Время для жизни

— Ладно. Не пыли — я скоро сойду, и вы меня больше не увидите. И вот еще что — скажи, ты про слободку у Никольска говорил — эта та, которая за Каменкой, у камнедробильного? (Всплыло кое-что из воспоминаний Велитарского).

— Ну…

— Ладно… Там и сойду.

Выходило так, что Велитарский пару раз бывал с поручениями у Савоськи (через которого нужно выйти на Шрама, и отдать тому деньги). Жил этот Савоська в бараке, в поселке, рядом с упомянутой слободкой.

Покурил, постояв у поручня, потом пошел к каюте доктора. На стук из-за двери промычали что-то несвязное. Доктор оказался в состоянии, близком к нирване. Потребовалось довольно долго объяснять, кто Сергей такой и что ему нужно. Но в итоге, Елизаров стал обладателем справки о том, что быр-быр-бырский (мда… а почерк у врачей уже в эти годы был специфически неразборчивый!) получил травму головы в результате падения с лестницы (трапа, блин! клистирная трубка! — на пароходе нет лестниц!) парохода «Сибирский пролетарий», чего-то там про тупую рубленную рану головы, про коммоцио серебри и прочая лабуда. Зачем ему эта справка, Елизаров еще не знал, но — глядишь и пригодиться. Опять же — первый здешний документ у него.

Еще через три-четыре часа Сергей стоял на деревянном причале, пытаясь вспомнить, как идти к Савоське. Вместе с ним, с парохода скатилось несколько телег, сошло десятка полтора народу, среди которого он и постарался затеряться. Отметил про себя, что ни Сенька, ни Трофимыч на палубе не появились.

«Связываться с ворьем не хотят» — хмыкнул Елизаров. Оно и правильно!

По всему выходило, что заходить в поселок, к бараку, нужно было с противоположной стороны, не от реки, а от города.

«Это примерно часа полтора пехом! Вот черт, стемнеет к тому времени. Хотя — может и к лучшему — меньше глаз».

Савоська — по памяти Велитарского — пожилой мужик лет 50–60, то ли барыга, то ли еще кто — но у урок с ним явно были какие-то дела.

Покружив по пригородной дороге, пытаясь вспомнить, то, чего сам никогда не знал, Елизаров вышел к барачному поселку, действительно, уже в сумерках.

«Так… Савоська живет во втором с краю бараке, с торца».

Зайдя через калитку в окруженный невысоким палисадом дворик, Сергей огляделся по сторонам. Вроде никого, хотя от дверей барака, расположенных посредине этого дощатого приземистого сооружения, доносились негромкие голоса, смех, потом кто-то пытался что-то запеть, но голос сорвался, «певец» закашлялся, раздался хохот.

«Воронья слободка, блин».

Оконный проем был неплотно зашторен, внутри горела лампа.

Сергей подошел к окну, негромко постучал.

— Кто там? (и тише, негромко — «кого там еще черт несет?»)

— Чибис это.

— Какой Чибис? — голос был хрипловатый, вроде как посаженный курением или простуженный.

— Чибис. Я от Фрола.

За окном помолчали, потом вроде бы тихо, но экспрессивно выругались.

— Подожди, сейчас двери открою, — за окном промелькнула тень.

Через пару минут, дверь в торце барака чуть приоткрылась, в темноте слегка белело лицо.

— Ты один? А где Фрол?

«Какой же, все-таки, голос неприятный!»

— Один я, один. Че — так и будем здесь базарить?

— Цыц, сявка. Базарить ему. С сопляками такими же базарь, — «о как! а Савоська значит в авторитете, если может со шпанским пацаном так «тереть»?

Дверь все же открылась.

— Входи. Да осторожней здесь, темно. А свет зажигать я тут не буду.

Через темный коридор, осторожно, Сергей следом за хозяином, прошел к двери, из которой падал несильный, красноватый свет.

Комната одна, но довольно большая, освещалась керосиновой лампой, фитиль которой был прикручен почти до упора, поэтому темно было почти так, же как в коридоре.

Савоська (а это был он — память Велитарского говорила об этом четко) развернулся почти у дверей, не давая пройти дальше.

— Ну, где Фрол? Че молчишь?

