Время для жизни

Вот такой невеселый «коленкор»…

Вспоминались еще какие-то картинки… быт («а жили при отце вроде бы неплохо»)… учеба в начальной школе.

Потом — детский дом, где-то рядом с Тобольском, какой-то поселок, фактически пригород. Тут «картинки» были менее комфортные — отношения в этом заведении были все же не домашние, далеко «не…». Затем, после семилетки, — отправка в ремесленное училище.

Сбежал вместе с приятелем. Болтались и вдоль по Иртышу (от Павлодара до Самарово), и по «железке» — от Челябинска до Красноярска. Перебивались случайными заработками, приворовывали. На зиму оседали на какой-нибудь некрупной (но и не маленькой) станции, работали, где и кем придется. Пару приводов в милицию Серега Велитарский за плечами имел, но — отпускали, так как ничего серьезного за ним не значилось. Власти пытались пристроить пацанов к какой-нибудь учебе, но с началом весны они снова «вставали на лыжи». Приятеля «замели» прошлой осенью на вокзале в Омске, когда он пытался «нарезать у какого-то дяди-сарая «угол». Серега с перепугу рванул в Никольск, где поболтавшись, признакомился с местной шпаной.

Так что последние 8–9 месяцев «носитель» жил в Никольске, приворовывал, бегал на посылках у более взрослых жуликов, набирался блатного опыта. Вот и влип в последнее дело, вместе с Фролом.

«Не весело… Жалко пацана… Все у него как-то кувырком шло, а тут еще и я его «подвинул».

Хотя «подвинул» — не то слово. Елизаров не чувствовал в себе никакой другой личности, кроме своей — Сергея Елизарова. А воспоминания из жизни другого Сергея всплывали в голове, как вроде бы давно виденный, но хорошо запомнившийся фильм. Яркий, с ощущениями, но — только фильм. Мыслей, эмоций Велитарского Елизаров не чувствовал вообще. Вроде растворился тот, оставив лишь воспоминания.

День явно катился к вечеру. Елизаров собрал, помяв в руках одежду.

«Волглая еще… Не дело весенней ночью в сыром — да делать нечего. Может на теле досохнет?»

«Все-таки хорошо, что давным-давно, в детстве отец учил меня мотать портянки». Не с первого раза, и даже не со второго, но намотать этот русский аналог носков получилось вполне прилично — на Серегин неискушенный взгляд.

«Ладно, путь покажет, какой из меня портяночник. Перемотаю, если что».

Осмотревшись, попытался определиться со временем. В ночь брести в неизвестность не хотелось.

«Ночевать здесь, а с утра двигать к людям? Так и сделаем…».

Прошел по берегу, наломал сухих сучьев с ивняка, потом притащил пару полусухих валежин. Костер сложил небольшой — чтобы только чуть грел. Нарезал финкой тонких ивовых прутьев — все не на земле, застелил своим пиджачишкой. Потом снова напился воды.

«Жрать охота… Но за пару дней — не сдохну. А там — видно будет».

Скорчился возле костра. Мысли в голову лезли невеселые.

«Как там Ирина? Как дочь с внуком? Да и мать с сестрой… эх…».

К утру Елизаров решительно окоченел. Пытался размахивать руками, приседать, надеясь согреться. Но делал это аккуратно — голова еще здорово побаливала и временами кружилась. Костерок тепла почти не давал — сухие прутья кончились — норовил погаснуть вовсе. Едва только начало светлеть, Сергей решительно поднялся.

«Надо определиться — в какую сторону двигать. Что вдоль реки — это понятно. Но вверх или вниз по течению? В Сибири вниз по течению населенных пунктов становиться меньше. Значит — вверх?»

Рана на голове кровила — это Сергей понял, когда стал умываться. Шея снова была в засохшей крови. Нужно что-то придумать… Ножом Елизаров вырезал кусок подкладки со своего старого пиджака, выбрав место почище. Кусок подкладки сложил в несколько раз, аккуратно положил на рану, не прикасаясь к ней руками, а потом прижал это «сооружение» кепкой Фрола.

