Триллион долларов. В погоне за мечтой

– Это интересно, тут вы правы, – признал он. – Но понимаете ли вы, что изложенная история должна быть абсолютно неуязвима, чтобы мы смогли ее опубликовать?

– Совершенно, – кивнула Урсула.

Двенадцать лет назад «Штерн» попал впросак с поддельными дневниками Гитлера, это было фиаско, от которого журнал не оправился до сих пор.

– Причем, – произнес ван Дельфт, проведя пальцами по лезвию ножа для писем, – случайно подслушанный разговор между попутчиками – это явно не то, что я понимаю под надежным источником.

– Это совершенно ясно. Первым делом я поеду во Флоренцию и посмотрю оригинал завещания. Если в нем отыщутся указания на то, что в этой истории что-то есть, то поищу в других источниках по поводу Джакомо Фонтанелли… – Она остановилась, поскольку ван Дельфт заулыбался так, словно она сказала нечто совершенно идиотское.

– Мое дорогое дитя, вы хоть представляете себе, на что замахиваетесь? Семья Вакки полностью отгородилась от журналистов, ничего подобного я прежде не видел. Список коллег, в расстроенных чувствах вернувшихся из Флоренции, может протянуться отсюда и до Альстера. Полагаю, вам будет легче получить разрешение сфотографировать Майкла Джексона под душем, чем доступ к бумагам Вакки.

– Правда? – удивилась Урсула.

– Правда. Американские газеты уже предлагали за это миллионы долларов. Но Вакки и сами богаты. Тут уж ничего не поделаешь.

Теперь Урсула улыбнулась и откинулась назад.

– Интересно, – сказала она. – Вчера я разговаривала по телефону с Кристофоро Вакки и изложила ему свою просьбу, и он пригласил меня приехать. В следующий вторник. Он даже встретит меня на вокзале.

Ван Дельфт едва не порезался своим ножом для писем.

– Вы шутите.

– Я уже побывала на вокзале и посмотрела маршрут. Осталось только забронировать билет.

– И вы уверены, что разговаривали со стариком Вакки? – Увидев выражение ее лица, он отмахнулся. – Ну ладно. Глупый вопрос. Что, ради всего святого, вы ему рассказали?

– Только правду. Что я изучаю историю и подрабатываю в газете.

Вильфрид ван Дельфт покачал головой. Происходящее явно выбивало его из колеи.

– И вы сказали ему, что хотите посмотреть завещание?

– Конечно. Он только поинтересовался, знаю ли я латынь. – Она закусила губу, когда поняла, что означает реакция ван Дельфта. Набрала в легкие побольше воздуха и сказала: – Я предлагаю вам право первой перепечатки статьи, которую напишу.

– Право первой перепечатки?.. – эхом повторил за ней ван Дельфт.

– В Германии, – добавила Урсула, лихорадочно размышляя, куда дела визитную карточку пресс-агента, с которым познакомилась на приеме у руководства концерна. Сейчас все должно случиться очень быстро. – Не эксклюзивное.

– А я и не знал, что вы такая деловая, – с кислой улыбкой произнес Вильфрид ван Дельфт.

Дело с библиотекой продвигалось еще медленнее, чем опасался Джон. Спустя почти неделю Марвин поставил в комнате, где работники дома навели порядок в тот же день, когда Джон принял решение о перестановке, одну жалкую полку с примерно тридцатью книгами, в основном с эзотерическими названиями. Они обещали возвращение НЛО, толковали пророчества Нострадамуса относительно приближающегося конца света или требовали возвращения к кочевому образу жизни.

– Я хотел научные книги! Физика, биология, социология. Экономика. А не этот бред.

Марвин лежал на диване и читал книгу под названием «Великие заговоры».

– Они заказаны, не волнуйся, – заявил он, не поднимая глаз. – А эти у них имелись в наличии, и я подумал, что пусть будут для ровного счета. С их помощью ты можешь ознакомиться с некоторыми мыслями, которые выпадают из общего шаблона.

Джон оглядел обложки обеих книг, которые держал в руках.

