Триллион долларов. В погоне за мечтой

– А кто здесь живет? – поинтересовался Джон.

Несмотря на то что в каждом маленьком окне видны были гардины или горшки с цветами, на улицах было на удивление тихо. Только одна скрюченная пожилая женщина, одетая во все черное, с трудом шаг за шагом продвигалась вперед, держа в одной руке сетку для покупок, а в другой – палку.

– Фуггерай закладывался как место жительства для не имевших долгов, но впавших в нищету жителей Аугсбурга, исповедовавших католическую веру. Если не ошибаюсь, здесь ровно сто шесть квартир, большей частью состоящих из трех комнат, для тогдашних условий обустроенных довольно комфортно. Все поселение окружено стеной: город внутри города, – пояснила Урсула. – Ворота закрываются на ночь даже сейчас.

– Когда, говоришь, он приказал его построить?

– Между 1514 и 1523 годами. Это означает, что когда Джакомо Фонтанелли вступил с ним в контакт в 1521 году, он встретил Якоба Фуггера, который уже годами занимался планированием того, что случится после его смерти с его состоянием в далеком будущем.

– Хм… – неуверенно произнес Джон. – Или он оглянулся на свою жизнь, спросил себя, зачем все это было нужно. То, что потом объявился его сын, о существовании которого он не подозревал, и попросил о помощи для того, чтобы исполнить свое видение, должно было показаться ему божественной волей.

Урсула Вален покачала головой.

– Не думаю, что Якоб Фуггер рассуждал именно так, – заметила она и убрала волосы со лба. Она указала на длинный переулок, расположенный перпендикулярно маршруту, которым они шли до сих пор.

В конце переулка между домами обнаружилась церковь, небольшая постройка с высоким кессонным потолком, большим роскошным алтарем и несколькими скамьями перед ним. В витрине рядом со входом, где, очевидно, располагалась информация для посетителей, висел текст, где было сказано, что сей дом Божий называется церковь Святого Марка и служит жителям квартала для вознесения ежедневных молитв за спасение души основателей Георга, Ульриха и Якоба Фуггеров.

– Теперь понимаешь? – спросила Урсула, которая перевела для него содержание аккуратно отпечатанного текста. – Каждый житель Фуггерай с давних времен обязан делать две вещи. Во-первых, он должен платить арендную плату в размере одного гульдена в год. Это еще тогда было скорее символической суммой, а сегодня жители платят ровно одну марку семьдесят два пфеннига, совсем смешные деньги, на которые можно купить разве что буханку хлеба. Во-вторых – и это именно то, что я хотела тебе показать, – каждый житель Фуггерай обязан каждый день молиться о спасении душ основателей квартала. Это указывается в договоре, все чертовски серьезно. В учредительной грамоте точно записаны виды молитвы: один раз «Отче наш», один раз «Аве Мария», один раз «Верую» и один раз «Славься, Господи Отец». И церковь была построена исключительно с этой целью.

Джон задумчиво рассматривал узкие окна и пытался понять, что могло заставить кого-то установить такие предписания.

– Это ведь получается довольно много молитв за пятьсот лет, правда?

– Точно. Я сомневаюсь, что за чью-либо душу молились больше, чем за души Якоба Фуггера и его братьев.

Представив себе это, Джон почувствовал неловкость.

– Странно, ведь так? Что же, по его мнению, он сделал, раз ему понадобилось столько молитв?

– Я не думаю, что он руководствовался этим, – сообщила Урсула. – Я думаю, что он и в религиозных вопросах рассуждал как купец. Если одна молитва за спасение души – это хорошо, то много молитв – это еще лучше. И он, как в жизни, так и в смерти, нашел способ, чтобы обеспечить себя лучше других. Якоб Фуггер хотел быть богатым человеком и на небесах, все просто.

