Мимезис

Наконец-то вернувшись домой и накинув на себя Согревающие Чары, Джинни, как была в богато расшитой алой мантии, вышла на балкон. В ушах до сих пор стоял гул аплодисментов, а перед глазами маячили радостные лица. Бедные глупые волшебники…

Маггловский мир спал — только вдалеке тускло сияли одинокие горящие окна. Пустынная площадь Гриммо тускло блестела брусчаткой, мокрой из-за недавно прошедшего дождя. Чуть подумав, Джинни достала пачку сигарет, которую недавно зачем-то купила в Косом переулке, немного повозившись, вытащила одну и неловко прикурила от волшебной палочки. В горле тут же запершило. Облокотившись о перила, она осторожно выдохнула призрачно-серый дым. Курильщики, словно сговорившись, утверждали, что это помогает успокоить нервы, но пока все, чего добилась Джинни — легкого головокружения и странного привкуса во рту.

— Мне начинает казаться, что я плохо на тебя влияю, — позади раздался холодный голос.

У Джинни вырвался нервный смешок:

— Да уж, пожалуй, — саркастично ответила она.

Волдеморт подошел ближе и, встав рядом, требовательно протянул к ней руку.

Джинни даже недоуменно моргнула, не сразу сообразив, чего он от нее хочет.

— Ты что, собираешься отнять у меня сигареты? — недоверчиво фыркнула она.

Взгляд Волдеморта тут же потяжелел, и Джинни протянула ему пачку:

— Да забирай, мне не жалко — все равно это редкая гадость.

Волдеморт усмехнулся и вытащил одну сигарету из пачки в ее руке. Ловко прикурив от волшебной палочки, он глубоко затянулся, чуть запрокинув голову.

— Ты… — Джинни замялась, удивленно глядя на эту дикую картину. — Никогда не видела, чтобы ты курил.

— Я бросил, в одиннадцать лет, перед Хогвартсом, — спокойно произнес он. — Начал в восемь. Но и потом, на каникулах, иногда мог закурить — если это казалось рациональным для создания нужного образа.

— А сейчас это кажется тебе рациональным? — спросила Джинни.

— Сейчас я составляю тебе компанию, — невозмутимо ответил Волдеморт.

В наступившей тишине Джинни осторожно сделала еще пару затяжек, изо всех сил стараясь не закашляться.

— Скажи, а Роули-старший, тот, который Абель, — он был Пожирателем Смерти? — неожиданно для себя самой произнесла Джинни.

— Он остается им и по сей день, — ответил Волдеморт. — А почему ты спрашиваешь?

— Помнишь прием у Гринграссов, где-то месяц назад? Он сказал мне, что ты — в смысле, Гарри Поттер — лучшее, что могло случиться с магическим миром. А я спросила: «Неужели даже лучше, чем Лорд Волдеморт?»…

Он рассмеялся своим жутким холодным смехом, который еще недавно повергал Джинни в ужас. Но не в этот раз — сейчас только мурашки по спине пробежали.

— И что Абель? — отсмеявшись, спросил он.

— Жутко перепугался и уверял меня, что никогда не имел к тебе никакого отношения.

— Ну я ему это еще припомню. Вокруг сплошные лизоблюды и трусы, — произнес Волдеморт, ловким щелчком пальцев отправив в полет слабо тлеющий окурок.

Джинни проследила, как он по широкой дуге падает вниз — точно очень маленькая комета.

— Давно хотела спросить, — задумчиво протянула Джинни. — Ты же хозяин Старшей палочки, так почему вместо нее ты используешь… другую?

— Палочку Гарри Поттера, ты хочешь сказать? — усмехнулся он. Мгновение — и она оказалась у него в ладони, словно возникнув из воздуха.

— Истинному хозяину Старшей палочки не обязательно даже держать ее в руках: любой он будет колдовать, как Бузинной. Так что я предпочитаю не демонстрировать ее лишний раз. А палочка Поттера прекрасно мне подходит: в ней перо того же феникса, что и в моей. И она из остролиста. Знаешь ли ты, Джиневра, что символизирует остролист?

