Проклятие Ильича

Событие сорок второе

Миром правит не тайная ложа, а явная лажа. Виктор Пелевин

— Тётенька, тётенька! Полечите! — умоляюще просил кудлатый парень, стучась в дверь посреди ночи.

В крытом возке у крыльца лежали закутанные в шкуры люди. Целая семья. Зажиточная, судя по богатой упряжи и толстым бокам тягловых.

Весь день мело, а к ночи метель стихла, и село стояло тихое и укрытое одеялом кипенно-белого снега. На небе ярко сияли звёзды, стараясь колкими лучиками коснуться друг друга. Краюха полумесяца свет цедила по капле, но среди молочных сугробов хватало и этого.

— Чевой надобно? — выглянула наружу Рия, с трудом открывая перекошенную дверь.

Давно пора бы починить, да кому? Старые петли натужно заскрипели, всколыхнув ночную тишину. Где-то недовольно ухнула птица.

— Целительница тут живёт? — схватил парнишка Рию за руку. — Помрут же! Помогите!

— Кто у тебя там? — деловито спросила юная колдунья, осматривая стоящие у крыльца необычные сани с окошками и росписью по боковинкам.

— Да все! — отчаянно воскликнул подросток. — И мать, и батя, и братья, и сестрёнка. Одного меня мор не взял! Вылечи, молю!

— Братьев и сестру сюда затаскивай. А к родителям твоим я сама спущусь. Но только деньги наперёд, — строго сказала Рия.

— Сколько? — нетерпеливо спросил парень.

Он бы отдал за жизнь близких хоть всё состояние, и проволочка его только злила, но целительнице он этого не показал. Побоялся, что откажет. И тогда — пиши пропало, один он на всём белом свете останется.

— Три эмаса за каждого! — важно ответила Рия.

— Вот, бери… тут… тут поболее будет! — кудрявый парень впихнул ей в руки увесистый кошель и кинулся к саням.

Откинул шкуры и подхватил сразу двоих детей, потащил к старой избе.

Заболевших в сани явно укладывали наспех, только чудом не придавив малышку лет трёх, самую младшую в семье. Когда парень вернулся и забрал двух оставшихся братьев, Рия осторожно накрыла отца и мать семейства шкурами в несколько слоёв, чтобы свет не выбивался, и принялась лечить. К чему такая секретность была нужна, раз вся эта деревня, да и окрестные тоже знали о живущих подле них колдуньях? Девочка не знала, но ненужную осторожность всё равно блюла. Отчего-то так было спокойнее.

За прошедшие месяцы дар её стабилизировался, и лечила она теперь едва ли не лучше самой Дукуны. Но опыта не хватало. Травки-то, конечно, знала кое-какие, но вот отвары зачарованные варить пока не умела, да и с пациентами обращаться тоже. Наставница с одних драла три шкуры, а других лечила бесплатно. И стоило Рие спросить, отчего так, старая ведьма неизменно отвечала: «Мой дар. Кого хочу, того и лечу. Как хочу, когда хочу и за сколько хочу. А кто недоволен — дак пущай в лес идёт, подорожник ко лбу приложит, авось полегчает».

Тяжёлый мешок с монетами мешал, но целительница всё равно справилась. Метавшаяся в лихорадке женщина даже глаза открыла и вскрикнула, прижав ладонь к груди. Испугалась вида незнакомой девочки с сияющими глазами. Рия быстро погрузила больную в сон. Нечего тут вскрикивать и людей от работы отвлекать.

Когда дело было кончено, юная целительница вернулась в избу и застала Дукуну колдующей над малышкой.

— Малая-то у вас… померла бы через год-другой… — бормотала старая ведьма, заливая девчушку исцеляющим светом. — Небось, не говорила ещё… шишка у неё в голове росла…

— Еловая? — испугался кучерявый парень, что привёз на лечение свою семью.

— Сосновая! — недовольно фыркнула Дукуна и добавила: — Балбес ты, прости Господи.

Парень поджал губы, но спорить со страшной старухой не стал. Хоть и храбрился изо всех сил, а поджилочки-то тряслись. Ведь вокруг творилось самое взаправдашнее колдовство, и сгорбившаяся над сестрёнкой старуха с крючковатым носом дело говорила: не умела Райда болтать, а по всем срокам пора бы. Мать очень из-за этого переживала, и всё показывала малышке то яблоко, то игрушку и разборчиво, по слогам, называла. Но Райда не разговаривала, да и вела себя порой странновато. На деревенской улице её уже пару раз называли юродивой, и за каждое такое слово старшие братья обидчиков отлавливали и учили манерам. Но каждому-то рот не заткнёшь.

— И как шишку-то вынуть? — обеспокоенно спросил парнишка. — Мож, в ухо она чего засунула, оно и проросло?

Тревога в его голосе была самая искренняя, оттого Дукуна по пустой голове-то его и не стукнула, хотя захотелось…

— Забирай. Здоровы все. Вишь, пятна уже бледнеют? То верный знак. А сестрёнку поить надобно как можно больше, желательно водичкой. Можно из сокалейника отвар сделать или из хастовых ягод. Но лучше просто воду. Пить как можно больше, уразумел? Рия, рассчитался он?

— А то ж, — уверенно кивнула помощница.

Женщины помогли парнишке отнести детей обратно в сани, а перед самым отъездом Марьяна Ильинична поймала его за рукав и строго посмотрела в глаза:

— Запомни, парень. Тот богослов, сказавший, что сила колдовская от диавола исходит, он ошибался. Ибо обычный человек был, а люди ошибаются. Сила в людях от бога, особенно целительская. Вот ты скажи, доброе дело целительница сделала сегодня, что семью твою вылечила?

— Доброе, — ни секунды не сомневался кудрявый.

— А как добрые дела можно злыми силами делать? — вскинула Левина брови и впилась взглядом в безусое лицо.

— Никак, — растерялся парень.

— Вот и всё. Сила колдовская — особенно целительская — богом дана. Иначе быть не может. Запомни это и другим передай.

Левина отпустила подростка и наблюдала, как он берётся за вожжи и бросает задумчивый взгляд на покосившуюся избу. Так Марьяна Ильинична поступала с каждым, с кем отныне сталкивала её жизнь. Сеяла в умах сомнения, пыталась изменить представления селян о колдунах.

Зима уже была на излёте, и пусть сама огневичка лечить не умела, но делала то немногое, что могла — по крупице меняла мир.

Верят они тут в бога своего? Пускай.

Лишь бы зла не делали.