Фуггеры в Аугсбурге были повсюду – такое ощущение сложилось у Джона к концу этого напряженного дня. Они поднялись на башню, обошли исторические кварталы и фрагменты городской стены, побывали в Золотом зале ратуши, а в соседнем зале размещалась выставка, рассказывавшая о невероятных размерах экономической империи, созданной Фуггерами во всем мире, даже в недавно открытой на тот момент Южной Америке. Они посетили бывший концертный зал и те самые дома Фуггеров на Максимилианштрассе, мимо которых проходили еще утром и неподалеку от которых завтракали. Сегодня в них располагались банк Фуггера и роскошный отель, входить в который Джону показалось рискованным; они переночевали в другом, более скромном отеле в центре города, где никто не спрашивал документы и где они зарегистрировались как Джон и Урсула Вален.

Урсула пошла еще раз позвонить своим родителям – на всякий случай не из отеля, а из расположенной неподалеку телефонной будки, а Джон остался в постели, чтобы глядеть в потолок и пытаться упорядочить хаос собственных мыслей, напоминавших ему вспугнутый рой пчел. Padrone умер, так и не разуверившись в пророчестве. Открытие того, что деньги не размножаются и что на самом деле он не спаситель, а огромный паразит на теле человечества. Вторая статья Лоренцо… Может ли быть правдой то, что написал его кузен? Мог ли шестнадцатилетний парень додуматься до того, что ускользнуло от ученых экономистов, лауреатов Нобелевской премии? Это казалось ему маловероятным. Хотя мысль была ясной, звучала логично и правдоподобно… Нужно будет спросить кого-нибудь, когда он вернется обратно в Лондон. Экономиста. Может быть, Пола Зигеля. Он может знать.

Он посмотрел на часы. Где же она? Ну, раз он уже пошевелился, можно с тем же успехом встать и подойти к окну. Вдоль улицы горели яркие огни реклам, половина надписей свидетельствовала о том, что это были фирмы, полностью или частично принадлежавшие «Фонтанелли энтерпрайзис». Даже этот отель входил в сеть, в которой ему принадлежало тридцать процентов. Часть того, что они заплатили за эту простую комнату, пройдя множество этапов, вернется к нему. То же самое касалось и черного платья, которое купила Урсула. Все шло к тому, что однажды ему будет принадлежать все, и тогда он вообще не сможет тратить деньги.

Потом он увидел ее, Урсулу, – она пробиралась между припаркованными автомобилями и прогуливающимися прохожими, целеустремленно направляясь к отелю и внимательно оглядываясь по сторонам. Джон отпустил старую штору. Он все еще не понимал, что с ним случилось, но должен ли он понимать? Он знал только, что в ее присутствии он чувствовал себя счастливым, и все остальное становилось неважным, как только он видел ее.

Может быть, стоит сделать так, как предложила она. Просто раздать деньги на маленькие нужные проекты. Вагоны-рефрижераторы для Филиппин – в таком роде. Акупунктурное лечение планеты. Занимаясь этим, он проведет остаток своей жизни, и это будет чертовски хорошая, счастливая жизнь. Долой всю эту глупую роскошь, чванство, позерство. Неважно, был ли Якоб Фуггер его предком или нет, – он продолжит там, где остановился Фуггер, построив свое поселение. Он станет помогать людям, а будущее пусть позаботится о себе само.

Дверь открылась, в комнату вихрем ворвалась Урсула.

– Все выяснилось, – объявила она, – мои родители ждут нас завтра во второй половине дня.

Он смотрел на нее и был счастлив.

– А на выходных мы полетим в Нью-Йорк, – предложил он. – И ты познакомишься с моими родителями.

Что-то в выражении ее лица заставило его засомневаться в своих планах.

– Подожди, – неуверенно произнесла она. – Подожди, пока познакомишься со всей моей семьей.

То, что сообщили ему телохранители рано утром, Маккейну вовсе не показалось забавным.

– Иными словами, вы не знаете, где он провел вчерашний день, – прорычал он.

– Мы выяснили, что девушка звонила своим родителям в Лейпциг, – донесся из трубки голос Марко Бенетти. – Они ожидают ее и мистера Фонтанелли на кофе сегодня во второй половине дня.

