Самозванка. Кромешник

Лекарь мрачно шмыгнул носом:

— Хворый, — буркнул он, не поднимая глаз.

— Вижу, что не здоровый, — хмыкнул солдат, не без опасения косясь на врачевателя. — Он тебе что, денег должен? Или сестрицу обесчестил?

— Не смешно, — обиделся лекарь, смотреть на дело рук своих тоже по возможности избегая. — Я всё, что мог, сделал…

— Это-то и настораживает, — согласился гарнизонный. — Чародея во всём Стилете не сыскали?

Сочувствие сквозило ехидством, так что лекарь только, потупившись, уныло колупал носком сапога пол. Лучистый23, осторожно пощупав синюшное плечо, передёрнул собственными. Вампир на столе глухо стонал и кровоточил.

— Он в северной части, недалеко от Клыка: парней холерина забрала, — лекарь развёл руками. — Не ждать же!

— Это да, — протянул гарнизонный, потирая гладкий подбородок. — Астаз тут вообще? Ничего не говорил? — Лучистый навскидку провёл рукой над изувеченными плечами. Жилы сами собой зашевелились. Оттенок синевы слегка переменился.

— Наказал Микэлю за вами посылать, — отчитался лекарь стылым шепотком. И, ответа не дождавшись, прибавил: — Тут только школяры. Седмица же.

Гарнизонный скрипнул сведёнными челюстями, распрямился и покрутил затёкшей шеей:

— Не иначе, похоронная, — пробурчал он сердито. — Кто решётки на Малом Обходном заклинил? А южный подъёмник поломал? Был бы Милэдон, башку бы снял… остолопам, — явно придержав выражения, солдат угрожающе зыркнул на побелевшего лекаря. — Наигрались, так валите отсюда! Командир же приказал возвращаться.

Отрока как ветром сдуло.

Лучистый проводил того мрачным взглядом и, насвистывая под нос пошловатый мотивчик «вдовушки» — крестьянской песни о похождениях весёлой молодки, — деловито перетряхнул сваленные на полу тряпки. Изобильная коллекция периаптов24 привлекала внимание. Зачарованные цацки в Златых Вёрстах Дзвенцска, до которых ещё поди доберись, стоили целое состояние. А шаманский навенз25 Драб Варьяна и вовсе не заполучить без высочайшего благоволения старшего Ведуна, вредного, что сам Тёмный Князь.

Натёртый пахучими мазями, замотанный вмиг прокровившимися повязками Адалин глухо застонал.

Гвардеец, усовестившись внезапной меркантильности, стибрил всего одну серебряную цепочку с подвесом из оникса, окинул соплеменника сочувственным взглядом и решительно удалился.