Закутки дальних дорог

— Да?! — обрадовался нарком. — Благодарю, Карл Генрихович, очень обязан. И здравствуйте, конечно.

— Куда их?

— Сейчас покажу.

Берия встал и вышел из кабинета, экран последовал за ним. Довольно быстро он оказался в довольно большом холле, в котором прибытия арестованных ждало несколько десятков оперативников НКВД в фуражках с малиновым околышем.

— Сюда передавайте, — обернулся к полковнику нарком.

— Сейчас, — кивнул тот, и в холле возникла светящаяся серым туманом арка. Точно такая же появилась рядом со столом в кабинете.

Старший фон Бревен махнул рукой. Гитлер оторвался от стены и поплыл по воздуху в сторону арки, нырнул в нее и оказался рядом с Берией. Тот отступил на пару шагов, полюбовался на пленника, затем приказал что-то, и два дюжих сержанта подхватили безвольное тело фюрера, после чего куда-то утащили его. Всем было ясно, что ничего хорошего Гитлера в руках русских не ждет.

— Сами пойдете, господа? — повернулся к генералам и прочим господам полковник. — Или придется применить силу?

— Сами, — ответил за всех Кейтель, почувствовал, что невидимая сила отпустила его, и двинулся к арке. То, что пришельцы владеют мгновенным перемещением, не так пугало, как то, что они явно передадут эту технологию русским. Но делать было нечего, и генерал-фельдмаршал ступил в светящийся туман. Мгновение растянутости тела, и он оказался в увиденном на экране холле, где был тут же обезоружен, после чего ему на руки надели наручники и отвели в довольно комфортабельную, как ни странно, камеру. Кейтель сел на скрипучую койку и уныло уставился в пространство, понимая, что жизнь, как ни крути, закончилась, и пришло время за все отвечать. Собственной шкурой.

Генрих фон Бревен шел последним. На душе ему было тошно донельзя, он с тоской смотрел на человека, который мог бы быть его отцом, которого генерал не знал, тот погиб до рождения сына. А после революции семье пришлось бежать из России, чтобы не попасть под репрессии красных. Может, и зря. Но так уж сложилась. Он считал, что служит Германии, а оказалось, что служил нелюди. Почему-то Генрих в это сразу поверил, видимо, потому что не раз сталкивался с нехорошими вещами, но старался их не замечать. И тем самым сам стал из воина палачом...

— Вы опозорили наш род, став служить нацистам, — тяжело уронил Карл Генрихович, ему было больно смотреть на человека, в какой-то мере являвшегося его сыном. — Поэтому идите и примите свое наказание. Вы его заслужили в полной мере.

— Наверное, вы правы... — горько усмехнулся Генрих и вошел в арку.

Проследив, как его увели сотрудники НКВД, полковник сам перешел в Москву. Следовало многое обсудить с Лаврентием Павловичем. Тот был свидетелем последней сцены и смотрел на Карла Генриховича с некоторым удивлением. Затем вопросительно приподнял бровь.

— Сын, — пояснил полковник. — Не совсем мой, моего местного альтер-эго. Я не успел жениться до ухода на фронт, а он успел. Сын родился, когда он уже погиб. Не ждал, что кто-то из моего рода станет служить нацистам. Так что пусть искупает вину и получит то, что заслужил.

Нарком не стал ничего говорить, только сочувственно посмотрел на него. Не хотел бы он оказаться на месте этого человека. Осознавать, что твой сын стал тварью? Это больно, нестерпимо больно.

— Мне надо поговорить с вами, Лаврентий Павлович, вопрос очень важный, — взял себя в руки Карл Генрихович. — Вы ведь уже нашли многих из одаренных? Мы передавали вам их данные по всему Советскому Союзу.

— Да, московских и ленинградских вы уже вывезли на корабль, а люди из близлежащих областей будут в столице завтра-послезавтра. Кое-кто даже сегодня вечером. Через неделю приедут уральцы и сибиряки, их всех тоже нашли. Пойдемте в мой кабинет.

Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, они вошли в кабинет наркома. Там сели, и полковник продолжил:

— Каждого одаренного следует тщательно проверить, чтобы это был верный стране человек, ведь в его руках будет немалая сила. Не дай Бог она окажется в руках врага или, что еще хуже, шпиона. Я очень не хочу, чтобы западные страны получили возможность противостоять магии. Поэтому всех, кто уже на «Петрограде», мы проверили дополнительно, и трех человек вам возвращаем. Они на самом деле ненавидят советскую власть, а двое из них вообще из семей раскулаченных, подделали документы. Вы уж выясните, как их пропустили.

— Выясню, — зло пообещал Лаврентий Павлович. — Благодарю, что нашли их. Враги среди магов нам совсем не нужны...

— Это не все, — после недолгого молчания снова заговорил полковник. -Как я уже говорил товарищу Сталину, до прибытия первых поисковиков, а потом и бродячих банд в вашу систему не больше трех, максимум, пяти лет. Не думаю, что ваши студенты успеют в достаточной мере обучиться к этому времени. Обучение магии, особенно пространственной, очень сложное. Нужно быть хорошим математиком, чтобы понимать все эти преобразования, я попытался вникнуть в объяснения Кериана, но ровным счетом ничего не понял, хотя математику когда-то изучал, причем не только в России, но и в Таоре, а там она весьма высокого уровня.

— И что же делать? — поджал губы нарком.

— Я вижу только один выход. Пожизненный найм магов и кораблей в мирах Миросплетения, — ответил полковник. — Если экипажи и пространственники дадут клятвы на Жезле Древних, а один из них мы вам оставим, то не смогут предать. Желающие, особенно если предложить им хорошие условия, найдутся. Но прошу учесть, что о взятых под клятву придется хорошо заботиться и выполнять все условия контракта, иначе магия Жезла может посчитать, что клятва нарушена с вашей стороны, что чревато немалыми неприятностями.

— Трудно мне понять всю это мистику... — тяжело вздохнул Лаврентий Павлович.

— Думаете мне было легко? — усмехнулся Карл Генрихович. — Ничего, привык со временем. И вы привыкнете. Тем более, что магия дает немало преимуществ. Особенно научная магия. А хороших ученых у вас хватает, освоят, никуда не денутся. Также хочу предложить еще кое-что.

— Что? — приподнял брови нарком.

— У вас социализм, еще не коммунизм, но стремление к социальной справедливости. В Миросплетении — махровый феодализм, а кое-где и родоплеменной строй. Клановость очень распространена. Беда, что одаренных на Земле маловато. Зато во множестве миров, не говоря уже об островах, огромное число нищих одаренных, не имеющих средств на обучение. Большинство из них гибнет от голода и холода на улицах городов. Если вы заберете этих разумных к себе, сказав, что берете их в клан Советский Союз, они будут счастливы и легко дадут пожизненную клятву верности, нарушить которую не смогут. И станут верно служить Советскому Союзу! А их дети вырастут уже советскими людьми. Да, не все из них люди, но общие дети могут быть у всех. По моему мнению, орки, эльфы, дварфы, гномы и прочие — это всего лишь подвиды людей. Но данную операцию надо будет тщательнейшим образом проработать.

— Интересно. Вы сможете оформить эту идею письменно?

— Уже, — ответил Карл Генрихович, протягивая черную папку. — Когда стало ясно, по всему Союзу около пяти сотен одаренных, я начал размышлять над альтернативами.

— Я все-таки не перестаю задаваться вопросом: зачем вам все это надо? — откинулся на спинку стула и пристально посмотрел ему в глаза Лаврентий Павлович. — Почему вы нам помогаете?

— Потому что это правильно, — грустно усмехнулся полковник. — Я ведь вам уже говорил, что наш сюзерен — Восьмой Авари.

