Третьи войны пустыни

Глава 11

— Ребенком она наблюдала за мной, помнишь? Сиона наблюдала за мной, когда воображала, будто я этого не замечаю, как ястреб пустыни, кружащий над своей добычей. Ты сам это заметил.

Говоря это, Лито на четверть перекрутился всем телом на тележке, и его утопленное в серой рясе лицо оказалось совсем близко от лица Монео, семенившего рядом с тележкой.

Едва занималась заря над пустынной дорогой, ведущей по высокому искусственному гребню от Твердыни Сарьера к Фестивальному Городу. Дорога из пустыни была прямой, как лазерный луч, пока не достигала места, где она широко поворачивала и погружалась в идущие уступами каньоны, перед тем, как пересечь реку Айдахо. Воздух был пронизан плотными туманами, ползущими от реки, с отдаленным рокотом катившей свои волны, но Лито приподнял прозрачный колпак, прикрывавший перед его тележки. От влаги его Я-Червь пробирало неприятным мучительным колотьем, но для ноздрей его Я-человека был привлекательным сладостный запах пустыни, доносившийся из тумана. Он приказал кортежу остановиться.

— Почему мы останавливаемся? — спросил Монео.

Лито не ответил. Тележка скрипнула, когда он широким изгибом приподнял свою объемистую тушу, так, что его человеческому лицу открылся вид от Заповедного Леса до моря Кайнза, поблескивавшего серебром далеко справа. Он повернулся налево, туда, где были остатки Защитной Стены, извилистые длинные тени в утреннем свете. Гребень возносился почти на две тысячи метров, чтобы перегородить Сарьер и ограничить доступ туда влаги из воздуха. Со своей великолепной обзорной точки Лито мог видеть отдаленное пятнышко — фестивальный город Онн, который был выстроен по его воле.

— Меня остановила просто прихоть,— сказал Лито.

— Не следует ли нам пересечь мост перед тем, как останавливаться на отдых? — спросил Монео.

— Я не отдыхаю.

Лито поглядел вперед. После ряда крутых поворотов, которые виделись отсюда лишь извилистой тенью, высокая дорога пересекала реку по волшебно невесомому на вид мосту, взбиралась на буферный гребень, затем спускалась вниз к городу, который на расстоянии был виден лишь скоплением мерцающих шпилей.

— У нашего Данкана подавленный вид,— сказал Лито.— Долгая у вас с ним была беседа?

— Именно так, как Ты предписывал.

— Что ж, прошло всего четыре дня,— сказал Лито.— Им часто нужно больше времени, чтобы оправиться.

— Он был занят твоей гвардией. Они вчера отсутствовали допоздна.

— Данканы не любят этих прогулок по открытой местности. Они не могут избавиться от мыслей, что здесь легко можно на нас напасть.

— Я знаю.

Лито повернулся и в упор поглядел на Монео. На мажордоме был зеленый плащ, накинутый поверх его белого мундира. Он стоял рядом с открытым прозрачным колпаком — именно там, где предписывалось ему находиться по должности во время таких выходов.

— Ты очень исполнителен, Монео,— сказал Лито.

— Благодарю.

Охрана и придворные сохраняли почтительную дистанцию, держась далеко позади тележки. Большинство их изо всех сил старались и вида не показать, будто хоть краем уха слушают разговор Лито и Монео. Но не Айдахо. Рыбословш он разместил вдоль всей дороги, направив их вперед. Теперь он стоял, глядя на тележку. На Айдахо был черный мундир с белыми разводами — дар Рыбословш, как сообщил Монео.

— Этот Данкан очень им нравится. У него слово не расходится с делом.

— А что он делает, Монео?

— Ну как же, охраняет Твою персону.

На всех женщинах гвардии были зеленые мундиры в обтяжку и у каждой — красный атридесовский ястреб на левой груди.

— Они очень внимательно за ним наблюдают,— сказал Лито.

— Да, он учит их языку жестов. Он говорит, что это атридесовский военный язык.

