире таща за собой растерянного Рона.

— Немедленно! — выпалила она, пронзая Волдеморта яростным взглядом.

Джинни точно знала, что Волдеморт почувствовал, как она вздрогнула. Внутри внезапно вспыхнул иррациональный и несправедливый гнев на Гермиону: провоцировать Волдеморта — все равно, что кричать на дракона, а подруга даже не осознает, что рискует не только собой, но и Роном!

«Спокойно, — сказала себе Джинни, — тут куча народа, он не станет…»

— Поговорить? — обманчиво-мягко переспросил Волдеморт. — Конечно, почему нет? Приглашаю вас с Роном на ужин — приятно будет пообщаться со старыми друзьями.

Ноги Джинни будто бы налились свинцом, но Волдеморт, словно не заметив слабого сопротивления, увлек ее за собой в пронзительно-изумрудное пламя.

* * *

— Эльфы, ужин на четверых! — коротко приказал Волдеморт, выйдя из камина и небрежным движением палочки очищая рукав своей мантии от налипшей на него сажи.

— Ты же не собираешься… — быстро начала Джинни, но ее прервал вспыхнувший зеленью огонь в камине.

— Гарри… — начала Гермиона, едва выйдя из изумрудного пламени.

— Прошу в столовую, — перебил ее Волдеморт.

Им троим не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

— Располагайтесь! — радушно объявил Волдеморт, первым усаживаясь за стол. — Отпразднуем мою победу.

— Мы не есть сюда пришли! — гневно ответила Гермиона. — И уж тем более не праздновать! Гарри, что ты творишь?!

— А что конкретно тебя так возмущает? Или ты не хочешь защитить маленьких магглорожденных волшебников?

— Может, этих недалеких идиотов твоя речь и обдурила, но не меня же! Гарри, ты сделал так, что теперь десятки детей будут жить в приюте, в разлуке со своими родителями!

— Не в приюте, а в пансионе.

— В пансион отправляют добровольно, а их будут забирать силой даже из хороших семей, в которых они живут в любви и безопасности! И ради чего?!

— Ради их ранней социализации в магическом мире, разумеется.

— Что-то мне это напоминает, — яростно процедила Гермиона. — «Украденное поколение»! Возможно, ты не знаешь, но тогда маггловское правительство Британии отнимало детей у австралийцев, якобы тоже с целью их защитить и социализировать. А на самом деле — чтобы вырастить себе удобных слуг!

Волдеморт отложил приборы и усмехнулся:

— Отчего же не знаю? Знаю. Но ты действительно считаешь, что сравнивать современных магглов с дикарями-туземцами — это корректно?

— Ты!.. То, что ты говорил о магглах — это же все неправда! — возмущенно выдохнула Гермиона. — Ты все переврал!

— Неужели? Хочешь обвинить во лжи миссис О'Рейли или всех тех магглорожденных, которые дали свои показания в письменном виде?

— Я не говорю, что они лгали — я говорю, что лгал ты! Послушай, Гарри, я знаю, твоя жизнь с Дурслями не была идеальной, но то, что ты там говорил…

— А с чего ты взяла, что это неправда? — с усмешкой спросил Волдеморт. — Потому что я не рассказывал? А ведь Рон сам видел решетки на моих окнах. Было ведь, верно, друг?

— Да, — смущенно пробормотал Рон. — Было.

— И никто не обратил внимания — всем было наплевать, — произнес Волдеморт, и его слова острым лезвием полоснули по сердцу Джинни.

Неужели над Гарри и правда так издевались все детство?! А потом его ждал Хогвартс, где каждый год подстерегала новая опасность, затем война… Война — и смерть в Запретом Лесу. Смерть, о которой никто так и не узнал. Мерлин великий, у него ведь даже могилы нет!..

— Ты мог сказать об этом кому-то: МакГонагалл, Дамблдору, миссис Уизли, наконец! — гораздо менее уверенно произнесла Гермиона. — А не обвинять нас — мы же и сами тогда были детьми. Гарри… мне очень жаль, что мы не помогли тебе, когда ты так в нас нуждался, но это не отменяет того, что я сказала прежде. Например, то, что ты говорил про маггловские приюты — это же полнейшая неправда! Может, лет сто назад так и было, но теперь-то у магглов детских домов почти не осталось — детей очень быстро разбирают по приемным семьям. И в нашем детстве все уже так и было! Но ты специально рассказывал Визенгамоту и журналистам всякие ужасы: про то, что сирот считают людьми второго сорта, и прочее! Неужели ты не понимаешь, что этим спровоцируешь рост магглоненавистничества в нашем обществе? Зачем, Гарри?!

— Затем, что мне был необходим красивый закон, который понравится и широким общественным массам, и консерваторам.

— И все?! И лишь ради этого…

— Именно, Гермиона, — спокойно ответил Волдеморт, холодно улыбнувшись. — Это политика, так что я не понимаю, что тебя так удивляет.

— Меня удивляет, как мой некогда лучший друг превратился в беспринципного мудака, подобного тем, кого он всегда презирал! — громко отчеканила Гермиона, вскочив на ноги.

Глаза Волдеморта полыхнули ледяным огнем, и Джинни быстро накрыла его руку своей.

— Вам лучше уйти, — выпалила она. — Ясно, что сейчас спокойного разговора все равно не выйдет.

