Фронт в тылу вермахта

— Чуют фашисты свою погибель, — пояснил тракторист, — вот и перевозят своих подальше, на запад.

Феофан Михайлович достал пачку папирос.

— Московские? — изумился тракторист.

— Кури.

Все закурили.

— Ну что ж, — сказал парень, — пишлы до моей хаты.

Так у разведчиков появилась первая крыша над головой. На следующую ночь Кирильченко с товарищем пробрались в Ананьевку. Постучали в дом, где жил отец Василия Терентьевича Разгонова с семьей. Дверь открыла его жена.

— Вам кого?

— Нам Разгонова Терентия Фомича.

Появился Терентий Фомич:

— Кто такие, что треба?

— С Трифоновки мы.

— С Трифоновки, говорите? Нет, хлопцы, таких розовощеких и чистых там нет. Давно тут живу. Всех знаю.

Тогда Кирильченко сказал:

— Мы от вашего Василия.

Старший Разгонов недоверчиво спросил:

— Чем докажете, что от Василя?

Рассказали, что минувшей ночью сын Терентия Фомича сопровождал их до места высадки, для пароля дал свою фотографию, они ее закопали ночью в степи вместе с рацией, а когда доставали рацию, карточку не нашли.

— Ладно, — сказал Разгонов, — зараз мы вас спытаем. Он прошел в горницу и принес несколько фотографий.

— Где Василий?

Разведчики сразу указали.

— Теперь верю, — сказал Терентий Фомич, — что от Василя. Не буду допытываться, чего прибыли. Мой дом — ваш дом. И хлеб наш — ваш хлеб, хотя его не густо. Делайте дело свое. Только осторожно. Хотя немцев в селе нема, но в Новокаменке и Трифоновке они есть, оттуда и в Ананьевку наезжают.

Наутро Терентий Фомич пошел к старосте, попросил подводу сушняка и дров привезти. На этой подводе и доставил он Марию Бурлаченко с радиостанцией.

Радиостанцию установили на чердаке, в одной из комнат поселились разведчики. Хоть и тесновато стало семье Разгоновых — кроме жены Ульяны Анисимовны были у старика еще две малолетние дочери Вера и Таисия, совсем маленький сын Володя, — но, как говорят, в тесноте да не в обиде. Еще один сын Терентия Фомича — Андрей был на фронте.

В Украинский штаб партизанского движения и в штаб партизанского движения Юго-Западного фронта регулярно стали поступать радиограммы от разведгруппы Ф. М. Кирильченко. В самой Ананьевке и во многих селах вокруг нее, в различных населенных пунктах по берегу Днепра, в Николаеве у разведчиков появилось множество помощников — советских патриотов, рисковавших жизнью, благополучием своих родных и близких, но вносивших свой посильный вклад в борьбу с ненавистным врагом. В Ананьевке активно помогали разведчикам местные жители. Особенно важную роль играл Дмитрий Федорович Козорез. К нему главным образом приходили связные и, назвав пароль (мужчины спрашивали: «Где можно купить местного табаку?», а женщины: «Где достать сушеных вишен или лука?»), передавали необходимые сведения для Ф. М. Кирильченко. Сами разведчики тожё обзавелись необходимыми документами и не сидели на месте. Феофан Михайлович часто бывал в Николаеве, его товарищ в Березнеговатом и других селах. На месте оставалась лишь Мария Бурлаченко — «Акация», которая дважды в сутки почти ежедневно выходила на связь: в 10 утра с Москвой, с УШПД, в 2 часа дня — со штабом партизанского движения фронта…

От группы Ф. М. Кирильченко поступали исключительно ценные сведения. Но однажды — это было 10 июня 1943 года — рация Марии Бурлаченко замолчала. Не зная, что случилось, мы ждали знакомых сигналов. Однако проходил день за днем, «Акация» в эфире не появлялась.

А в Ананьевке произошло следующее. Вражеские пеленгаторы засекли рацию Марии. Кирильченко решил перебросить радистку в другое село, где были надежные люди. В одну из ночей разведчики попытались перенести рацию. Однако рассвет застал их в поле. Радиостанцию закопали. Каково же было состояние разведчиков, когда на следующую ночь они не смогли отыскать место, где они зарыли радиостанцию — все поле было перепахано трактором. Так группа лишилась связи. Но беда, как и удача, не приходит одна. В Ананьевке появился вражеский агент. Разведчиков успел предупредить кузнец Дмитрий Федорович Козорез, подслушавший разговор начальника полиции с одним из гестаповцев, остановившихся у кузницы подремонтировать бричку, на которой они приезжали в Ананьевку. Когда гитлеровцы ворвались в дом к Терентию Фомичу Разгонову, разведчиков и след простыл.

Однако события развивались все же не совсем удачно. Лишившись рации, Феофан Михайлович Кирильченко послал через линию фронта несколько надежных людей. Один из них, Андрей Головко из села Березнеговатого, перешел ее. Связавшись с УШПД, товарищи направили в Березнеговатое новую группу с радисткой Идой Лаудой. Но Ида попала в руки врага и погибла в гестаповских застенках.

Озабоченные молчанием рации Марии Бурлаченко, мы послали в Ананьевку Веру Ивановну Ворожко с дополнительным радиопитанием. Она благополучно приземлилась на парашюте, нашла семью Разгоновых, но ее помощь была уже не нужна. Вера Ивановна десантировалась в ночь на 20 августа 1943 года, когда Ф.М. Кирильченко и М. И. Бурлаченко перебрались уже в Николаев, а третий разведчик обосновался в Березнеговатом. С ним и осталась Ворожко.

