Городской детектив. Штопая сердца

– Что сделать? – невольно спросила Лисицына, не ожидающая такого развития событий.

– Прости, Анечка. Пилюли по расписанию, – Соболев заглотил целую горсть разных таблеток, – иначе может приступ случиться. Так вот, я вернулся к Зиночке и сделал ей особое предложение. Я согласился содержать её и ребёнка, и она при этом могла уйти с низкооплачиваемой работы, если она согласится на процедуры. Я ей не стал разъяснять назначения, просто сказал, что это полезно для ребёнка. Ну а Зиночка была недалёкого ума, и её в принципе устраивало такое положение вещей. И когда ребёнок развивался ещё в чреве матери, я стал стимулировать его мозговую деятельность. – Соболев немного растянул узкий ворот рубашки и продолжил. – Уже в раннем детстве я понял, что у меня всё получилось – он был уникальным ребёнком. Читать он научился в два года. Читать, Аня! Причём бегло. Он легко складывал в уме, умножал, а дальше был просто восторг. – лицо мужчины вдруг помрачнело. – Ну а потом его безумная мать, не посоветовавшись со мной, начала водить его в какие-то кружки. Да, он был особенным ребёнком, очень развитым, но отстранённым, и какой-то недоучка сказал, что моему мальчику не хватает социализации. А для него это было слишком и он замкнулся в себе. Так шёл год за годом, с каждым днём всё становилось только хуже, он уходил в свою внутреннюю реальность и ему только там было интересно. На момент встречи с тобой, он даже перестал разговаривать.

– Вы хотите сказать, что тот мальчик на шлейке был вашим сыном?

– Да. Я ведь думал, ты всё вспомнила и поняла. – лицо Соболева подёрнулось красными пятнами, и он закашлялся. – Но, видимо, всё-таки старость берёт своё, не рассмотрел.

– Я не очень улавливаю при чём здесь я? – спросила Лисицына. – И дело, с которым я к вам пришла.

– Аня, твой побег тогда дал моему мальчику импульс, чтобы выплыть из клетки внутреннего мира, куда он погружался. Ты стала его восторгом, эмоцией, он буквально выбежал за тобой из омута своих иллюзий. Он буквально за пять лет выполз из болота внутренних переживаний и стал жить.

Анна Михайловна старалась не подавать вида, но ей становилось не по себе. Когда в памяти всплыла та встреча, она снова увидела лицо мальчика и поняла, что её напугало. Наверное, в тот момент произошёл перелом в её сознании, и Анна перестала бояться безумия, поняв, что страшно не помешательство, а его носитель.

– Прости, то что он пытал тебя, это был акт соития с тобой. По-другому он не смог бы получить свою высшую награду. Аня, ты для него загадка, ты выжила и снова вышла на тропу. Понимаешь?! Он специально всех вас подобрал, он сплёл эту сеть и сделал так, чтобы тебе стало интересно, и ты выплыла из того болота страха, куда он тебя загнал. – голос Соболева стал чуть тише. – Конечно, вылезла побочка, он стал изощрённо агрессивен, но разве это не стоит такого прорыва?! И необходимую для работы мозга и жизнедеятельности эмоцию и чувства, ему даёт только выстраивание долгих и запутанных схем. Он долго учился, присматривался к тебе, а потом, когда понял, что готов, сделал всё для вовлечения тебя в игру.

– Что вы хотите сказать? – у Анны нехорошо закололо сердце. – Человек, которого мы ищем, это ваш сын?

– Да, Аня.

– Где он?

– Аня, я теперь даже не знаю, как он выглядит. – обречённо сказал психиатр. – Он много раз делал пластику. Он меняет лица.

– Да где он деньги-то на всё это берёт?

– Ты думаешь для такого мозга это проблема? Он играет на бирже, чувствует колебание валютного рынка. У него есть недвижимость, он рантье.

– Владимир Иванович, вы вообще осознаёте, что происходит? – вкрадчиво спросила Лисицына, на которую сейчас буквально обрушилась эта информация.