«О как! С места — в карьер! Непростые здесь люди водятся. Нужно за языком следить, помнить, что Серега Чибис здесь был «никто» и звать его было — «никак», и номер его был даже не шестнадцатый!»

— Нет Фрола! Кончился. Касса вот, в чемодане. Мне Шрам нужен. Ему все обскажу.

— Шрам ему нужен! Налетчики сраные! Мокроделы! Все б им только с волын шмалять, да перьями размахивать! Наворочат делов, а потом народу мусора воздух перекрывают! Ты знаешь, что после вашего «скачка» красноперые за малым весь город не перевернули?! Всех трясли, и здесь побывали. Кое-кто из фартовых под замес попал, просто так — на облаве! — шепот был свистящий, злой.

«Мля… так еще маленько и он меня тут перышком щекотать начнет!».

— Я не при делах. Я на атанде стоял. Как там вышло — только Фрол знает. Он мне кое-что шепнул, перед тем как откинуться. Шраму скажу.

— Не при делах он… — но уже явно спокойней — Ладно, будет тебе Шрам, но не сейчас. Шраму самому пришлось в тине, как карасю, отсиживаться… Да и сейчас еще красноперые нет-нет да трясут хавиры. Все вас ловят, кхе-кхе-кхе… — «до чего ж приятный дедушка — аж мороз по коже. А уж веселый — не приведи, Господь!».

— Мне б где перекантоваться… Да и похавать что-нить тож неплохо, — жрать хотелось, сил не было терпеть.

— Сейчас посмотрю, что есть. Перекусишь, и на боковую. А я гонца пошлю — Шраму передать, что человечек от Фрола пришел.

Савоська подвернул язычок фитиля в лампе, стало светлее, но не намного. Поковырялся чего-то в шкафу, достал несколько тарелок, поставил на стол.

«Да… негусто. Ржаной хлеб, отварная картошка, да квашеная капуста — вегетарианец он, что ли? Хотя нет — вот и сало. Ну — сейчас отыграюсь за все эти дни, голодные и нервные. Люблю повеселиться, особенно пожрать — так говорил мой знакомый Юрок, еще в той жизни, пошляк и любитель старых анекдотов».

Тем временем Савоська поставил на стол початую бутылку водки, два стакана, плеснул себе на два пальца, вопросительно посмотрел на Сергея.

— Мне чуть-чуть, голова еще болит сильно! — показал на забинтованную голову Елизаров.

— Где это тебя «прилабунили»? На «скачке»? — слегка поинтересовался хозяин.

— Не… уже после… потом расскажу.

— Ну-ну…

После выпитого, а скорее — после съеденного, Сергея сразу разморило, потянуло в сон.

— Курить можно? — вежливо поинтересовался от у Савоськи.

— Кури, я тоже покурю — махнул тот рукой, выставил на стол пепельницу.

Сергей с самого начала не мог отделаться от мысли, что Савоську он уже видел. Не Велитарский его видел — тот-то само собой! А именно он, Елизаров, видел этого человека! Но этого же не может быть?!

Сергей сидел, курил и пытался разобраться — как же так? Он — в своей прежней жизни видел обитателя этой? (изредка поглядывал на хозяина) Вот-вот… где-то рядом ходит узнавание…

«Бля!!! Аж на пот пробило! Не заметил Савоська?! Вроде нет».

Перед Сергеем Елизаровым сидел человек, как две капли воды похожий (по голосу, по манерам, внешне — всяко!) не на живого человека из прошлый жизни! Он был похож на Штехеля из фильма «Ликвидация» Урсуляка. Вот это попадание! Бывает же такое?!

«Ладно… надо спать… а то может еще кто-нибудь привидится — к примеру папаша Мюллер, не к ночи помянутый, в исполнении Леонида Броневого».

— Где мне ухо придавить? — вопросительно посмотрел на старого «одесского-предателя-пособника-врага».

— Пошли…

Вышли из комнаты Савоськи-Штехеля, перешли коридор. Савоська открыл дверь на противоположной стороне коридора, пропустил в комнату Елизарова.