Гермиона презрительно фыркнула, прежде чем с громким хлопком раствориться в воздухе.

Рон окинул их растерянным взглядом:

— Я думаю, вы просто неправильно друг друга поняли, верно? — неуверенно произнес он. — Но Джинни права — вам обоим стоит успокоиться, а потом встретиться, например, в Норе, и все обсудить.

Он вздохнул, взлохматив свои огненно-рыжие волосы:

— Ладно, я тоже пойду… Пока.

Рон аппарировал, и Джинни наконец-то смогла вздохнуть. Она заметила, что рука, которой она накрыла кисть Волдеморта, дрожит, и поспешно ее отдернула.

Темный Лорд смерил Джинни насмешливым взглядом, но, хвала Мерлину, кажется он не злился.

— Скажи мне, Джиневра, — вкрадчиво произнес Волдеморт. — Ты правда думала, что я убью твою грязнокровную подружку? Когда пол-Атриума Министерства слышало, куда она пошла?

— Нет, об этом я не думала. Но, например, ты мог бы сперва пытать ее и Рона Круциатусом, а потом стереть им память. Ты ведь так уже делал: со мной и с тем священником.

Волдеморт улыбнулся:

— Мог бы, — произнес он, — но, как видишь, не стал. И, предвосхищая твои вопросы, я не собираюсь ей мстить, также как ты не стала бы ползать по кустам в поисках цапнувшего тебя садового гнома. Недостойная цель, хотя в свое время мне потребовались некоторые усилия для того, чтобы помешать ей сделать стремительную карьеру. Все-таки героиня войны…

Джинни промолчала, и между ними повисла вязкая, тягучая тишина.

— Скажи, — глубоко вдохнув, выпалила Джинни. — То, что ты говорил о Гарри — это правда?

— Нет, — медленно ответил Волдеморт. — Разумеется, магглы терпеть его не могли. И в чулане запирали. Но ему никогда не доставалось ничего серьезнее затрещин и подзатыльников, да и голодом его никто не морил. Если бы Поттер не был таким слабохарактерным, он бы еще в детстве мог указать магглам на их место. Но он предпочитал страдать. Что же, его выбор.

Джинни затопила волна облегчения. Хвала Мерлину, по крайней мере, она и Рон с Гермионой не были для Гарри настолько уж плохими друзьями!..

— А рассказ миссис О'Рейли?

— Правда от первого до последнего слова. Не так вы представляли себе магглов, верно?

Джинни проигнорировала его шпильку.

— А о своем детстве ты сказал правду? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Абсолютную, — ответил он и издевательски усмехнулся. — Хочешь меня пожалеть?

— Нет, Лорд Волдеморт, тебя я точно жалеть не собираюсь, — спокойно произнесла Джинни.

— И правильно, — вкрадчиво протянул Волдеморт, — ведь все, кто в свое время доставлял мне неудобства, уже давно сгнили в земле. И я тебя уверяю: в тот момент, когда я все-таки решал даровать им смерть, они меня благодарили.

* * *

Рон сидел на диване в их маленькой, но очень уютной гостиной и с тревогой следил за тем, как Гермиона мечется из угла в угол, точно запертая в клетку львица.

— Ничего не понимаю, Рон! — воскликнула она. — С Гарри что-то не так!

— Ты только сейчас заметила? — грустно хмыкнул Рон. — Я уж и забыл, что когда-то он был совсем другим. Слава победителя Того-Кого-Нельзя-Называть явно не пошла ему на пользу.

— Я не об этом… Та история с «украденным поколением» — откуда Гарри о ней знает? Он прожил в мире магглов всего одиннадцать лет! Мерлин, да во время учебы в Хогвартсе он не знал даже, кто такой Кромвель!

— Ну значит, он прочитал про это твое поколение, когда разрабатывал свой законопроект.

— Это меня и пугает, Рон! Как Гарри, узнав об этой чудовищной истории, мог счесть повторение хорошей идеей? Это же чистый расизм!... А наш Гарри никогда…

— Он уже давно не наш Гарри, — сухо перебил Рон. — Думаю, если бы он не был женат на Джинни, мы еще много лет назад совсем перестали бы общаться.

Гермиона села на диван рядом с ним и, тяжело вздохнув, помассировала виски кончиками пальцев:

— Знаешь, в последнее время я все чаще думаю, что же с ним случилось? Почему Гарри так резко изменился сразу после победы? Что вообще произошло тогда в Запретном лесу? Он ведь ушел туда на встречу с Волдемортом, чтобы умереть — так как же ему удалось выжить?

Рон почувствовал пробежавший по коже холодок: совсем как однажды в детстве, когда Фред с Джорджем засунули ему за шиворот огромную склизкую жабу.

— На что ты намекаешь? — спросил он, почему-то понизив голос.

— Если бы я знала, Рон, — растерянно ответила Гермиона. — Если бы я только знала…

* * *

Волдеморт был прав: его новый закон был с восторгом принят широкой общественностью. А еще через пару недель он официально объявил, что собирается баллотироваться на пост министра магии. Джинни в этот момент стояла с ним рядом, идеально красивая и холодная, ослепленная вспышками камер. Вот так — под аккомпанемент оваций и радостных криков — магический мир стремительно несся в пропасть, увлекая ее за собой.