Дорога на Восток 1

Артемисия стиснула губы и отвернулась.

Спартанец вертел головой, пытаясь сориентироваться. Наконец он принял решение.

От резкого свиста у девушки заложило уши.

— Гипон! — закричал он, повернувшись к лестнице! — Гипон! Сюда! Уходим через крышу!

Снизу донесся звон посуды, треск ломающихся досок и пронзительные вопли. Спартанец выругался и бросился к лестнице. По ней уже поднимались Телемах с Гипоном, отбиваясь от наседающих персов.

Артемисия замерла в коридоре, испуганно прижимая футляр со скрижалью к груди.

— Гипон, задержи их! — приказал широкоплечий и потащил девушку в темноту узкого коридора.

Единственным светом, проникающим сюда, были частые вспышки молний, отблеск которых пробивался сквозь узкие продушины у самого потолка.

…

Телемах вспорол кинжалом чью-то руку, схватившую его за лодыжку, и отчаянно пнул взвизнувшего врага. Еще пара ступеней…

Он ощутил, как тонкие пальцы сжали его предплечье.

— Сюда! — прошептала Артемисия и потянула его за собой.

Гипон, пригнувшись, стоял посередине лестницы, раз за разом отбивая отчаянные попытки персидских воинов подняться наверх.

Влекомый девушкой, Телемах прохромал по темному коридору и заскочил в какую-то каморку. В лицо ударил ветер с дождем. В блеске молний Телемах разглядел, как широкоплечий спартанец, забравшись на поставленный вертикально сундук, резкими ударами рукоятью меча выбивает одну за другой толстую глиняную черепицу. Пол уже был усеян осколками, тонувшими в гигантской луже.

— Давай лезь! — скомандовал спартанец Телемаху и протянул ему широкую ладонь.

Телемаха подкинуло, словно налетевшим ураганом. Он упал животом на мокрую черепицу, за шиворот тут же хлынули потоки воды. Спартанец снизу продолжал подталкивать его наверх. Телемах встал на четвереньки и переполз на другую сторону от пролома в крыше, которая выглядела более надежной. Затем торопливо развернулся и сунул руку в проем. Еще миг — и его пальцы сжали тонкое запястье. Он дернул руку, не рассчитав усилие — Артемисия, испуганно вскрикнув, взлетела вверх и шлепнулась рядом.

Телемах снова сунул руку в разлом. Теперь ему потребовались все силы. Спартанец был тяжелым, словно груженый вол. Его широкие плечи с трудом пролезли в узкое отверстие. Девушка, вцепившись в предплечье спартанца, пыталась помочь втащить его наверх. Из ее груди вырывалось тяжелое дыхание. Она скорее мешала, чем помогала. Но оказавшийся наконец на крыше великан благодарно ей кивнул.

Проверив прочность крыши, спартанец скривился и пополз на четвереньках, сжимая в правой руке свой меч.

— Стойте! — крикнула девушка, стараясь перекричать шум ветра. — А как же он? — она указала на отверстие в крыше. — Как же Гипон?!

Широкоплечий спартанец лишь коротко тряхнул головой.

— За мной! — не оборачиваясь проревел он и пополз вперед.

Телемах двинулся следом.

После секундного колебания Артемисия поползла за ними. Промокший насквозь пеплос лип к телу, в колени впивались острые края растрескавшихся глиняных пластин.

Ползший впереди спартанец добрался до края крыши и перевесился через край, пытаясь что-то разобрать в сплошной пелене. Потянулись томительные секунды. Артемисия прижалась щекой к холодной мокрой черепице и закрыла глаза. Но всполохи молний проникали даже сквозь сомкнутые веки, заставляя ее испуганно замирать в ожидании неизбежного громового раската… Ба-бах!… Бах-бах-бабах!

— Вперед! Вперед! Шевелись!!

Девушка отчаянно разлепила веки и стиснула зубы.

Спартанец прыгнул вниз. Телемах последовал за ним. У Артемисии сжалось сердце. Она беспомощно оглянулась, нащупала за пазухой теплый сверток и тоже прыгнула.

Вопреки ожиданиям, приземление оказалось мягким. Сильные руки Телемаха подхватили девушку. Она прижалась к его груди и невольно замерла, пытаясь хоть на мгновение продлить ощущение безопасности и покоя. В следующую секунду ее стопы погрузились в холодную липкую грязь. Под ногами противно чавкало и булькало, когда она бросилась вслед растворившемуся в сумраке Телемаху.

А за спиной уже вопили на персидском:

— Вон они!

— Что вы стоите, как бараны!?

— Держи!

— Не дайте им уйти!!

И еще много других слов, которые Артемисия старательно пропускала мимо ушей, впрочем, невольно поражаясь обилию животноводческих эпитетов и аллюзий.