— Понятия не имею, — сухо ответила Джинни.

— Возрождение, — с видимым удовольствием произнес Волдеморт. — Символично, не так ли?

— Очень.

Уловив отсутствие всяческого энтузиазма в ее голосе, Волдеморт тут же помрачнел.

— Кстати, не забудь завтра заказать себе парадную мантию на мою инаугурацию, — холодно приказал он.

Джинни усмехнулась:

— А ты даже не сомневаешься, что выиграешь выборы?

— Ну разумеется я выиграю, Джиневра.

— Знаешь, иногда я мечтаю получить хотя бы мизерную часть твоей самоуверенности, — задумчиво произнесла Джинни.

— В первую очередь для этого необходимы основания, — с издевкой ответил Волдеморт.

— Считаешь меня ничтожной и ни на что не способной?

Он вдруг оказался до ужаса близко, вжав ее в перила балкона.

— Не расстраивайся: в глобальном смысле все люди кажутся мне довольно слабыми и примитивными созданиями. А что касается тебя… — Волдеморт чуть помедлил, внимательно глядя на нее, — как я уже говорил, я считаю, что ты совершенно нерационально расходуешь данную тебе силу.

— Ты поэтому позволил мне стоять, направив на тебя палочку? — спокойно спросила Джинни. — Потому что был уверен, что я не смогу тебя убить? Или ты знал, что, даже если бы я все-таки решилась, это было бы бесполезно? Тебе вновь удалось обмануть смерть?

Волдеморт рассмеялся:

— Нет-нет, моя дорогая, уверяю, это работает только в сказках.

— Что именно? — нахмурилась Джинни, надеясь, что недоумение в ее голосе звучит естественно.

В воздухе пахнуло озоном, Джинни показалось, что она почти слышит сухой угрожающий треск его магии, внезапно заполнившей все вокруг. В противовес этой угрозе его голос звучал очень мягко и от того еще более пугающе:

— Только в сказках плененной принцессе удается разговорить дракона и выведать, как именно его можно убить.

— Может, ты и дракон, — негромко, но очень уверенно произнесла Джинни, пристально глядя в его жуткие змеиные глаза. — Но я — не твоя добыча.

Волдеморт чуть склонил голову набок и окинул ее заинтересованным взглядом.

— Ты правда так думаешь? — спросил он, словно всерьез рассуждая над ее словами, а затем усмехнулся. — Посмотрим, Джиневра, и, думаю, мы уже скоро узнаем, так ли это.

Джинни подумала о надежно спрятанных смертельно ядовитых кристаллах — и ослепительно улыбнулась ему в ответ.

* * *

Фойе магазина «Твилфитт и Таттинг» как всегда сияло золотом и хрусталем. Джинни вдруг вспомнила, как когда-то она, проходя мимо этого места, даже сквозь стеклянную витрину заглянуть стеснялась, а вершиной ее мечтаний была мантия от мадам Малкин — пусть самая простая, но зато новая. Как бы дорого она сейчас заплатила, чтобы вернуться в те времена!..

— Миссис Поттер, как же я счастлива вас видеть! — из-за вешалок с одеждой поспешно вышла худая светловолосая дама.

— Здравствуйте, мадам Твилфитт! — ответила Джинни, растянув губы в доброжелательной улыбке.

— Чего желаете? У нас как раз вышла новая коллекция!

— Мне необходима парадная мантия, — Джинни вздохнула, — на инаугурацию.

У мадам Твилфитт тут же загорелись глаза:

— Индивидуальный пошив, как я понимаю? Ну разумеется! Пойдемте, моя дорогая, пойдемте!

Мадам Твилфитт отвела Джинни в отдельный кабинет.

— Вот, взгляните на каталог и скажите, какой фасон вам бы хотелось. И цвет, конечно же, тоже.

Джинни подняла взгляд от ярких колдофото:

— Я хочу черную.

Мадам Твилфитт изумленно распахнула глаза:

— Черную?! Но миссис Поттер, как же так? Это же инаугурация, такое торжественное событие, а черный цвет — он же траурный…

Джинни горько усмехнулась:

— Знаю. Я и хочу черную.

