Фронт в тылу вермахта

Еще в Калаче к нам из вражеского тыла в конце марта 1943 года прибыл «партизанский отряд» из 11 человек во главе с неким Гусевым. У партизан оказались убедительные документы, подтверждавшие, что отряд был создан в декабре 1942 года в городе Сватово и нанес немалый урон врагу.

Группу поселили в отдельном домике при учебном пункте. Но однажды проходивший мимо работник штаба обратил внимание на то, что в доме кто-то работает на рации. За домиком установили наблюдение. Обнаружили, что в бельевой веревке, на которой сушили свое белье «партизаны Гусева», был вмонтирован провод, служивший антенной. Однако не дремали и наши «гости». Почувствовав, что за ними наблюдают, они попытались бежать, но далеко им уйти не удалось.

В мае 1943 года уже в Старобельске в штаб явился вышедший из вражеского тыла «партизан» Мизяк, который доставил чертеж новейшей немецкой мины, объяснив, что сумел выкрасть его в немецком штабе, в котором он работал. Мы предложили «партизану» отдохнуть и быть готовым через некоторое время снова уйти в тыл врага. Проверка показала, что Мизяк был послан гитлеровской разведкой в штаб партизанского движения со специальным заданием.

Надо сказать, что и в дальнейшем гитлеровская разведка проявляла интерес к нашему штабу. Из управления контрразведки фронта сообщали:

«Немцам известно, что Старобельской партизанской школой в начале апреля 1943 года в 30 км юго-восточнее Лисичанска переброшено 12 человек с заданием общей разведки противника. Один человек захвачен в Троицком (20 км западнее Славянска). Переброска производилась опергруппой ШПД ЮЗФ».

«Германской контрразведке известно, что из Можняковки (50 км северо-восточнее Старобельска) подполковник Аптерман перебросил в Михайловку (20 км западнее Знаменки) 10 парашютистов с радиоаппаратурой. Из этой группы противником убито 2 человека и ранено 2. Группа имела задание взрывать мосты и железнодорожные линии, обезоруживать всех офицеров и солдат».

Получая подобные сообщения, мы меняли места выброски своих десантников, находя для этого все новые и новые районы.

Летом 1943 года наш штаб впервые отправил за линию фронта немецких антифашистов. Созданный на территории Советского Союза Национальный комитет «Свободная Германия» стал активно помогать Красной Армии в ее борьбе с гитлеровскими войсками. Появились немецкие антифашисты и на нашем фронте. Их возглавлял уполномоченный Национального комитета «Свободная Германия» Эбергард Каризиус. Из этих антифашистов и наиболее подготовленных партизан совместно с политуправлением фронта мы стали создавать специальные группы для пропагандистской работы в войсках противника, а также для сбора различной разведывательной информации.

В середине июня 1943 года через Северский Донец была переправлена спецгруппа, состоявшая из трех человек. В нее входили партизаны Волченко и Колос, немецкий антифашист Унгер. Переправились они на участке одной из дивизий 6-й армии. О результатах операции подполковник М. И. Филиппов донес: «Ваше задание по засылке в тыл противника немца Пауля Унгера с нашими проводниками-партизанами полностью выполнено. В ночь с 18 на 19 июня группа при содействии командира 3-го батальона 544-го стрелкового полка 152-й стрелковой дивизии капитана Толкачева и начальника разведки дивизии майора Кожевникова была переправлена в районе южнее населенного пункта Коробово. Переправившись через Северский Донец и замаскировав лодку, группа стала углубляться в лес. Через 1,5 км со всех сторон послышалась немецкая речь. Унгер пошел дальше, а партизаны остались в лощине. Унгер был обеспечен солдатской книжкой, сапогами, пистолетом парабеллум с кобурой, опознавательными знаками и др.».

Как же действовал Унгер в тылу врага? По дороге он распространял листовки: часть оставил на столе в домике связистов, часть незаметно подсунул в повозку с боеприпасами, часть разбросал при входе в блиндажи и окопы. Две пачки листовок по 15–20 штук вручил двум солдатам 5-й и 10-й рот 371-го пехотного полка 161-й пехотной дивизии, встретившимся по дороге. С одним из них имел разговор в течение получаса. В разговоре солдат выразил недовольство войной, проявил большой интерес к листовкам и охотно взялся их распространить. Со вторым солдатом Унгер вел разговор на отвлеченную тему, а при прощании сунул ему в руку пачку листовок и удалился.

Во время выполнения задания на перекрестке дорог Унгеру повстречался обер-лейтенант с «железным крестом», ехавший на коне. Он остановил Унгера и спросил, куда тот идет. Получив ответ: «В Большую Гомольшу», обер-лейтенант обогнал Унгера и проследовал дальше. Но через некоторое время вернулся и спросил его, какой он роты. Унгер назвал. Офицер потребовал предъявить условный опознавательный знак этой роты. Унгер предъявил. Оберлейтенант, однако, не успокоился и не выпускал нашего «посланца» из виду. Заметив возникшее подозрение, Унгер, не доходя до Большой Гомольши, возвратился обратно и кратчайшим путем через лес вышел к переправе.

В донесении далее говорилось: «Распространив листовки, Унгер собрал следующие разведданные: подтвердил нахождение в районе Коробово — Сухая Гомольша 10-й и 11-й рот 317-го пехотного полка, установил наличие в Большой Гомольше 5-й роты 317-го пехотного полка, выведенной туда на отдых; подтвердил предположение о расположении в Большой Гомольше штаба 3-го батальона, узнав, что там находится главный перевязочный пункт батальона; в районе перекрестка дорог обнаружил не выявленную ранее артиллерийскую батарею; подтвердил сведения о том, что вдоль дороги Сухая Гомольша — Большая Гомольша немцы отрывают замаскированные ячейки — секреты для наблюдения за партизанами; в домике лесничего, что северо-восточнее высоты 143,6, обнаружил радиопередатчик батальонного типа, к которому было протянуто большое количество проводов; подтвердил данные о расположении линии обороны противника в районе между с. Коробово и Большая Гомольша.