– Он свёл вас со Стасом. В нормальной жизни вы бы никогда не проявили друг к другу чувств, вы абсолютно разные, но сейчас вы очень похожи. Вы ранены этой жизнью. Он дал вам выдох. Он дал вам пространство безопасности, дал островок спокойствия, когда вы друг с другом. – бормотал Соболев, не отвечая на её вопрос.

– Что вы хотите сказать?

– Нет-нет, он, конечно, не связывал эту сеть от убийства дочери Визгликова. Но я думаю, что у него не складывался пазл, а резонансное дело с этим убийством как раз было нужно для полной картины. Аня, он творец, он пишет сценарий, ищет своих героев, потом собирает конструкцию, подыгрывает моменты… Он, как демиург строит свою Вселенную.

– Владимир, вы безумны. Чем вы восхищаетесь?

– Своим творением, Аня. Я, как родитель и как учёный, смог создать совершенство.

– То есть получается, что он и вас пытал? – щека женщины нервно дёрнулась, и в память стали колоть всплывающие воспоминания, наполненные криками, ужасом и долгой, мучительной болью.

– Это выражение его чувств. Он был мне благодарен. Он не знал, как ещё выразить восторг, он сказал спасибо, как сумел.

– Вы совсем не осознаёте масштаба трагедии? Вы понимаете сколько женщин он замучил? Скольких мужчин пытал? Вы создали чудовище. И покрывали его.

– Нет, я создал уникальный объект. Я написал по этой теме уже десяток работ и теперь, когда я уже не могу дальше хранить эту тайну, после моей смерти их опубликуют. Учёный мир просто будет трепетать.

– А вы не боитесь, что вас просто осудят ваши же коллеги? – спросила Лисицына, чувствуя, как у неё просто исчезают все силы.

– Анечка, – он улыбнулся, – мои коллеги в разных областях науки загубили такое количество живых организмов, что мой эксперимент просто будет казаться невинным.

– Ладно, это уже демагогия. Вы можете хоть как-то помочь найти его?

– Аня, я не буду этого делать. Для моего мальчика это просто любовные отношения с тобой. А как отец может лезть в личную жизнь сына? Нет, милая. – Соболев стал часто дышать, потом стал тереть ладони друг о друга и произнёс. – Думал, умирать будет легко, ан нет, тянется людская душонка к жизни, цепляется.

– Да чтоб тебя, – Лисицына только сейчас осознала, что произошло. Женщина подскочила, выбежала в коридор и крикнула. – Стас, срочно нужны медики. Он отравился таблетками.

Вернувшись, она увидела, что Соболев бледной тенью оседает на своём кресле, руки мужчины плетьми повисли с двух сторон, ноги разъехались, нижняя челюсть чуть отвисла.

– Владимир Иванович, очнитесь…

Анна теребила мужчину, пыталась растирать ему руки, цеплялась за него, когда прибежали медики, и Визгликов оттаскивал женщину от затухающего тела психиатра. Наконец Стас вытащил её в коридор, схватил с подоконника графин с зеленоватой водой, предназначенный для полива цветов и выплеснул жидкость в раскрасневшееся лицо женщины. Анна почти сразу затихла. Она стояла и смотрела невидящим взглядом в стену, с мокрых волос срывались капли и оседали на тонкой блузке некрасивыми разводами.

– Пойдём-ка присядем. – сказал Визгликов и мягко взял её за руку.

Лисицына послушно пошла за ним, опустилась на мягкое кресло, приняла стакан воды, но взгляд её продолжал блуждать в пространстве. Анне казалось, что она тонет, медленно погружается в кипящий котёл воспоминаний, в котором теперь никогда не найдёт выход из этого лабиринта страха. Визгликов пытался уловить хоть какой-то намёк, что Анна его слышит, но всё было бесполезно.

– Простите, – Стас услышал за своей спиной тихий женский голос. – Меня зовут Алевтина Николаевна, я главный врач больницы. Я в некотором шоке от произошедшего.

– Да мы, знаете ли, тоже. – Визгликов поднялся с кресла и отошёл от Анны на несколько шагов.

