Знаки и знамения

– Можно и так сказать. Умение доводить кого-то до белого каления стоит на самом верху списка ее способностей.

Уголки рта Алексея подозрительно дрогнули, однако он остался сдержанным, потому что не доверял этому спокойствию. С тех пор как мы сюда прилетели, Кирилл прятался от него так же, как от меня. Алексей подвинул ему бокал с ядовито-зеленым напитком.

– Cântecul? Ты запомнил? – радостно спросил Кирилл, сбросив маску равнодушия.

Алексей лишь кивнул.

– Ты упустил свое призвание, – заявил Николай. – Тебе следует открыть бар, когда все это закончится.

Он имел в виду этот съезд или их отчаянные попытки снять проклятие? У меня по спине пробежала холодная дрожь при мысли о том, что смерть Селии избавит их от этой задачи. Относились ли они иногда к этому обещанию как к бремени? Я искоса посмотрела на серьезное лицо Николая. На первый взгляд он не проявлял никаких эмоций, но на щеках ходили желваки.

– Может, я даже так и поступлю, – улыбнулся Кириллу Алексей. – И готов поспорить, что у меня будет куча посетителей.

Я подумывала вернуться на свое место, но Ярон присоединился к Арвиду и комментировал его ходы в нардах. Кайла села к Магнусу и протянула ему бокал. Корбий отпил немного и закатил глаза.

– Хорошо, что ты не упомянула, что это был за дух, – прошептал Николай мне на ухо. Вниз по моему позвоночнику растеклось тепло. – Хотя Ярон наверняка догадывается. Будь осторожна с тем, что ему говоришь. Если ему удастся изгнать призрак Анкуты, его королева будет вечно ему благодарна.

Я подняла голову:

– Думаешь, он поэтому рассказал ту историю?

Его прохладное дыхание коснулось моих губ, потому что мы стояли слишком близко друг к другу, но я не отодвинусь.

– Много глаз видят больше, чем два. – Он вздохнул. – Я не знаю. Возможно, я к нему несправедлив. Но он ведьмак и родственник Селесты.

– То, с кем он в родстве, и то, к какому народу принадлежит, ничего не говорит о его личности. Мелинда – родственница Селесты и ведьма. Она тебе нравится. Ты стригой, и тебе нужна кровь, чтобы выжить. Из-за этого ты не становишься хуже или лучше, чем остальные.

Николай задумчиво пригубил напиток, который только что вручил ему Алексей.

– Очень великодушно с твоей стороны так думать о нас. Мало кто так снисходителен к нам. Стригои верят в концепцию предназначения, ты знала?

– Нет. – Я облокотилась о стойку.

– Мы верим в то, что наша судьба предопределена. Великая Мать в своей мудрости избрала наши души жить вечно. Она даровала нам магию бессмертия и все другие наши способности, потому что…

– Потому что ваши души особенные?

Он натянуто улыбнулся:

– Наверное, эта вера – одна из причин, по которым нас так не любят.

– Это действительно кажется немного высокомерным. А что случается с другими душами? – полюбопытствовала я. – Теми, которые не избранные?

– Они обречены на вечные муки в аду, – зловеще прошептал Алексей. – Вы будете гореть в чистилище. – Он широко распахнул глаза, и Кирилл тихо рассмеялся. – Что за бред. Никогда в это не верил.

– И в этом ты оказался умнее меня, – признал Николай.

Алексей целиком сосредоточился на своей работе, но в уголках его губ играла улыбка.

– Теперь я думаю, что это проклятие – наказание за нашу гордыню. Мне нелегко было это осознать.

– Вы только послушайте. – Алексей смешал несколько разных жидкостей. – Братец, меня никто не избирал. Меня обратили, так как эти тупые деревенщины думали, что, если они принесут меня в жертву, стригои оставят в покое их деревню. Я всех их убил. И очевидно, что душа Валеа гораздо приятнее твоей. Если кто и заслуживает вечной жизни, то она.