«Если не бегать-прыгать и не крутить резко башкой — должно держаться. Вообще — к врачу бы… А то воспалится и придет «пушной зверек».

Покрутил в руках чемодан.

«Нужны будут деньги на расходы… Сколько взять, чтобы не привлекать внимания подозрительно большой суммой? Тысячу? Да нет — многовато. Где-то, то ли читал, то ли слышал, что зарплаты к началу войны достигли 250–300 рублей. Значит — у молодого парня (пацана) может быть, сколько? Ну, допустим рублей 800 — вроде бы с заработков еду».

С червонцами решил не связываться — ну их — их номинала в рублях он не знал. Вскрыл пачку «трешек» и пачку «пятерок». Немного смешал и рассовал по карманам — меньшую часть — в карман брюк, рублей 80-100; остальные — во внутренний карман взятого с Фрола пиджака (пиджак, нужно сказать, был слегка великоват в плечах, но по росту — вполне подошел). Затем в чемодан поверх денег сложил свой старый пиджак: «Хоть сразу в глаза бросаться не будут. Хотя если кто надумает шмонать — один хрен сразу найдут».

Подумал, не выкинуть ли финку, но затем засунул ее в голенище сапога, согнул ногу в стопе насколько раз, осмотрел голенище со всех сторон — вроде не видно и не мешает.

«Все! Люди, я иду к Вам!».

От речушки Сергей прошел вдоль берега с полкилометра, петляя и обходя залитые водой лога и низинки, когда первый раз наткнулся на полевую дорожку. Постоял, подумал — заросшая невысокой молодой травой дорожка с едва видимыми следами узких колес (тележные, наверное), шла как-то не по пути, не вдоль берега. Она выходила из березового леска и, сделав петлю, снова плавно уходила от берега.

«Хрен с ней! А то ближайшая деревня может и в 20 км быть — топай по ней!».

Еще через полкилометра Сергей наткнулся на аборигена — на берегу реки рыбачил мужичок непонятного возраста. То ли пожилой мужик, то ли дед. Подойдя поближе, увидев, что тот посматривает на него с настороженным интересом, Сергей вежливо поздоровался. Тот что-то буркнул, кивнул, взгляд с Сергея не сводя.

«Да что ж он меня так буравит? Или у меня на лбу написано, что я маньяк-убийца?».

Подойдя к рыбаку метра на три, Сергей, остановился. Все же мужик, хоть и здорово пожилой, лет 50, наверное. Щупловатый, в стареньком пиджаке, кепке, простых серых штанах. Одной ноги не было по колено — вместо нее был деревянный протез-палка. Лицо загорелое, до черноты — и где только успел так загореть?

— Ты, паря, откуль здесь взялся? — спросил мужичок.

— Да тут так получилось… — Серега принялся излагать «легенду» — с лихтера меня ссадили.

— С какого — тут вроде лихтера седня еще не плавали?

— Так вчера еще. Я в ложке переночевал у костерка. На ночь глядя не решился идти, да и пьян я был малость.

— Ну что пьян — то вроде б понятно — рожа у тебя больно бледная. А чего ж ссадили?

— Да я Семенычу, шкиперу нашему, высказал, что он нас на артельных обманывает. Думал, парни меня поддержат, а мне бока намяли, по шее настукали, да и свезли на берег на лодке — грят — дойдешь куда-нить, не сдохнешь (только не переиграть с простонародным говором — я его один хрен не знаю, одно-два словечка — не больше!).

— Ну, значит — точно пьян был. Или по жизни дурак — кто ж на старшОго артельного выступает?

Мужик если и не поверил, то чуток успокоился — это было заметно.

— Огоньку не найдется? — что может быть лучшей затравкой для налаживания отношений, чем совместный перекур?

— Есть — мужичок протянул спички.

Серега, в свою очередь, пачку папирос.

— О, богато живешь, однако! — мужичок искоса посмотрел на Елизарова.

— Да это так… больше перед девками похвастаться — вроде как немного смутился Сергей.