* * *

Рон тихо, стараясь не шуметь, вошел в прихожую, стянул с себя мокрый от дождя форменный плащ и, приглядевшись, увидел, что из-под закрытой двери в гостиную пробивается свет. Вздохнув, он, больше не таясь, сбросил сапоги и прошел внутрь.

— Гермиона, ну что ты опять не спишь? Глубокая ночь на дворе!

Супруга сидела на диване, обложившись листами пергамента, и что-то увлеченно строчила в небольшом блокноте.

— О, Рон! Ты уже вернулся с дежурства?

— Как видишь, — хмыкнул он, левитируя себе из кухни ужин. — А ты все работаешь…

— Это не совсем работа, — откликнулась Гермиона.

— А что же? — спросил Рон, устраиваясь за столом напротив жены.

Под руку ему попался вчерашний номер Ежедневного Пророка, с передовицы которого на него смотрел Гарри. Сокрушенно вздохнув, Рон резко свернул газету, отодвинув ее подальше — смотреть на бывшего друга не хотелось.

— Я изучала всю политическую деятельность Гарри за последние годы, — ответила Гермиона, заправив за ухо непослушную пушистую прядь волос.

— Что? Мерлин великий, милая, зачем?

— Затем, что я хочу разобраться, что с ним происходит. Как бы Гарри не изменился за прошедшие годы, он все еще наш друг.

Рон скептически хмыкнул.

— Да, я с тобой согласна, — грустно вздохнула Гермиона. — Знаешь, что я выяснила? Вот, взгляни сюда, — она протянула ему свой блокнот.

Рон с сожалением отвлекся от жареной курицы и скосил глаза на исписанные убористым почерком страницы.

— Смотри, получается, что Гарри, пусть и неявно, но очень давно сотрудничает с консерваторами, причем не с умеренными, типа мадам Эвермонд или Шафика, а с самыми отвратительными — с пуристами. Та же Нотт получила свою должность благодаря Гарри!

— Хочешь сказать, он спутался с недобитыми Пожирателями?! — гневно воскликнул Рон. — А как же Джинни?! Я уверен, она ни о чем таком даже не подозревает!

— Сложно сказать — я про Пожирателей, разумеется, не про Джинни. Он свидетельствовал против Малфоев. Даже я не стала — пожалела Драко.

— И очень зря! — фыркнул Рон.

— Не говори так — он свое и так уже получил. А Гарри… я не понимаю, чего он добивается! Например, я узнала, что он год назад активно участвовал в продвижении закона, разрешающего добычу некоторых опасных ингредиентов для зелий. Но он же не мог не понимать, что следом неизбежно разрешат многие темномагические заклинания и книги! Глава Аврората, который способствует легализации черной магии — ты вообще можешь такое представить?!

— Легко — если его новые друзья ему за это заплатили.

— Рон, ты помнишь, что мы говорим о Гарри?! — отчаянно воскликнула Гермиона. — Пусть он изменился, но он не мог вот так продаться, Рон, не мог!

Рон растерянно смотрел на жену, не зная, как ее успокоить. Он только теперь заметил ее утомленный вид и болезненную синеву под глазами.

— Гермиона, тебе надо отдохнуть, — сочувственно произнес он.

— Я узнала кое-что еще, — произнесла она, будто не слыша его. — Ты знаешь, как работает окклюменция?

— Это-то тут при чем? — вздохнул Рон, наливая себе большую чашку крепкого чая. — Какое-то представление имею — нас же учили в Академии.

— А вот я заинтересовалась ей только сейчас, как-то все не до того было. И сразу обнаружила кое-что очень странное. Помнишь, как Гарри после гибели Добби смог закрыть свой разум от Волдеморта? Я выяснила, что окклюменция работает совсем по-другому, она не бывает спонтанной, а сильные переживания не помогают, а напротив делают человека еще более уязвимым для легилимента.

Рон растерянно наморщил лоб:

— Ну да, это правда.

— А это значит, что не Гарри тогда закрылся от Волдеморта, а наоборот — Волдеморт от Гарри. Это он заблокировал связь.