Время для жизни

— А давай вдвоем? Ты начни, а я — подхвачу. Я понятливая! — и она, задорно тряхнув головой, встала рядом с ним.

Она была действительно понятливая. Ему пришлось спеть лишь первые куплеты с припевами в каждой песне, как она подхватывала. Нет… и он, да и она тоже — и «лажали», и сбивались! Но ведь все понимали, что с первого раза спеть — не получиться. Глаза у Вари блестели, на губах была довольная улыбка.

«Значит и ей — нравиться!».

Игорь Варины песни толком не слушал, так — вполуха. Все заглядывал в ноты своих песен, думал. И как только Илья закончил играть, потащил его к окну, где стал негромко, но напористо что-то втолковывать.

«Так… а вот это мне уже не нравится!». Иван хотел подойти к ним, но Варя взяла его под руку:

— Да ну их! А хорошие у тебя песни получились! Людям точно по душе будут! — потом помолчала, — и сам ты спел неплохо… мне вот — понравилось!

«Она что — меня кадрит?».

— А еще у тебя есть что-то? — и она пристально посмотрела в его глаза.

— Может… и есть. Но вот — как договоримся?

— А что бы ты хотел? — она улыбалась.

— Ну… я — молодой парень, ты — красивая женщина… Мне продолжать?

— У-у-у… кобель! — вот как-то не искренне у нее вышло. И возмущаться не стала.

«Говорю же — вот с такими корыстными всегда проще договорится!».

— Илья! Игорь! А давайте пройдем в более удобное помещение! — Косов посмотрел на директора и кивнул в сторону лестницы в мансарду.

Мужчины, о чем-то продолжая негромко спорить, пошли вперед. Иван, снова подхваченный под руку Варей, за ними не торопились.

— Ты откуда такой взялся? — она спросила негромко, чуть придерживая его за локоть.

— С Северов приехал, работал там пару лет. А здесь… да пару месяцев всего, вот — пристроился здесь временно… За зиму думаю чуть подготовиться, освежить школьный курс в памяти, а уж следующим летом — поступать куда-нибудь.

— А стихи… ну — песни давно пишешь? — она смотрела внимательно, оценивающе.

— Да я их и не пишу… так… Там что-то услышал, и как-то само приходит. Тут чем-то навеяло… То есть — целью себе это не ставлю.

«Как-то она оценивающе меня разглядывает? Наверное, я выгляжу постарше реального возраста. Да и одет прилично! Хорошо, что рабочую одежду на смену здесь оставляю, а езжу в чистой».

— Варенька! Мне кажется, что нужно тебе сразу объяснить, чтобы не было потом непонимания. У меня планы… не связанные ни с культурой, ни с Никольском. То есть… если вдруг мелькнула мысль на серьезное что-то… не стоит. Вот песни тебе подготовить — это одно… а что другое… нет, не надо! Я, конечно, с радостью соглашусь посвятить тебе свое время… какое-то. Но… в общем, ты всё поняла, я думаю. Смотри сама — я предельно честен! Ты мне нравишься как женщина, я тебе нужен — как источник песен. Найдем общий язык?

— М-да… такой молодой — и уже такой циничный! Я поняла тебя… я… подумаю, — чуть отодвинувшись от него, она демонстративно его оглядела, улыбнулась, — а что — вполне симпатичный мальчик, и знает, что хочет. Откуда только в таком возрасте такой цинизм и похоть, как у старого сатира?

Она негромко засмеялась и ткнула кулачком его в живот:

— О-о-о! И мышцы есть! Интересно-интересно. Спортом занимаешься?

Он взглянул на лестницу — «уже поднялись?», потом взяв ее за руку, подтянул ее к себе и прижав, крепко поцеловал в губы. А она — и не сопротивлялась! Но через пару секунд отодвинула его от себя:

— Ну вот! Нахал! Всю помаду стер!

Лестница была довольно узкой, с двумя короткими пролетами и крошечной площадкой между ними. Иван пропустил Варю вперед. Ступеньки были круты, а ее юбка довольно узкой. С улыбкой посмотрев на него, она пальцами приподняла юбку и медленно стала подниматься по лестнице.