Немного помолчали, попыхивая папиросами.

— Кгхм… эта… дядя… у тебя хлебушка не найдется — со вчерашнего вечера не жрамши?

— А вот не вякал бы против своих и завтрекал бы щас — наставительно протянул рыбак, но, тем не менее, потянулся, достал из-за спины какую-то сумку-торбу, вытащил оттуда завернутый в ткань здоровый кусок каравая. Отрезал сточенным перочинным ножиком хороший такой ломоть — протянул Сергей. В брюхе у того громко заурчало.

— От как ты оголодал — засмеялся мужик.

Сергей старался жевать неторопливо, но получалось плохо. Ломоть исчез, как не было. Елизаров немного помолчал, но абориген больше хлеба не предлагал.

«Вот куркуль, мля…»

Он подошел к воде, зачерпывая ладонью, попил воды. Снова закурил.

— Эта… дядя. А че рядом за пристань есть — мне в Никольск нужно.

— Дак Ярцево ж вон на горке. Версты три, не боле.

Серега присмотрелся в указанную сторону. Километрах в трех, на невысоком холме, среди деревьев что-то виднелось, вроде бы какие-то постройки.

— А че — Ярцево — большое село?

— Дак райцентр, како село — город, тыщ пять поди народа есть! — вроде как с гордостью заявил рыбак.

«Угу… столичный город, блин…»

— Эт ты, дядя, оттуда на одной ноге на рыбалку прыгаешь? — удивился Елизаров.

— Да не… зачем оттуда. Я вон — с Петровки, полверсты не будет — мужик ткнул пальцем куда-то себе за спину.

В той стороне, за деревьями, видно ничего не было, но именно в ту сторону петляла сначала незамеченная Сергеем то ли тропинка, то ли заросшая травой дорожка.

«Это получается от того места, где мы с Фролом оказались, километр-полтора, не больше. Как никто на нас не наткнулся — те же мальчишки? повезло…».

— А до Ярцево отсюда дорога есть, или напрямки по берегу шагать?

— А вот околок обойдешь — там проселок будет. А я сначала удивился тебе — там жа ниче, кроме покосов нету, а че на покосе щас делать? — Мужик поглядывал на Сергея.

— Ну, спасибо, тебе, дядя!

— И тебя спаси Бог, паря.

Елизаров пошел в указанную сторону, стараясь не оглядываться и вроде бы непринужденно слегка помахивая чемоданом.

«А ведь он мне чего-то не поверил. Хреновый с меня актер. Надо как-то более естественно держаться. Ладно — не побежит же он на меня доносить, да и как на одной ноге обгонит?».

В Ярцево Елизаров решил, по возможности, не заходить. Ему нужно было вообще обходить небольшие населенные пункты, где все на виду. Тем более — с деньгами.

«По берегу подойду к пристани, так, чтобы не сильно в глаза бросаться. Там определюсь, что и как».

Найдя проселок, Сергей шел, не торопясь — голова снова начала кружиться. Пришлось даже разок сесть — посидеть, так муторно стало. Пару раз попил воды в залитых логах — пробивало на испарину.

«Мне б отлежаться пару-тройку дней».

Сочинял какую-нибудь более-менее правдоподобную «легенду».

«Так. На зиму ездил на заработки в лесопункт — на распиловку леса. Их по реке должно быть полно. Сейчас вроде бы стройки везде идут, и леса требуется много. На обратном пути, возвращаясь, «купился» на предложение знакомого — тоже рабочего, с того же лесопункта, заехать к нему в Ярцево, погулять, в баньке помыться. Поругался по пьянке. Ушел. Еду в Никольск. Вроде бы ничего себе версия. Но это только для парохода. Для местных же — вообще не история, раскусят сразу же. Что говорить местным — хрен его знает. Тем более, здесь пункт милиции точно есть — райцентр же!»

Так что говорить местным любопытным, Серега не решил. Не дай Бог, мент прицепиться — сразу можно сдаваться — версия про лихтер не пройдет однозначно, ибо проверяется «на раз».

«Понадеемся на удачу…».