За домом Разгоновых была установлена слежка. Но так как никого из разведчиков поймать не удалось, гестапо в конце концов арестовало Терентия Фомича. Его били, выкручивали руки, жестоко пытали. Зная, что у гитлеровцев прямых улик нет, Разгонов не поддавался, держался стойко. Так ничего и не добилось гестапо от мужественного помощника партизанских разведчиков. Терентий Фомич никого не выдал. В конце концов его отпустили, но за домом продолжали следить, однако теперь уже впустую.

Мы знали, что В. И. Ворожко находится в надежном месте, однако долго не имели никаких сведений о Ф. М. Кирильченко и М. И. Бурлаченко. 4 февраля 1944 года на запрос Т. А. Строкача о разведчиках мы ответили, что «судьба Кирильченко и Бурлаченко нам неизвестна». Лишь позднее, когда мы находились уже в Кривом Роге, а Николаев был освобожден войсками нашего фронта, Феофан Михайлович и Мария Ивановна оказались в нашем штабе, как говорят, живыми и невредимыми. Все это время они были в Николаеве, где Ф. М. Кирильченко связался с подпольщиками, в основном комсомольцами и молодежью, и стал руководить группой, в которую вошло около 80 человек. За деятельность в тылу врага Феофан Михайлович был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».

Самолет, который десантировал в тыл врага разведывательную группу Ф. М. Кирильченко, сбросил за линией фронта еще три разведгруппы— в районах Днепропетровска, Кременчуга и Запорожья. Остальные наши партизанские организаторы переходили линию фронта, нередко с боем прорываясь сквозь все усиливавшуюся оборону гитлеровцев на Северском Донце. Партизаны преодолевали исключительные опасности и трудности: проволочные заграждения, минные поля, сеть дзотов и дотов, траншей и окопов; нужно было не вызвать подозрений у патрульных, войсковых подразделений, полиции, жандармерии и т. д., которыми буквально кишел передний край врага. Да и сам Северский Донец с обрывистым и открытым противоположным берегом, особенно когда река вскрылась, представлял собой серьезную преграду, преодолеть которую не всегда удавалось благополучно. Тем не менее с боем или без боя, большими отрядами или малыми группами наши посланцы проникали через линию фронта и, связываясь с населением, подпольщиками, подпольными партийными органами, партизанами, которые уже действовали в тылу врага, с их помощью или самостоятельно выполняли задачи в интересах войск фронта. До конца апреля 1943 года сквозь вражескую оборону в основном из Старобельска, Миллерово и других мест пробилось 18 отрядов и 38 разведывательных групп, которые насчитывали в общей сложности 680 человек. Это был не весь партизанский резерв, которым мы располагали. К этому времени совместно с местными партийными органами, с помощью УШПД и штаба фронта были подготовлены к действиям в тылу врага значительные партизанские силы.

Создание штаба партизанского движения на Юго-Западном фронте не осталось не замеченным противником. Теми или иными путями разведывательные и контрразведывательные органы врага узнавали о нашей деятельности. Они не только проявляли пристальный интерес к нам, но даже преувеличивали значение нашего штаба в руководстве партизанскими действиями на Украине. Из управления контрразведки фронта сообщали: «Германской контрразведке известно, что всей деятельностью партизанских отрядов на временно оккупированной территории Украинской ССР руководит штаб партизанского движения на Украине. Штаб имеет в своем распоряжении ряд десантно-парашютных школ, готовит разведчиков для переброски в тыл противника… Органы германской контрразведки установили наличие партизанских школ в Миллерово и Старобельске, о чем отмечалось в ряде документов контрразведки противника… Германская разведка считает, что штаб партизанского движения на Украине находится в Старобельске по улице Буденного, 27…»

Это был точный адрес штаба партизанского движения на Юго-Западном фронте.

Такое внимание к нашему штабу, как, впрочем, и к другим партизанским штабам, было не случайным. Возраставшая активность партизан вынуждала гитлеровское командование принимать все новые и новые меры по борьбе с партизанским движением, охватившим к этому времени весь тыл вермахта. Весной 1943 года фашистское руководство принимает еще один документ, подписанный Гитлером, в котором предлагались дополнительные меры по ведению контрпартизанской войны. В документе говорилось:

«Русские ведут партизанскую борьбу в настоящее время все более интенсивно. В качестве руководителей они используют генералов, регулярно снабжают партизан оружием и боеприпасами, поддерживают с ними курьерскую и радиосвязь и даже вывозят их самолетами на отдых в глубь страны… Деятельность партизан в последнее время оказывает существенные помехи железнодорожному транспорту, сельскому хозяйству, парализованы сплавные работы на реках и т. д. В силу этого нам необходимо вести борьбу с партизанами более интенсивно и продуманно…»

В приказе предлагалось «борьбу против партизан рассматривать как боевые действия на фронте». Она должна была планироваться всеми оперативными отделами армий и групп армий, в нее вовлекались все наличные резервы. Для контрпартизанской борьбы привлекались «только способные, энергичные и физически закаленные офицеры». Приказ требовал принимать самые беспощадные меры по отношению к партизанам и поддерживающему их населению. Генеральному штабу сухопутных войск предлагалось издавать бюллетень «Известия о партизанской войне», в котором для ориентировки войсковых штабов отражать сведения о деятельности партизан.

Особое место в контрпартизанской борьбе занимало проникновение агентуры врага в партизанские штабы и формирования. Бессильное подавить народную войну в тылу своих армий, фашистское руководство делало ставку и на «взрыв» партизанских сил «изнутри», на возможность помешать деятельности крупных партизанских штабов путем засылки туда шпионов, предпринимало попытки хоть в какой-то степени взять под свой «контроль» создание новых партизанских формирований, используя для этого все возможные средства.