– Вера в Нострадамуса или в НЛО не кажется мне особенно нетрадиционной.

– Вот эта довольно содержательная, – произнес Марвин, поднимая книгу, которую он читал. – Если верно то, что здесь написано…

– …что, к счастью, не так… – прорычал Джон.

– …то на самом деле ты – жертва заговора.

Джон закатил глаза.

– Почему-то я так и думал, что ты это скажешь.

– Все дело в дне «икс». Двадцать третье апреля. Двадцать три – это символическое число для иллюминатов. Их заговор – самый тайный в мире, они готовы были разрушить все и вся, чтобы только дорваться до мирового господства.

– Если он такой тайный, то почему о нем написано в этой книге?

– Ну, то и дело что-то просачивалось. Кеннеди, к примеру, стал для них слишком опасен, поэтому они приказали убить его. Двадцать третьего числа, чтобы продемонстрировать всем посвященным свою силу.

Джон скептически посмотрел на него.

– Если я правильно помню, покушение состоялось двадцать второго ноября.

– Правда? – запнулся Марвин. – Забавно. Может быть, они ошиблись. Они все делают через подставных лиц, знаешь, и, может быть, те неточно придерживались инструкций.

– Ах да, – кивнул Джон. – Я прямо так и вижу, какие у них были потом проблемы. Ты, кстати, уже открыл счет?

– Nope[37]. Забыл.

– Если ты им когда-нибудь обзаведешься, дай номер мне, а не Джереми. Окей?

Когда он увидел одинокую полку, ему стало ясно, что поднимется открытый протест, если слуги узнают, какую княжескую зарплату получает за свое бездельничанье Марвин. Придется проводить это в обход Джереми, с другого счета, в которых, к счастью, недостатка не было.

Но чувствовал он себя при этом скверно. В принципе, получается, что он наказывает тех, кто честно работает на него. В точности так, как говорил его отец.

Марвин кивнул, зевая.

– Все ясно.

Позже, когда Марвин сбежал на встречу с Константиной, Джон снова занял место на террасе, которое оборудовал для себя под натянутым тентом несколько дней назад: стол и стул, письменные принадлежности, итальянско-английский словарь и копия статьи Лоренцо. Он решил сам перевести текст на английский, чтобы было легче читать, поскольку надеялся, что таким образом сможет лучше понять его.

Несколько лет назад писалось и говорилось так много – так много страшного – на тему «границ роста», будущего человечества и так далее, что людям это надоело. Никто больше не хотел читать подобные книги и статьи, поэтому их перестали писать. И поскольку больше ничего не появлялось, у всех возникло чувство, что все не так плохо, как считалось раньше.

Но это чувство обманчиво. Поколение наших родителей – тех, кто родился вскоре после войны, влюблялся под музыку Дэвида Боуи, групп «Пинк Флойд» и «Абба», тех, кому Папа Павел VI запрещал половую жизнь, – пережило золотой век человечества. Качество их жизни было выше, чем было когда-либо и когда-либо будет снова. Мы же, друзья, застали уже конец этой эры.

Причина спада такая же, как и причина подъема: индустриализация. Технические открытия привели к улучшению жизненных условий, которые должны казаться человеку прошлых столетий похожими на чудо. Но дело было не только в открытиях, повлиявших на эти изменения; они не сделали бы ничего, если бы их не стали использовать на широкой основе: автомобиль каждому, телефон и цветное телевидение в каждый дом. Именно индустриализация сделала возможным такое распространение. Антибиотики нужно производить в промышленных масштабах, чтобы они были в распоряжении каждого всегда и везде. У методов современного сельского хозяйства нет почти ничего общего с методами прошлых веков. Машины, искусственные удобрения и пестициды настолько повысили урожаи, что сегодня уже ведется борьба с излишками производства.