– Лучше не вмешивайте меня в это, – ответила я. – Моя душа не нуждается в вечной жизни.

– Иногда выбирать не приходится. – Из голоса Алексея исчезла вся ирония. Он смотрел на моего брата со смесью грусти и вины. – Иногда из этого можно только извлечь максимум пользы.

Не отводя от него взгляда, Кирилл придвинул к стригою свой пустой бокал.

– Тогда можешь начать с того, что приготовишь мне еще один коктейль, – попросил его он.

Очевидно, Кирилл решил простить Алексея. Мне бы хотелось, чтобы эти двое забыли о своей ссоре. Обиды имеют над тобой власть лишь до тех пор, пока не простишь. Себя самого и другого человека. Кирилл должен это знать. С лица Алексея исчезла печаль.

Николай откашлялся. Он так же наблюдал за ними обоими, как и я.

– Хочешь сесть?

– Нет. Что ты имел в виду, говоря, что они принесли тебя в жертву? – задала я вопрос его брату.

Алексей почесал голову:

– Никита превратил меня двести шестьдесят пять лет назад. Я родился в Олтении, и в то время стригои регулярно совершали набеги на человеческие деревни. Их старосты заключили соглашение с магнатами. В дальнейшем на каждый ежегодный праздник они приносили в жертву пять молодых здоровых мужчин и женщин. Взамен стригои больше не охотились в Олтении.

– Почему они пожертвовали именно тобой? – удивленно спросила я.

Он пожал плечами:

– У меня не было семьи. Мои родители и младшие братья умерли от оспы, когда мне было восемь лет. Я сидел в тюрьме, потому что попался на краже. Никто не скучал по мне и не замолвил за меня словечко. Хотя мне предоставили выбор.

– Это не выбор, – вмешался Николай, чей внимательный взгляд был сосредоточен на брате. – Они хотели отрубить тебе обе руки.

Алексей продолжал смешивать напитки и только кивнул:

– В любом случае я согласился, после чего Никита меня обратил.

– Тебе повезло, что это был он, а не кто-то из других магнатов, – произнес Кирилл, который ловил каждое слово Алексея.

– Верно, хотя прошло время, прежде чем Никита принял меня в свою семью. Он больше тридцати лет злился на меня за то, что я убил судей и тюремщиков и высосал из них всю кровь до последней капли.

– Они заслужили, и Никита тоже это знал, – успокаивающе сказал Николай. – Они делали с тобой ужасные вещи только потому, что ты был беззащитен перед ними.

Алексей сглотнул, и у него покраснели щеки. Серые глаза потемнели.

– Это история не для женских ушей.

Я понимающе кивнула, потому что догадывалась, что они сделали.

– Сколько лет тебе тогда исполнилось?

– Двадцать два. – Он пожал плечами. – Меня не должны были поймать, но тогда была зима, стоял лютый холод, а я хотел есть. Обычно я ускользал от охранников, но той ночью болел и оказался недостаточно проворен.

Судя по виду Кирилла, он бы с радостью сам убил каждого, кто тогда прикасался к Алексею.

– Люди бывают жестоки, – осторожно произнесла я. – Но судьба привела тебя к Никите, и у тебя появилась семья, которой прежде не было.

– Да, – согласился он и налил вишневого сока в бокал, который разбавил женевером. – И я всегда буду благодарен за это Великой Богине. – Он посмотрел на Селию, которая сидела на диване и смеялась. Она казалась счастливой, и на этот раз у нее ничего не болело. – Я не думал, что этого заслуживал.

– Каждый заслуживает кого-то, кто бы его любил и кого бы он мог полюбить, – откликнулся Кирилл.

– Слова истинного викканина. – Алексей поднял свой бокал и отсалютовал моему брату. – Возможно, однажды я в это поверю.

Не потому ли он отвернулся от Кирилла? Потому что считал, что не достоин его? Не такая уж маловероятная теория.

– Я еще схожу ненадолго в библиотеку, – сказала я чуть погодя, когда Алексей и Кирилл присоединились к остальным.