— Это абсолютно верно. Интересно, почему предыдущий этого не делал?

— Если не знаешь Ты...

— Я смеюсь, Монео. Предыдущий Данкан не чувствовал угрозы ддя себя, пока не стало слишком поздно. Этот Данкан принял твои объяснения?

— Насколько мне докладывали, он хорошо начал на Твоей службе.

— Почему при нем только этот нож в ножнах на поясе?

— Женщины убедили его, что только специально подготовленные среди них могут иметь лазерные пистолеты.

— Твои опасения беспочвенны, Монео. Скажи этим женщинам, что слишком рано для нас начинать страшиться нынешнего Данкана.

Для Лито было ясно, что этому новому командующему гвардией не нравится присутствие придворных. Он держался как можно дальше от них. Большинство из придворных, как ему сообщили, были гражданскими чиновниками. Они разрядились в пух и прах ради этого дня, когда они могли пройтись напоказ во всей полноте своей власти и в присутствии Императора. Лито понимал, насколько дурацкими должны эти придворные казаться Айдахо. Но Лито мог припомнить и моды намного глупее нынешних.

— Ты познакомил его с Сионой? — спросил Лито. При упоминании о Сионе брови Монео сдвинулись в угрюмой гримасе.

— Успокойся,— сказал Лито.— Я нежно ее любил, даже когда она шпионила за мной.

— Я ощущаю в ней опасность. Мне кажется порой, что она видит мои самые секретные мысли.

— Мудрое дитя знает своего отца.

— Я не шучу.

— Да, я это вижу. Не замечаешь, Данкан все больше нервничает/ Они обшарили всю дорогу почти до самого моста,— сказал Монео.

— Что они нашли?

— То же самое, что и я,— нескольких Музейных Свободных.

— Еще одна петиция?

Лито опять воззрился вперед. Эти обязательные выходы на открытый воздух, долгое торжественное шествие, со всеми ритуальными требованиями ради ублажения Рыбословш, все это тревожило Лито. А теперь, к тому же, еще одна петиция!

Айдахо прошел вперед и остановился вплотную позади Монео. Было ощущение угрозы в движениях Айдахо. «Нет-нет, не так скоро»,— подумал Лито.

— Почему мы остановились? — спросил Айдахо.

— Я часто здесь останавливаюсь,— ответил Лито.

Это было правдой. Он повернулся и поглядел за волшебный мост. Дорога, извиваясь, шла вниз, с вершин каньона в Заповедный Лес, а оттуда через поля за рекой. Лито часто останавливался здесь, чтобы понаблюдать восход солнца. Хотя, было что-то в этом утре, в этом солнце, встающем над знакомой перспективой... что-то тревожащее старые воспоминания.

Поля королевских плантаций простирались вперед за лес, и когда над дальним изгибом земли показалось солнце, оно осветило литое золото и рябь зерновых на полях. Зерно напомнило Лито о песке, о дюнах, некогда вольготно растекавшихся во все стороны по этой самой земле.

И они растекутся здесь опять.

Зерно было не совсем таким, как яркий кремниевый янтарь той пустыни, что он помнил. Лито поглядел назад, на перекрытые кручами расстояния его Сарьера, его святилища прошлого. Цвета были определенны и различны. Но все равно, когда он еще раз поглядел на Фестивальный Город, то еще раз его многочисленные сердца ощутили боль их медленного преобразования во что-то совершенно чуждое.

«Что же есть в этом утре, будоражащее мысли о моем потерянном человеческом?» — подивился Лито.

Лито знал, что лишь он один из всего королевского шествия, смотрящего на эту привычную сцену, на поля и леса, до сих пор думает о пышно цветущем ландшафте, как об океане без воды.

— Данкан,— окликнул Лито.— Видишь, вон там, по направлению к городу? Там был Танцеруфт.

— Страна ужаса? — И удивление Айдахо отразилось в быстром взгляде, который он метнул в сторону Онна, прежде чем опять резко перевести глаза на Лито.