Прогресс в области медицины привел к тому, что снизилась детская смертность и возросла средняя продолжительность жизни, следствием чего стало резкое возрастание численности населения. До сих пор высокие урожаи в сельском хозяйстве кое-как справлялись с этим; голод в мире возникает в первую очередь из-за распределения, но никак не из-за производства. Но сельское хозяйство постепенно начинает сталкиваться с границами пространства, кроме всего прочего, из-за опустынивания повсюду в мире навсегда пропадают посевные площади. Индустрия тоже подходит к границам, а именно – иссякают запасы ресурсов и способность окружающей среды справляться с загрязнениями.

Мы почти ничего этого не замечаем, скажете вы. Предметов первой необходимости достаточно, некоторые из них скорее дешевы, чем дороги. Катастрофического загрязнения воздуха и воды, о которых так часто говорят, все не происходит. Похоже, мы все-таки владеем ситуацией или все же нет?

Но если представить себе, что за одну ночь можно было бы вывести весь мир на уровень жизни, к которому мы привыкли здесь, у себя в Италии и в других развитых странах? Миллиард китайцев, ездящих на авто, миллиард индийцев, живущих в отдельных домиках и жарящих в саду шашлык и так далее. Что это будет означать – подсчитать легко. В развивающихся странах живет примерно вчетверо больше людей, чем в развитых. Житель развитой страны загрязняет окружающую среду и использует запасы Земли примерно в десять-двадцать раз интенсивнее, чем житель стран третьего мира. А значит, эксплуатация ресурсов Земли, которая уже и сегодня немала, возрастет еще минимум в десять раз! Это ведь будет означать коллапс.

Иными словами: скоро мы достигнем границ. Поскольку жизнь, которую мы ведем, возможна не для всех людей, это означает, что мы взяли себе больший кусок пирога, чем нам причитается. Мы почти не замечаем описанные проблемы, поскольку нам удалось перенести их в далекие страны. Италия давно уже потребляет больше сырья, чем у нее есть, и это справедливо для всей Европы. Наш постоянный промышленный рост возможен только потому, что мы по невысокой цене вырываем ресурсы у стран третьего мира. А взамен отправляем им свой мусор.

А мы, похоже, все еще недовольны. Несмотря на то что население Италии почти не растет, все наши помыслы и чаяния все так же направлены на экономический рост. Похоже, просто невозможно сказать «довольно!» и удовлетвориться тем, что уже достигнуто. Но куда же это приведет, этот постоянный экономический рост, который для правительств важнее всего остального? Они начинают причитать, если он составляет всего два процента. Допустим, будет пять процентов. Жалкие пять процентов, и можно подсчитать, если вы хоть сколько-нибудь знаете математику. Спустя шестнадцать лет это приведет к вдвое большему потреблению ресурсов, вдвое большей нагрузке на окружающую среду и так далее. С годами даже такой небольшой процент роста приведет к гораздо более гигантскому росту потребления, чем мы можем себе представить.

Дойдя до этого места, Джон кивнул. Именно таким образом и сложилось его триллионное состояние, которое с полным правом можно рассматривать как пример гигантского роста.

Но, конечно же, такое развитие не может продолжаться бесконечно. Если десять лет назад в семье был в среднем один автомобиль, а сегодня в среднем три, то это не значит, что когда-нибудь в каждой семье будет сто автомобилей. Все эти проблемы – сырьевые резервы, загрязнение окружающей среды, здоровье, размножение, уровень жизни, климат и так далее – многократно связаны друг с другом. Изменения в одной области влекут за собой изменения в других. И что может произойти с такой полной взаимосвязей системой? Когда-нибудь нагрузка станет чрезмерной, потому что в одной отрасли что-то сломается, из-за этого начнет ломаться в других областях – эффект домино. В небольшом масштабе мы могли это наблюдать на примере морей севера Европы, которые долгое время, казалось, совершенно спокойно справлялись со сливом в них вредных веществ, чтобы потом внезапно «сломаться»: они превратились сегодня в мертвые воды без растений и рыб. Нечто подобное может произойти и в большой экосистеме Земли, и не исключено, что через 65 миллионов лет разумные насекомые будут удивляться тому, почему мы вымерли столь же внезапно, как и динозавры.