«Кто и кого соблазняет? Я — ее, или она — меня?». Ножки приоткрылись намного выше коленей.

«Да… ножки чуть полноваты, но формы — очень соблазнительные!».

— Ваня! Хватит пялится на мои ляжки! Это — бессовестно, между прочим! — чувствовалось, что она улыбается.

В пару шагов он догнал ее, и запустил руку между ног. Выше, выше — до самой попы. Она на секунду приостановилась, потом все же легонько шлепнула его по руке:

— Ну, это уже совсем неприлично! Перестань! — ага… а сама это чуть слышно прошептала. Что же не кричишь, не возмущаешься?

Он придвинулся к ней еще ближе и шепнул:

— Как я тебя хочу! У меня голова кружится!

Она — так же шепотом:

— Мало ли кто и чего хочет! Прекрати, имей совесть!

Он приподнялся, держась за перила, придвинулся к ее ушку губами и сказал ей, что у него выросло на том месте, где раньше была совесть.

— Вот же хам! Иван! Ты переходишь границы, остановись!

«М-да… что-то и правда меня занесло!».

— Извини… и правда, что-то я… но ты сама виновата! Зачем ты такая красивая? О! кажется есть пара новых строк! — он опять придвинулся к ней и прошептал, про то, что нельзя быть на свете красивой такой!

Она повернулась и с удивленным интересом посмотрела на него.

Тут их, такое интересное общение, прервал альфонс Игорь:

— Иван! Варя! Ну, где вы там потерялись?

Она стиснула его кисть своей рукой и быстро простучала каблучками вверх по лестнице.

Иван чуть задержался. «Ага, а юбку сейчас уже и не приподнимала! То есть — и с начала не было такой необходимости? О женщины! Вам имя вероломство!».

Стараниями Ивана, в кабинете Ильи был вновь восстановлен порядок. Из шкафа он достал тарелку с бутербродами, бутылку вина, шоколад.

— Извини, Илья… а то — командую тут, как у себя дома. Но, ребята, не знаю как Вы, а я — зверски проголодался! Давайте перекусим, а потом и делами займемся. Согласны? Сейчас я еще чайник на керосинку поставлю!

Он сбежал вниз, заскочил в свою комнату и попросил зашедшего сюда Якова:

— Яков Степанович! Там к директору гости приехали — по поводу концерта договариваться. Я здесь чайник поставлю, ты присмотри, пожалуйста, а как закипит — крикни меня, я сразу прибегу.

Так же бегом вернулся в кабинет директора.

— А здесь у тебя, Илья, миленько так…, - услышал он последнюю фразу Вари.

«Вот так оставь Илюху одного с ними — так одна соблазнит, чего доброго! А второй — «разведет», как кролика!».

Он уже давно приметил, что здесь люди… нет, они вовсе не были глупее или ограниченнее тех людей — в будущем. Но были они здесь… неторопливые какие-то, и на слова, и на мысли, и на поступки. Поэтому, наверное, все, что делал Иван, казалось окружающим эдаким напором, постоянным движением, а то и хаосом.

«Ну — что выросло, то — выросло! Как сказал поэт: «И жить торопится, и чувствовать спешит!».

Когда он зашел, Игорек уже что-то активно «впаривал» в уши директора, невзирая на его вялые возражения.

— Что-то я не понял? Мы же вроде бы решили прерваться на перекус и чай, а ты, Игорь, опять о делах?!

Он открыл вино, чуть понюхал его.

«Вроде бы и неплохое…».

— Извини, Варя, я в винах этих — ничего не понимаю. Вот — купил, что показалось получше, — он посмотрел на женщину. Та в ответ, неопределенно махнула рукой, типа — «пойдет!».

— Ну что — попробуем? — фужеров у Ильи, конечно же, не было. А Иван — не догадался посмотреть в бакалее. Пришлось разливать по чайным кружкам. Варе выделили ту, что была поприличнее. Пригубил вино.

«А что — красное полусухое. Название — вообще ни о чем не говорит! Ну, так… в меру терпкое, чуть сладковатое, с приятным ароматом и привкусом. Нормальное вино!».