Указанные разведданные переданы командованию 152-й стрелковой дивизии.

19 июня в 11 часов группа возвратилась в расположение наших передовых частей…»

Выполняя задание, Унгер действовал смело, решительно, но в отдельных случаях не совсем осторожно. Так, в полутора километрах от Северского Донца при первой встрече с группой солдат-связистов на передовой, не узнав настроения солдат, не поговорив с ними, Унгер оставил на столе пачку листовок, несмотря на то что обратил на себя внимание фельдфебеля, который заинтересовался, откуда он идет. Подобное произошло и с солдатом 10-й роты, которому он без предварительной подготовки вручил пачку листовок. Этот солдат, кстати, при разговоре с Унгером обратил внимание на отсутствие у того противогаза и даже выразил удивление по этому поводу.

При последующих засылках специальных групп за линию фронта мы более тщательно экипировали и инструктировали немецких антифашистов, которые проявляли исключительное мужество и смекалку при выполнении заданий. Все антифашисты были хорошо вооружены. Но применять оружие им не пришлось ни разу. Засланные группы благополучно возвратились обратно.

Не раз уходил за линию фронта и Пауль Унгер, последний раз в феврале 1944 года. Вместе с антифашистами Гейнцем Зейделем и Юлиусом Риммельспахером он был направлен к партизанам, действовавшим в районе Каменец-Подольска. Задачей этой группы было изготовление и распространение антифашистских листовок в близлежащих немецких гарнизонах, вовлечение посетителей солдатских клубов в движение «Свободная Германия», создание нелегальной группы «Свободная Германия» и передача ей радиостанции для установления связи с уполномоченным Национального комитета на нашем фронте Э. Каризиусом. Помимо того, группа должна была добыть важные документы вермахта. Но это была особая операция.

Задание немецкие антифашисты выполнили и в ходе освобождения Каменец-Подольской области, находясь среди партизан, соединились с частями Красной Армии.

В книге В. Вольфа «На стороне Красной Армии», переведенной на русский язык в 1976 году, есть признание президента Национального комитета «Свободная Германия» Эриха Вайнерта о немецких антифашистах, которое хотелось бы здесь привести.

«Был еще особый вид нелегальных борцов-антифашистов во время войны, — отмечал он, — о которых, собственно, еще ничего не сказано, хотя именно они заслужили, чтобы не быть забытыми. Я имею в виду солдат вермахта, которые, попав в плен, стали убежденными антифашистами и возвращались через линию фронта, чтобы вести в тылу гитлеровской армии и непосредственно в войсках пропагандистскую работу. Когда обсуждался вопрос о том, надо ли и как надо было бы вести пропагандистскую работу за линией фронта, многие из наших новых друзей-антифашистов высказали готовность взять на себя эту опасную задачу. На всем протяжении огромного фронта была организована работа по засылке антифашистов через линию фронта… много немцев, отправившихся в поход с верой в Гитлера, стали мужественными и страстными антифашистскими борцами…»

Такими на нашем фронте были немецкие антифашисты Э. Каризиус, П. Унгер, Г. Зейдель, Ю. Риммельспахер, Р. Паркер и многие другие.

Начало июля 1943 года ознаменовалось крупнейшим сражением минувшей войны — битвой на Курской дуге. Гитлеровцы решили еще раз попытать счастья и добиться победы во что бы то ни стало. Однако расчеты фашистского командования не оправдались. Еще не закончились оборонительные бои под Курском, как уже перешли в наступление войска некоторых советских фронтов. 17 июля нанес удар по врагу и Юго-Западный фронт.

20 июля мы передали в опергруппы приказ, в котором потребовали воспользоваться успешным прорывом войск Юго-Западного фронта и использовать все возможности для переброски партизанских сил в глубокий тыл врага: наличие прорывов, рейды танковых частей, разведотряды и т. д. В приказе говорилось: «Пройти где угодно и уйти в свои районы действий… Уходить в глубокий тыл, даже за Днепр».

Однако жизнь неожиданно внесла поправки в эти распоряжения. Оказавшись в конце июля в Беловодске, неподалеку от Старобельска, где располагался Военный совет фронта, я, войдя в столовую Военного совета, увидел там начальника Генерального штаба Советских Вооруженных Сил Маршала Советского Союза А. М. Василевского. Вместе с ним находился генерал-полковник Р. Я. Малиновский, сменивший убывшего на другой фронт Н. Ф. Ватутина. Василевский прибыл к нам как представитель Ставки Верховного Главнокомандования для координации усилий различных фронтов в летней кампании 1943 года.

Когда я представился, Василевский пригласил меня за стол й спросил:

— Ну, товарищ Асмолов, расскажите, как воюют партизаны, в чем есть нужда?

— Товарищ маршал, — ответил я, — нельзя сказать, что дела наши плохи, но могли бы быть много лучше, если бы в нашем распоряжении были самолеты. Все остальное есть. Нет самолетов.

— И что же вы просите? — живо отозвался Василевский.

— На первый случай нас бы устроило хотя бы пять самолето-вылетов.

— Так, так, — в раздумье произнес Василевский, — значит, наш партизанский фронт нуждается в самолетах? Надо помочь.