— Говорили, — подтвердил нарком, — но я не особо понял, что это такое.

— Это сущность, следящая за высшей справедливостью, его сейчас перебросило куда-то решать какие-то проблемы. Я уверен, что Артем справится, мальчишка добрый и чистый, один минус — неопытный. Двадцать лет всего.

— И такая сила?!

— К сожалению, — вздохнул Карл Генрихович. — Так уж сложилось. Но я вот к чему. Дело в том, что мы, входящие в его Клан, тоже начали чувствовать, что правильно, а что — нет. Понимаете?

— Не могу сказать, что понимаю, но принимаю, — покачал головой Лаврентий Павлович. — Значит, вы ощущаете, что помочь нам встать на ноги в Миросплетении, правильно?

— Именно так, — кивнул полковник. — Так что не беспокойтесь, мы вас не бросим и сделаем все, чтобы вы смогли отбиться от желающих поживиться чужим добром. Несколько лет мы сможем провести неподалеку, но потом все равно двинемся дальше, такая уж у нас всех беспокойная, бродяжья натура. Кстати, вот дополнительная информация, — он передал еще одну черную папку. — Здесь теория гиперполя и инженерные наработки по самым примитивным гипердвигателям. Наш инженер постарался свести их к земным понятиям и физическим константам. Передайте ученым, пусть осваивают. Мне сказали, что у вас есть выдающиеся физики Капица и Курчатов, в другой реальности создавшие атомную бомбу, они разберутся.

— Передадим, — взял папку нарком, заглянул в нее, пролистал содержимое, увидел убористые десятиэтажные формулы и закрыл, в который раз пожалев про себя, что так и не стал в свое время инженером. — Еще что-нибудь?

— Да, наш врач настаивает на лечении товарища Сталина и вашем в медкапсуле, на данный момент четыре установлены в кремлевской больнице, Ольга Петровна обучает ваших медиков пользоваться ими. Также мы готовы выделить вам шесть искинов высшего класса. Пока неразумных, но это ненадолго. Советую после обретения ими разума относиться к ним, как к людям, а не как к инструментам. Также Дархон сообщает, что приступил к созданию в указанном вами месте большого 5Д-принтера, способного производить оборудование в довольно большом ассортименте. От станков до флаеров и малых фрегатов. Только материалы потребуются. Ну и инженеры, но Кирилл Владимирович уже начал обучать шестерых ваших. Импланты им внедрили, сейчас осваивают пакеты данных. Но главное, по моему мнению, допускать к передовому оборудованию и магии только верных людей.

— Согласен, это действительно самое важное. Но как, по-вашему, среагируют западные страны, когда поймут, что навсегда остались позади?

— Визг поднимут, — криво усмехнулся Карл Генрихович. — Ничего, им полезно. Что с ними делать — решать вам. О том, что сотворили с Советским Союзом и Россией англосаксы в других реальностях, вы знаете. Так что все, что вы сделаете с ними, будет справедливо. Я хотел бы спросить о другом.

— О чем? — приподнял брови Лаврентий Павлович.

— Что вы намерены делать с украинскими и прочими националистами? — спросил полковник. — Я передавал вам материалы о том, какую страшную роль они сыграли. Как внедрились в партию. Да о чем речь, украинизация двадцатых годов, это их проект. Вас с товарищем Сталином подло обманули, использовали ради своих гнусных целей.

— Ответственные за это уже дают показания, — заверил нарком. — И вы правы, там такое нарисовалось, что страшно становится. Сейчас готовится постановление об изменении границ республик. Больше разделения по национальностям не будет, есть только одна национальность — советский человек. Основа общества — русский этнос. Все в нашем обществе должно быть основано на русской культуре, и иначе не будет. После того, что я узнал, считаю, что правильным выходом станет полная ассимиляция разных культур и создание единой.