Третьи войны пустыни

— Вероятно. Рыбословши не предпринимают предосторожностей против беременности.

— Черт его побери! Я не какой-нибудь зверь, которого он может переводить из стойла в стойло, как ...

— Как племенного жеребца?

— Да!

— Но Лито отказывается следовать тлейлаксанской модели генной хирургии и искусственного осеменения.

— Да что тлейлаксанцы могут иметь ...

— Они — объективный урок, даже мне это видно. Их Лицевые Танцоры — это мулы, которые ближе к организму — колонии, чем к человеку.

— Те, другие ... мои я .., кто-нибудь из них были его племенными жеребцами?

— Некоторые, да. У тебя есть потомки.

— Кто?

— Хотя бы я.

Айдахо поглядел в глаза Монео, заблудившись внезапно в этом клубке родственных связей. Айдахо находил невозможным для себя понять все эти родственные связи. Монео явно был старше, чем ... но я являюсь ... кто же из них действительно старше? Кто из них предок и кто потомок?

— Я порой сам в этом запутываюсь,— сказал Монео.— Если это тебе поможет, то Лито заверяет меня, что ты не являешься моим предком в обычном смысле. Однако ты отлично можешь стать отцом некоторых из моих потомков.

Монео потряс головой из стороны в сторону.

— Порой мне кажется, что только Император способен понять все эти вещи,— сказал Монео.

Это был тот ответ, на который Айдахо не рассчитывал. «А на что я рассчитывал? На то, что он будет защищать Лито».

Айдахо устремил на Монео испытующий взгляд; «Он ненавидит своего Императора! Нет ... он боится его. Но разве мы не всегда ненавидим то, чего боимся?»

— Почему ты веришь в него? — требовательно вопросил Айдахо.— Ты спрашиваешь меня, солидарен ли я с народной религией? Нет, веришь ли в него ты?

— Думаю, да.

— Почему? Почему ты думаешь, что да?

— Потому, что он говорит, что не желает сотворения новых Лицевых Танцоров. Он настаивает на том, что его стадо — человечье, и при выведении улучшенной породы должно спариваться и продлевать род по тем же законам, что были всегда.

— Теперь ты спросил меня, во что верит он. Я думаю, он верит в случай.

— Это суеверие!

— Принимая во внимание обстоятельства дел в Империи, весьма смелое суеверие.

Айдахо обдал Монео огнем угрюмого взгляда.

— Вы, чертовы Атридесы,— пробормотал Айдахо,— вы на что угодно отважитесь!

Монео заметил, что в голосе Айдахо прозвучала неприязнь, смешанная с восхищением.

«Данканы всегда начинают подобным образом».