Выпив вина и слопав бутерброд, Иван закурил, поглядывая на присутствующих. Илье, понятно, все происходящее не нравится, и только в силу необходимости, он терпит гостей. Варя как-то ушла в себя, задумавшись, и чуть улыбаясь, помалу прихлебывая вино. Вот Игорь — тот тоже недоволен, но причина явно не идентична недовольству Ильи. Похоже, что присутствие Косова прохиндею сильно мешает.

— Ну… давайте я начну. Если никто не против! У нас есть несколько новых песен, которые нужны и тебе, Игорь, и тебе, Варя. Нам нужно — ваше участие в концерте. Причем, не просто участие, так — номер отбыл и до свидания! А нужен нам хороший концерт! Потому — от вас работа, это — понятно! От нас… Илья пообещал эти песни. Так мы с ним изначально и договаривались. Но ситуация — несколько изменилась. Свое предложение мы сделали, еще фактически не имея этих песен в готовом виде. А сейчас понятно, что они получились — неплохие. Да что там, неплохие! Хорошие песни получились! И ты, Игорь, это прекрасно понимаешь! Поэтому, первоначальная концепция нашего предприятия — несколько видоизменилась. Мы не будем передавать Вам песни — навсегда и безвозмездно!

«О как! Как все вскинулись-то! Игорь с возмущением, Варя — тоже, пусть и более спокойно. Даже Илья и то пялиться на меня с недоумением!».

— Хорошие песни, которые востребованы людьми, основа благосостояния артистов, которые их исполняют, не так ли? Я понимаю Ваше возмущение. Но, согласитесь — поиметь с нас шлягеры, так их кажется называют, за полтора часа работы? Те песни, которые будут вам приносить доход, причем — хороший доход и долгое время, за полтора часа работы? Извините, но жизнь нас учит чему? А учит она тому, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке!

— Илья! Я не понимаю, кто здесь директор, ты, или вот этот наглый юноша? — влез со своим недовольством «альфонс».

— Игорек! Вот тут ты конкретно не прав! В некоторых кругах говорят, что «наглость — это второе счастье!», назвав меня наглым юношей, ты, по факту, назвал меня — счастливым юношей. Причем — выразил недовольство! Ты завидуешь моему счастью? Так что ли? Так зависть — это плохое чувство! И еще как говорят — «завидуй молча!». Далее, здесь в нашем разговоре — нет ни директора, ни подчиненного. Есть два соавтора хороших песен. И к чему ты подталкиваешь Илью? Чтобы он забыл, что он мой соавтор, и включил «административный ресурс»? Так Илья не такой человек, совесть у него есть! — ну вот, Илюха смутился, и злобно покосился на Игорька, что и требовалось!

— Игорь! Я не хочу ругаться, но свои и Ильи интересы я готов отстаивать! И что в этом плохого? Я уже понял, что, в сфере культуры отношения между творческими людьми сродни паукам в банке. Это как пойти стричься к хреновому, но наглому мастеру — так подстригут, что хоть уши бы целыми остались!

Тут Иван поймал на себе взгляд Игоря.

«Ути-муси-пуси! Какие мы злые, как мы желваками-то двигаем! Как бы у Игорька так морду не переклинило! Ага… решил взглядами пободаться? Ну — давай!».

В прошлой жизни Елизарову приходилось встречаться с разными людьми — и с жуликами всех мастей, и с «братвой», и представителями других силовых структур. Из этого он вынес несколько уроков — нужно уметь, в определенных ситуациях, конечно, взглядом показать способность и желание действовать — жестко, грубо, напролом!

Как говорил как-то ему знакомый «фобос», из «тяжелых», во время командировки в горах Ичкерии — «чтобы «на базаре» не съехать — дави врага взглядом!». На вопрос — как это?

Ответил:

— Смотри ему в глаза, не отводи взгляд, вызови в себе, внутри, желание убить оппонента! Злость, бешенство, готовность идти до гонца! Даже — пусть ценой собственной смерти! Но есть нюанс — делай это только глазами! Не корчь морды — иначе это будет воспринято, что ты — псих! А от психов, в таких ситуациях, стараются избавиться радикально! Псих — значит ты — недоговороспособен! Значит, ему, чтобы выжить — нужно убить тебя!