– Что с ней? – невысокая тёмненькая женщина быстро нацепила очки и приблизилась к Анне Михайловне. – Вы слышите меня? – она стрельнула глазами на Стаса и коротко скомандовала. – Быстро ко мне пришлите медсестру из кабинета Соболева.

– Что с ней?

– Быстрее! Потом побеседуем. – резко сказала женщина и, присев рядом с Анной, мягко взяла её за запястье. – Ей нужна помощь.

***

Латунин приоткрыл дрожащие веки, оглядел мутное пятно палаты, почувствовал острый приступ тошноты и выдирающую горло сухость. Мужчина проморгался, поскрёб языком потрескавшиеся губы и тихо просипел:

– Есть кто?

– Здесь, я здесь.

Воздух вокруг расцвёл сладкими ароматами Надиных духов, и перед собой Роман увидел нечёткий овал лица девушки.

– Пить.

– Сейчас, – на секунду Надя исчезла, но потом появилась вновь, и на губы мужчины легла долгожданная прохлада воды. – Прости, но только губы могу смочить.

– Что случилось?

– Вы с Журавлёвым попали в аварию.

Латунин резко замолчал, на задворках памяти заплясали яркие картинки, и он с трудом проговорил:

– Журавлёв жив?

– Давай потом…

– Надя, я сейчас отключусь, – Роман чувствовал, что откуда-то с середины тела ползёт слабость.

– Нет. Он погиб. – тихо уронила девушка.

– Наклонись ко мне, – замирающим шёпотом сказал Латунин и прежде чем провалиться в новую волну беспамятства шепнул девушке несколько слов.

Спустя час, Надя приехала на своё рабочее место. Девушка прошла в кабинет Нинель Павловны и, плотно прикрыв за собой дверь, спросила:

– Вы Журавлёва осматривали?

– Да.

– Что там? – напряжённо спросила Надя.

– Надя, ёперный театр, труп там после ДТП. – вспылила Нинель Павловна.

– Я хочу провести повторный осмотр вместе с вами. – упрямо проговорила девушка.

Заведующая моргом вскинула на неё глаза, несколько секунд смотрела на девушку, но видя непривычную непреклонность, сняла очки и тяжело встала со стула.

– Ну, пошли, раз тебе так приспичило.

Подкатив тележку с телом Журавлёва под яркий свет лампы, Нинель Павловна откинула простыню и воззрилась на Надю.

– Что ищем?

– Сейчас, – девушка, натянув перчатки, стала быстро осматривать верхнюю часть туловища, потом сбегала в соседнее помещение, включила в розетку машинку для бритья и стала полосами снимать с головы тела волосы. Затем вдруг остановилась и, подняв глаза на коллегу, пальцем показала на след от инъекции.

Нинель Павловна некоторое время рассматривала место прокола, потом вздохнула, подкатила столик с инструментами и сказала:

– Позвони Визгликову, скажи, чтобы приехал.

***

Когда Погорелов вошёл в их прежний кабинет в управлении, то увидел Визгликова лежащим на рабочем столе.

– Это какая-то новая корпоративная этика? – спросил он.

– Да.

– Ну чего-то не очень удобно работать, наверное.

– А зачем? – спросил Стас. – Да и почти уже некому работать. У нас не работа, а такая игра на выбывание.

– А чего ты сразу не сказал? Я бы не мотался полдня, чтобы разузнать всё про машину, которую Глаше презентовали. – зевнул Погорелов.

– Чё узнал? – равнодушным тоном спросил Визгликов, глядя в потолок.

– Приобрели её в Купчино. Машина новьё, брали с салона, бабло поступило от некого Бородулина А.В. – сказал Погорелов, заглядывая в бумажки. – Разыскал, поехал, допросил с пристрастием. – усиливая тоном конец предложения, сказал оперативник. – Короче, ему нужна была услуга, он готов был дать взятку. Ему сказали, где и какую машину купить и на чьё имя записать.

– Услугу получил?

– Да. В полном объёме. Сейчас сидит в допроске, пишет признание.

Визгликов резко сел на столе и посмотрел на Сергея.