– Изучать строительные планы? – серьезно спросил Николай. – Ты не найдешь в Караймане магические источники.

– Это я уже поняла, но я еще много чего не знаю. – Я поставила свой бокал на стойку. – Желаю хорошо провести время.

– Спокойной ночи.

– Тебе тоже. – От его взгляда у меня покалывало в затылке, однако он за мной не последовал.

Я не успела дойти до лестницы, когда Лупа позвала меня по имени. Она потянула меня за собой в нишу.

– Мы здесь уже давно, а ты либо закапываешься в свои книги, либо ошиваешься с Лазарем. Не позволяй ему себя использовать. Он точно знает, что ты самое слабое звено в нашей цепочке.

– Что ты имеешь в виду?

Сестра вздохнула и внимательно огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивал. В холле было пусто, и тем не менее я почувствовала, как она накинула на нас пелену, сквозь которую не просочится ни одно ее слово.

– Он хочет знать, что сейчас планирует делать Раду, после того как вернулась Селеста. Никита Лазарь и Раду хоть и заключили союз против королевы ведьм, но они друг друга терпеть не могли. И Николай ненавидит Раду.

– Почему?

– Не знаю, но это роли не играет. Они друг другу не доверяют. Факт в том, что Николай наверняка опасается, что верховный жрец объединится с Селестой, и захочет его опередить.

– Раду так не поступит. Не после всего, что она сделала нашим родителям и нам.

– Не будь такой наивной. Раду так и не отомстил за их смерть. – Ее слова звучали как пощечина, но она была права. – Если он решит, – безжалостно продолжила Лупа, – что это принесет ему пользу, он заключит союз с Селестой и пожертвует стригоями. Так что, как только у Николая появится хотя бы малейшее доказательство того, что Раду собирается его предать, он будет действовать. И я руку даю на отсечение, что этот кровосос подозревает, кто ты. О трех пропавших внуках верховного жреца ходит довольно много слухов. Трупы наших родителей нашли. Наши – нет. Тебе же известно о проклятии, да? Как ты думаешь, что Николай отдаст королеве в обмен на крупицу магии? А если она пообещает спасти его любимую сестру? – В ее голосе послышалось злорадство. – Он преподнесет ей нас на блюдечке.

– Вам следовало рассказать мне о проклятии, – огрызнулась я, пытаясь переварить всю эту информацию.

– Ты и без нашей помощи все выяснила. Если Раду разорвет союз со стригоями, единственный шанс Николая – предложить Селесте свою армию. У стригоев хоть и нет больше магии, но скорость и физическую силу они не потеряли. Со своей армией ведьм и армией стригоев Селеста сможет уничтожить виккан и вторгнется в земли людей. И тогда ее уже никто не остановит.

– Николай не согласится на такую сделку, – заявила я, хотя я сама не была до конца в этом убеждена.

Значит, теперь Лупа наконец сочла возможным предоставить мне все эти сведения. Поздновато, по-моему. И вероятно, она права. Николай сам мне говорил, что пойдет на все, лишь бы спасти Селию. У меня в животе все перевернулось. Неужели он правда проводил со мной время только ради того, чтобы выяснить, верна ли его догадка? Я отказывалась в это верить. Так что пусть сестра и дальше думает, что я наивная.

Лупа пристально смотрела на меня:

– Я так же хорошо, как ты, помню, что мама рассказывала нам о вере. Вот только мир, в котором мы живем, не мирный. Наша жизнь в том домике в лесу была иллюзией. Они прятали нас от реальности. – В ее взгляде полыхнула ярость. – Запомни это и действуй соответствующе. Остальные делают то же самое. И сосредоточься на своей задаче, чтоб тебя. Если тебе нужна помощь, скажи. – С высоко поднятой головой она удалилась, не дожидаясь моего ответа.

Может, Лупа и не такая любящая сестра, о которой я мечтала, но это не имело значения. Не сейчас, когда наше будущее в опасности. Надо все-таки спросить Мелинду о задании, которое она дала Софии.