Триллион долларов. В погоне за мечтой

– Убытки? – Джон нахмурил лоб, изучая цифры. Они ничего ему не говорили. Он должен поверить ей, положиться на то, что она знает, о чем говорит. – Но как он мог оставить состояние, если у него его не было?

– Этот вопрос я тоже задала себе. Поэтому я охотилась за остальными документами Джакомо Фонтанелли – кстати, с помощью Альберто Вакки, который, похоже, знает в этой стране всех, – сказала она, подняла крышку старого на вид металлического ящичка и вынула оттуда столь же старый на вид листок бумаги. – И наконец нашла вот это.

Там было несколько листков с колонками чисел. Джон уставился на них, попытался понять, что именно он видит. Цифры были странными, двойка напоминала волну…

– Это годы? – вдруг дошло до него. – Вот, 1525, 1526… – Он пролистал до конца. – Заканчивается 1995 годом.

– Бинго! – сказала Урсула. – Это расчет того, как будет развиваться состояние с учетом простых и сложных процентов. И обратите внимание на почерк – он четкий, точный, буквы ровные. Кто бы это ни написал, это точно не Джакомо Фонтанелли. То, что вы видите, – это письмо, полученное им примерно в 1523 году.

Джон уставился на ряды чисел, и ему вдруг показалось, что в глазах защипало.

– Это значит…

– Что это были не его деньги и не его идея, – произнесла она чудовищные слова. – Кто-то другой разработал весь план и предоставил для него деньги.

Ему вдруг показалось, что земля качнулась под его ногами.

– Тот, кто написал письмо? – Он перевернул листки до самого конца. – Этот… что это значит? Джакопо?

– Джакопо, – подтвердила Урсула Вален, – итальянская форма имени Якоб. Известно, что при жизни Якоб Фуггер имел привычку подписывать таким образом свои письма в Италию. Вам что-нибудь говорит имя Якоб Фуггер?

– Якоб Фуггер Богатый, – услышал собственный голос Джон. Маккейн упоминал это имя. Самый могущественный человек, когда-либо живший на этой планете. – Думаете, ему я обязан своим состоянием?

Ее глаза были словно огромные загадочные драгоценные камни.

– Более того, – сказала она. – Я думаю, что вы его потомок.

Когда он сидел и смотрел на нее, он казался таким открытым и беззащитным, что больше всего ей хотелось обнять его. Не осталось ни следа наглости, которую она увидела в нем в прошлый раз, лишь притяжение, действительно настолько сильное, что все сигнальные устройства били тревогу, заставляли ее думать о Нью-Йорке, о Фридгельме, обнаженном, изменяющем ей с незнакомой женщиной, о своей безумной ярости. Спустя столько времени она все еще ощущала шрамы на ранах, нанесенных ее душе. Ощущала их при виде этого мужчины, к которому ее влекло необъяснимым образом, как будто он был кем-то, кого она долго ждала, кем-то, кто долго отсутствовал и наконец вернулся.

Но, конечно же, этого не должно быть. Не может быть. Это не так. Нет, она просто разволновалась из-за разыгравшейся внезапно три недели назад болезни старого Вакки. Близость смерти создала исключительную ситуацию, из-за которой все чувства, все ощущения стали сильнее, пробудили жажду жизни… Нужно быть настороже. Ни на что не поддаваться.

Сфера фактов и исторических теорий была ее надежной крепостью. Она ухватилась за историю, словно за спасательный круг.