— Вот… комната пока пустая. Хозяин… в командировке, в общем. Пересидишь, пока Шрам не заглянет. Сейчас огня не зажигай, завтра разберешься, где что. Сортир — в ограде, слева от двери. Будешь выходить, возвращаясь — дверь уличную закрывай на крючок. Меня здесь хоть народ и уважает, но мало ли кого случай занести может — зачем нам неприятности? — хозяин негромко сипел, направляясь к двери.

«Ладно-ладно… иди себе — сипи в своей комнате».

— Стой! А как же касса? Забери ее к себе в комнату! — вспомнил Елизаров про чемодан, который уже настолько привычно таскал с собой, что машинально ставил и брал в руки.

«Штехель» не торопясь, по-волчьи — всем корпусом — развернулся, посмотрел на чемодан в Серегиной руке.

— Э, нет — ты его сам Шраму отдашь. Тебе поручили — тебе и выполнять до конца, — «но взгляд, волчара, от чемодана не отводит — хочется тебе его хапнуть, хочется» — про себя усмехнулся Елизаров.

Дверь закрылась, Серега оказался в полной темноте. На ощупь подошел к двери, нащупал крючок, закрылся. Затем также, на ощупь прокрался к кровати (она была заправлена), стянул сапоги — финку положил рядом на пол (если что — дотянуться можно будет!). Вытянулся, не раздеваясь, на кровати.

«Ох, лепота-то какая! Первый пункт плана выполнен — я в Никольске. Подожду здесь Шрама, деньги ему скину (про долю не забыть — мне деньги нужны будут — жизнь начинать практически с начала!), решу с ним, что я ухожу, отваливаю, завязываю (нужное выбрать!). И — с чистого листа». Все — сплю….

Сергей проснулся от лучей солнца, которые из окна падали прямо на лицо. Поморщился, прижмурившись, недовольно посмотрел на окно.

«Занавески, блин, низкие… угу, и от пыли серые»

Судя по солнцу, время шло уже к обеду.

Елизаров обвел взглядом свое обиталище. Прямоугольная комната-пенал, метра три в ширину и около 4 в длину. Напротив окна — входная дверь. Беленые, пустые стены. Небольшая кирпичная, оштукатуренная и побеленная печурка возле двери. Между печкой и кроватью, рукомойник. Над ним, незамысловато закрепленный прямо гвоздиками на стене, осколок зеркала.

«О! Надо будет хоть морду свою рассмотреть! Но — потом!».

Напротив печи, по другую сторону от двери, на стене — незамысловатая деревянная вешалка на четыре деревянных крючка. Рядом с вешалкой, какой-то древний, похоже — самодельный шкаф на две дверки. Платяной вроде бы. Затем, после шкафа маленький стол и стул. Через проход — узкая железная кровать, на которой в данное время и возлежал наблюдатель.

«Хилтон, блин».

И везде изрядный слой пыли.

«А жилец стал быть — в командировке. Сейчас, думаю, многие в таких «командировках»».

Сергей прислушался к себе. Явно была слышна тяга к «до ветру». Но — терпимо. Еще смутно пробивалось желание поесть, но — совсем смутно.

«Ладно… можно еще ухо придавить».

Сергей приподнялся, стянул с себя пиджак, бросил его на стол, расстегнул рубашку пониже, с наслаждением потянулся.

«А вот что мы имеет по Шраму?»

В воспоминаниях Велитарского, по Шраму было мало. Видел он его пару раз издалека, и судить о нем мог только с некоторых разговоров шпаны. Что, дескать, фартовый авторитетный, но не вор. Вроде бы налетчик, и удачливый, дерзкий. Говорили о нем с уважением и изрядной опаской — мол, «долго не разговаривает».

«Ага… бритвой по горлу — и в колодец. «Доцент», мля…».

Хотя «смехуечки» здесь были излишни — ему с этим «козырным» разговор вести и нужно не «промахнуться», а то не только без денег останешься, а и впрямь закопать могут. Еще вроде бы припоминалось, какой-то отрывок разговора, что Шрам из бывших, чуть ли не колчаковский офицер в прошлом.

«Мда… шпиен японской, английской, румынской и прочих разведок!… Не, так дело не пойдет — что это меня на какой-то «несерьез» все время сбивает?! Тут реально можно «налететь» по полной, а мысли все какие-то с «ха-ха»?». Нервишки шалят, не иначе…