Городской детектив. Штопая сердца

– А от кого услуга нужна была?

– Ему нужно было согласование на строительство, но там требовались три финальные подписи, – сказал Сергей, – но так как мужичок невысокого полёта и не особо оборотистый, он потыркался, поспрашивал, но, к его сожалению, не нашёл нужных людей, кто бы свёл с этими товарищами. А однажды вечером поступил звонок и ему предложили помощь. Как только он купил машину, услуга была оказана сразу.

– Отлично. Теперь нужны те, кто должен был согласовать незаконное строительство?

– Не совсем. Там на самом деле всё не так уж страшно, вопиющих нарушений нет. Но если идти без поклона и презента, то точно мимо или долго. – покривился Погорелов.

– Хорошо, пусть напишет, к кому он собирался идти с поклонами.

– Как Андрюха? – тихо спросил Погорелов.

– В реанимации. Там мать и жена его. – проговорил Стас. – Лисицына, кстати, тоже в больнице. У неё нервный срыв. Латунин еле-еле приходит в себя.

– Ну такое… – протянул Погорелов.

– Что за выражение дебильное? Где ты подхватил-то?! – нервно сказал Стас и слез со стола. – Нажраться нужно, а то у меня нервы к чёрту лопнут.

– Я за, – от двери вдруг послышался тихий голос Глафиры.

– Привет. – Визгликов смотрел на девушку и не мог уловить, что произошло. Но что-то явно поменялось, то ли в лице, то ли в манере поведения. Ушло в прошлое что-то незримое, чистое, детское. И свободное место сразу же заняла боль, которая сейчас читалась в каждом движении, повороте головы, слове.

– Как ты? – спросил Стас.

– Нормально. – сказала Глаша и вздохнула. – Ну что? Имеем мы право сегодня на свободный вечер?

– Мне кажется, вполне. – пожал плечами Погорелов.

– Ну вот и прекрасно. Я тогда доеду до мамы, а то она меня ещё не видела, потом договоримся, где встретиться.

Наверное, сейчас было самое время для обычного язвительного замечания, но Стас лишь покивал и, глянув на часы, сказал:

– Давайте к восьми в том кабаке, где Глаша проставлялась за первый рабочий день. – Стас взглянул на телефон и ответил спустя несколько звонков. – Да, Нинель Павловна. Понял. Еду.

***

С того момента, как Глафира подлетела к больнице, прошло не так много времени, но ей казалось, что прошла вечность. Она словно перешла русло прежней жизни и теперь обретала новую себя. И хотя агония страха всё ещё билась на задворках сознания и свежие раны памяти постоянно тёрлись рваными краями и причиняли боль, Глаша поняла, что у неё есть два выбора. Либо она просто сойдёт с ума, либо примет ситуацию и постарается выжать из неё максимум пользы для себя и для дела.

– Алё, мама, это я. – набрав полные лёгкие воздуха, сказала девушка, позвонив матери.

– Глаша, Глаша, Воробушек. Мне позвонили несколько часов назад, сказали, что ты нашлась. Что произошло? – в телефоне послышался крик матери.

– Ты где? Я сейчас приеду.

– Я на нашей квартире. Я жду тебя.

Глафира повесила трубку, подошла к сверкающему новизной боку автомобиля, нажала на пульт и через минуту уже ехала в сторону своего отчего дома.

– Ой, и откуда же такая роскошь? – услышала Глафира голоса за своей спиной, когда припарковалась на улице и подходила к арке.

Девушка оглянулась, увидела кочующую стайку старушек, которые сейчас покинули насиженные места возле парадной и мигрировали в магазин.

– Любовник подарил, – устало выдохнула Глаша и без дальнейших разговоров просто скользнула в прохладную тень арочного проёма.

Девушка поднялась по лестнице, коротко глянула наверх, туда где находилась квартира Нефёдовых, стоявшая до сих пор опечатанной и позвонила в свою дверь.

– Глаша, ты с ума сошла? – мама с порога начала плакать. – Ну как так можно? Я уже всё передумала.

– Мам, прости. Я своё уже от Лисицыной получила. У меня телефон разрядился, а Латунин, – девушка мысленно извинилась перед опером, – забыл ей сказать, что я в область поехала статистку по кражам снимать, – несла какую-то околесицу девушка.

– Но в квартире погром?! В квартире была кровь.

– Мам, я время перепутала, когда электричка должна прийти, заторопилась, сорвала занавеску. Порезалась. – тараторила девушка, заваливая заплаканную женщину мелкими подробностями. – Прости!

– Глаша, всё. Я просто настаиваю, чтобы ты уехала со мной. Это невыносимо! Ты даже не представляешь, что я пережила за эту ночь. Ты с этой работой перестала быть нормальным человеком, ты потеряла грань ответственности и стала безоглядно эгоистичной.

– Мам, – каждое последующее слово давалось с новой болью, но девушка прекрасно понимала, что родительская опека должна приобрести удалённый характер, – я тебе уже говорила, что никуда не поеду и давай поставим точку в этом разговоре.

– Как же быстро ты меня удалила из своей жизни. Точно так же, когда переехала в Москву.

– Мама тогда ты была не против даже переехать ко мне туда. – тихо проговорила Глаша. – И сейчас подменяешь понятия. Короче, я и правда очень занята по работе и поэтому не буду пускаться в долгие душевные разговоры. Пожалуйста, прими ситуацию такой, какая она есть. – проговорила Глафира. – Когда ты уезжаешь?

– Послезавтра, у меня образовались неотложные дела. Сегодня ночевать буду у бабушки.

– Тогда позволь мне поспать несколько часов, а потом я тебя отвезу.

– На чём? – спросила мать.

– На машине. Премировали меня за хорошую работу.

Глафира окунулась в пахнувшее свежестью постельное бельё, прикрыла глаза и просто заснула.