– Все сходится. Якоб Фуггер родился в 1459 году, младший из семерых сыновей, и вообще-то ему прочили духовную карьеру. Однако после того, как четверо его братьев умерли от инфекционных болезней, как полагают, в сентябре 1478 года Якоба отозвали из монастыря обратно на фирму в Аугсбурге. Первым делом он отправился в Италию, чтобы изучить дело с самого начала на базе тамошних филиалов Фуггеров. Сначала он поехал в Рим, а вскоре после этого в Венецию, где прожил около года. Затем он вернулся обратно в Аугсбург, чтобы стать тем, кого назовут Богатым. – Она отложила книгу в сторону, посмотрела на него. – Согласно официальной исторической точке зрения у Якоба Фуггера не было детей по неизвестным причинам. Его часто обвиняют в импотенции, но это маловероятно. Более вероятная причина бесплодия – болезнь в раннем возрасте. Но как бы там ни было, тогда, в 1479 году, он был молод, ему было около двадцати лет, и он находился в Венеции, городе, пульсом которого являлась торговля, непривычный к сильной жаре и палящему солнцу… Возможно ли, чтобы это не оказало на него влияния? Маскарады, часто безудержные и разгульные… Можно ли представить себе, чтобы он, молодой здоровый мужчина, провел в этой атмосфере целый год, не заведя даже короткого романа? И даже если впоследствии он стал бесплодным, разве не вероятно, чтобы тогда, в расцвете лет, он хотя бы однажды не проявил способность к производству потомства? Вполне возможно, вполне логично, что во время своего пребывания в Венеции Якоб Фуггер сделал ребенка женщине и уехал, так и не узнав об этом. Женщине, о которой нам известна только ее фамилия.

Он посмотрел на нее, понимающе кивнул.

– Фонтанелли.

– Именно. Дата рождения Джакомо Фонтанелли, 1480 год, вполне подходит по временным рамкам. Сходятся и другие подробности. Почему, к примеру, он отказался вести свои книги a la veneziana? Возможно, потому, что из-за плохих воспоминаний мать привила ему отвращение ко всему, что связано с Венецией.

Джон Фонтанелли смотрел на письмо, написанные в нем числа, подпись.

– А что насчет почерка?

Она вынула из папки факс, присланный ей куратором из Германии, с изображением другого письма Фуггера.

– Вот. Не идентично, но на удивление похоже.

– Невероятно. – Он положил обе бумаги рядом, посмотрел на них, но мыслями, казалось, был где-то далеко. Вдруг он поднял голову, посмотрел на нее и произнес: – Мисс Вален, я хочу извиниться. Не помню уже, почему во время нашей первой встречи я был так невежлив, но мне жаль.

Она озадаченно смотрела на него. Это было настолько неожиданно, что она даже не знала, что ответить.

– Что ж, – с трудом выдавила она, – я тоже не была сама любезность.

– Но я начал первый, – настаивал он. – Прошу вас, простите меня. Я действительно восхищен тем, как вы все это выяснили. Правда, мне хотелось бы, чтобы я мог… – Он с беспомощной улыбкой поднял письма. – Как бы там ни было, я не унаследовал деловой хватки, понимаете? Состояние моих счетов до получения наследства скорее свидетельствует против вашей теории.

Она невольно рассмеялась и была благодарна ему за то, что появилась возможность вернуться к истории.

– Ах, это ведь ничего не значит. Нельзя сказать даже, что ваш предок Джакомо унаследовал деловую хватку. Он часто влезал в долги, перебивался с хлеба на воду. Вот, посмотрите сюда. – Она положила перед ним книгу счетов, которую показывала и padrone. – Вот, эта запись. Март 1522 года. Некий Дж. дает ему взаймы двести флоринов.

– Дж.? Как Джакопо?

– Вполне допустимо.

– Но как он вступил в контакт со своим отцом? И почему никогда не говорил о том, кто его отец?

Урсула колебалась. Все это были такие безумные предположения, что ей становилось дурно.

– Я предполагаю, что в какой-то момент мать ему все рассказала. Может быть, незадолго до смерти, хотя мы не знаем, когда она умерла. А что стало с Якобом Фуггером, с которым она познакомилась в Венеции в молодости, тогда в Европе знали все. Я могу допустить, что своими ссудами Фуггер купил молчание Фонтанелли. Судя по записям в книгах счетов, контакт состоялся самое раннее в 1521 году. Тогда Якобу Фуггеру оставалось жить еще четыре года, и, возможно, он предчувствовал приближение смерти. Его наследником был назначен его племянник Антон, и Якоб Фуггер наверняка не хотел ничего менять в пользу своего незаконнорожденного сына, учитывая то, что тот был столь мало удачлив в делах.