– А вы ожидаете обоих на вокзале, смею надеяться.

– Само собой. Крис как раз ведет переговоры с пилотом самолета, который отвезет нас в Лейпциг.

– Молите Бога, чтобы они вас не одурачили. – Он швырнул трубку обратно на аппарат и потянулся к пульту телевизора, чтобы сделать погромче, когда рядом с диктором новостей показался логотип Фонтанелли.

– …сенатор Друммонд решительно высказался против поглощения компании «Дайтон кемикалс» концерном «Фонтанелли». Он потребовал от сената…

Маккейн уже снова набирал номер.

– Уизли? Я как раз смотрю новости на телеканале «NEW». Кто вообще такой этот сенатор Друммонд? – Некоторое время он слушал молча. – Ладно, тогда пошлите к нему кого-нибудь, кто объяснит ему, что мы не станем больше ничего покупать у некоего поставщика из Огайо, если он не устранится от этого дела. Если он не поймет этого, то передайте ему, сколько рабочих мест будет потеряно, расскажите ему, на каких телеканалах и в каких газетах он окажется главным виновником происходящего, а потом предложите будущему экс-сенатору работу помощника упаковщика в центре отправки грузов в Толедо. Как? Конечно, еще сегодня. Сегодня вечером я хочу увидеть новости о том, что мы купили «Дайтон кемикалс».

Сплошные неприятности. Он потер виски, просматривая список встреч на день. Делегация из Венесуэлы уже ожидала. Нефть все еще оставалась стержнем концерна. Он дал почувствовать свое влияние почти во всех важных заправочных портах, и корабли «Кумана ойл» заправлялись особенно поздно и проверялись особенно часто. Проваливались встречи, уходили клиенты, высокие договорные неустойки сделали остальное, фирма была готова к штурму, и сегодня он ее купит. Затем обед с шефом «Миясаки стил корпорейшн», которого нужно заставить пересмотреть структуру своих поставщиков в свете напряженной ситуации с кредитами.

И, наконец, он отправится в Хартфорд, чтобы услышать из уст профессора Коллинза о том, как использовать всемирную сложную сеть власти и влияния, которую он построил для того, чтобы исполнить пророчество Джакомо Фонтанелли.

«Слишком много машин на дорогах», – с недовольством заметил он по пути из Лондона. Вот что станет первой мерой, как только он добьется монополии на нефтяном рынке: нужно поднимать цену на бензин до тех пор, пока автомобильный транспорт перестанет представлять интерес.

Сплошная толчея, гудки, давка. Он подумывал о том, чтобы вызвать профессора Коллинза к себе в офис, но затем изменил планы. Он хотел увидеть Институт исследования будущего своими глазами, выяснить, во что тот превратился с тех пор, как в него стали вливаться бесконечным потоком деньги, и понять, насколько надежны те сведения, которые даст ему профессор. А это можно сделать только на месте.

Переговоры сегодня прошли нехорошо. Вероятно, он мысленно был где-то не здесь. В обычной ситуации он съел бы венесуэльцев со всеми потрохами за требование гарантий самостоятельности «Кумана ойл», но сегодня он удовольствовался тем, что отослал их домой несолоно хлебавши и приказал ребятам из отдела инвестиций усилить заградительный огонь на бирже. Что они о себе возомнили? Конечно же, предприятие по сути своей было здоровым. Иначе бы он им не заинтересовался. Но они мелки, а он велик; поглотить их – его право, данное самой природой.

И Касагуро Гато, должно быть, нашел себе кредитора, о котором Маккейн ничего не знал. Вероятно, ему удалось завоевать одного из японских миллиардеров в качестве теневого пайщика, только так можно было объяснить его улыбчиво-непреклонную позу. Пока что пришлось забыть о влиянии «Миясаки стил» на крупнейшего работодателя в южно-японском регионе и тем самым – о влиянии на правительство.