— Она сокрыта под ковром растений больше трех тысяч лет. Из всех ныне живущих на Арракисе, только мы двое еще видели первоначальную пустыню.

Айдахо взглянул в направлении Онна.

— Где Защитная Стена? — спросил он.

— Провал Муад Диба как раз вон там, где мы возвели город.

— А вон та линия небольших холмиков, это и было защитной Стеной? Что с ней произошло?

— Ты стоишь на ней.

Айдахо взглянул на Лито, затем опустил взгляд на дорогу, затем огляделся вокруг.

— Не двинуться ли нам дальше? — спросил Монео.

«Монео с этими часами, тикающими в его груди, как вечное напоминание о необходимости исполнять свои обязанности,— подумал Лито.— Ему надо принять важных посетителей. И выполнить другие существенные дела. Время поджимает. И он не любил, когда Император разговаривал с Данканами о прежних временах».

Лито внезапно осознал, что он задержался здесь намного дольше обычного. Придворные и охрана замерзли после пробежки сквозь утренний воздух. Одежды некоторых были больше для красоты, чем для тепла.

«Но кто знает, может формой защиты является и выставление себя напоказ»,— подумал Лито.

— Здесь были дюны,— сказал Айдахо.

— Тянувшиеся на сотни километров,— продолжил Лито.

В мыслях Монео воцарилось смятение. Он был знаком с задумчивостью Императора, но в этой задумчивости сегодня был еще и оттенок печали. Может быть, недавняя смерть предыдущего Данкана. Когда Лито бывал печален, то проговаривался о важных вещах. Никогда не стоило спрашивать Императора о его настроениях или капризах, но, порой, ими можно было воспользоваться.

«Сиону надо будет предостеречь,— подумал Монео.— Если только эта маленькая дурочка меня послушается!»

Она намного больше ушла в мятеж, чем он в свое время.

Намного глубже. Лито приручил своего Монео, дал ему ощутить Золотую Тропу и обязанности, ради которых тот был выведен, но методы, которые использовались для приручения Монео, с Сионой не пройдут. При этом своем наблюдении Монео подумал о вещах, касавшихся его собственной подготовки, о которых он никогда прежде не подозревал.

— Я не вижу никаких знакомых примет местности,— говорил в это время Айдахо.

— Как раз вон там,— указал Лито.— Где лес кончается, там была дорога к расколотой скале.

Монео отключился от их голосов. «Это было зачарованнейшее восхищение Императором, то, что, в конце концов, привело меня к его ногам». Лито никогда не переставал удивлять и поражать. Никогда его не предскажешь наверняка. Монео поглядел на профиль Императора. «Чем же он стал?»

Среди обязанностей Монео в начале службы было изучение тайных записей в Твердыне, исторических отчетов о преображении Лито, но симбиоз с песчаной форелью оставался тайной, которую даже собственные слова Лито не могли разрушить. Если верить имеющимся отчетам, кожа песчаной форели сделала его тело практически неуязвимым для времени и насилия. Рубчатая оболочка огромного тела поглощала даже лазерные ожоги!

«Сперва песчаная форель, затем червь — все это части великого цикла, производившего меланж». Этот цикл таился внутри Императора ... дожидаясь своего времени.

— Давайте двинемся дальше,— сказал Лито.

Монео сообразил, что он что-то пропустил. Он вышел из своей задумчивости и поглядел на улыбающегося Данкана Айдахо.

— В свое время мы называли это «витанием в облаках»,— сказал Лито.

— Прошу прощения,— сказал Монео.— Я был...

— Ты витал в облаках, но ничего страшного.

«Его настроение улучшилось,— подумал Монео.— По-моему, мне нужно благодарить за это Данкана».

Лито вернулся в прежнее положение на своей тележке, закрыл за собой прозрачный колпак, оставив снаружи только лицо. Тележка заскрипела по небольшим камешкам на дороге, когда Лито запустил ее в действие.