– Но он разработал этот план.

– Однозначно. И от человека с дальновидностью и финансовым гением Якоба Фуггера вполне можно такого ожидать.

– Но, – произнес он, помедлив, – как же пророчество?

Теперь они добрались до самого щекотливого вопроса. Урсула почувствовала, что ей стало жарко.

– Я думаю, что Джакомо Фонтанелли действительно снился этот сон. Вы должны помнить о том, что он вырос в монастыре, в окружении мифов и легенд, историй о пророках и мучениках. Я не вижу ничего удивительного в том, чтобы пятнадцатилетнему парню приснился такой сон и он счел его видением.

– Сон, в котором он довольно точно описывает наше время, которое наступило через пятьсот лет.

– Вы так думаете? Это ведь все довольно общие картины, которые с таким же успехом могут иметь под собой основу из Библии, книги Апокалипсиса или пророка Даниила, к примеру. Нет, ему приснился этот сон, он расценил его как видение, как пророчество, если угодно, но я думаю, что Якоб Фуггер воспользовался этим пророчеством. – Она указала на последние строки письма. – Если правильно перевести, то это значит следующее: «Так действуют законы математики, которые обессмертят мое состояние, и ты можешь исходить из этого, чтобы одновременно исполнить свое видение». Он хотел воспользоваться религиозными убеждениями Джакомо Фонтанелли и своего друга Микеланджело Вакки, чтобы позволить тому, чего он добился, – величайшему состоянию в истории – возникнуть снова, но уже в будущем.

Некоторое время Джон задумчиво смотрел прямо перед собой.

– Можно рассматривать это и так, что божественное провидение использовало деньги и ум Якоба Фуггера, чтобы создать предпосылки, необходимые для исполнения пророчества.

– Да. Можно рассматривать это и так. Кристофоро Вакки, к примеру, рассматривает это именно так. А я нет.

– Вы показали ему это все?

– Конечно. – Урсула подняла брови. – Но ускорило течение болезни не это, не переживайте.

Он встал, потянулся, словно пытаясь избавиться от лежащего на его плечах груза – тщетно, и прошелся вдоль ряда стеклянных шкафов.

– А все это? Семья Вакки совершила невероятное, вы не находите? Мне тяжело поверить, что в ответе за это Якоб Фуггер, а не божественная сила.

– Я не ставлю под сомнение религиозные убеждения семьи Вакки. Что я ставлю под сомнение, так это истинность пророчества.

– Я думал, это одно и то же.

– Нет. Я сомневаюсь в том, что задачей одного-единственного человека может быть возвращение людям утраченного будущего. Я сомневаюсь в том, что для этого нужны деньги. Я даже сомневаюсь в том, что человечество утратило будущее.

Он широко раскрыл глаза.

– Все расчеты свидетельствуют о том…

– Все расчеты ошибаются. Всегда ошибались. На сломе веков существовали расчеты относительно все возрастающего количества транспорта, согласно которым к сегодняшнему дню мы должны были увязнуть в навозе по самые бедра. Все это чепуха, Джон. Мы живем не ближе и не дальше к концу времен, чем в любой период истории. Мы просто немного нервничаем, поскольку начинается новое тысячелетие, новый отсчет, вот и все.

Он остановился перед ней, посмотрел на нее и увидел в ее глазах душу, на которой лежит груз льда.

– Вы не знаете, каково это. Владеть таким количеством денег – это все равно что держать в руках судьбу мира. Я бы очень хотел сделать с их помощью что-то хорошее, но не знаю что. Я даже не знаю, можно ли вообще с их помощью сделать что-то хорошее. Но прекрасно знаю, что с их помощью легко можно сделать много плохого.