Третьи войны пустыни

Найла сбила его с ног небрежным, почти безучастным взмахом левой руки. Она проползла вглубь и встала на четвереньки, чтобы поглядеть на Лито.

— Император, Ты жив?

Айдахо у нее за спиной уже выхватывал лазерный пистолет из ее кобуры. Найла изумленно обернулась, но он уже навел оружие и нажал курок. Луч поразил Найлу в верхнюю часть головы, которая развалилась на куски. Сверкающий криснож выскочил из ее загоревшегося мундира и разбился о скалы. Айдахо этого не видел. На его лице была гримаса ярости. Он продолжал сжигать и сжигать куски Найлы, пока не кончился заряд лазерного пистолета.

Это был тот момент, которого ждала Сиона. Подобравшись к Айдахо, она вырвала бесполезное теперь оружие у него из рук. Он обернулся к ней, и она встала перед ним, чтобы усмирить его.

— Почему? — прошептал он.

— Дело сделано,— сказала она.

Они повернулись и посмотрели сквозь сумрак пещеры на Лито. Лито даже представить не мог, что они видят. Он знал, что вся кожа песчаной форели сошла, и тело испещрено дырками от ресничек, оставленных покинувшей его оболочкой. Его сил хватило только взглянуть на две фигуры из погруженного в скорбь мироздания. Застланный пламенем взор являл ему Сиону женщиной-демоном. Имя демона само собой всплыло в его многочисленных разумах, и он произнес его вслух.

— Ханмия!

— Что? — Она сделала шаг к нему.

Айдахо обеими руками закрыл лицо.

— Посмотри, что ты сделала с бедным Данканом,— проговорил Лито.

— Он найдет других любимых,— какая же черствовать в ее голосе — эхо его собственной гневной юности.

— Ты не знаешь, что такое любить,— прошептал Лито.— Что ты когда-либо отдавала? — он мог только заломить то, что было его руками.

Она подошла поближе, протянула к нему руку — и отдернула ее.

— Я — реальность, Сиона. Погляди на меня. Я существую. Ты можешь коснуться меня, если осмелишься. Протяни свою руку. Коснись!

Она медленно протянула руку к тому, что было его передним сегментом — к тому месту, на котором она спала в Сарьере. Когда она убрала руку, та была окрашена синевой.

— Ты коснулась меня и почувствовала мое тело,— произнес он.— Разве это не самое странное сейчас?

Она стала отворачиваться.

— Нет! Не отворачивайся от меня! Смотри на то, что сделано тобой, Сиона. Как тебе то, что ты можешь коснуться меня, но не можешь коснуться себя?

Затем мысли Лито унеслись к затерянному в ночи месту, откуда ему послышался звук печатающих устройств, пощелкивающих в темноте.

И тут он ощутил, что икшианские плинтеры пришли в движение, что они записывают его мысли без какой-либо особой команды.

Пламень его зрения разомкнулся, чтобы открыть ему Айдахо на месте, где прежде стояла Сиона. Он уловил движение где-то позади Айдахо... Ах, да, Сиона взмахом руки показывает на кого-то на Барьерной Стене.

— Ты все еще жив? — спросил Айдахо.

Голос Лито вырывался с одышливым присвистом:

— Позволь им рассеяться, Данкан. Позволь им бежать куда угодно по своему выбору.

— Черт тебя побери! О чем ты говоришь? Я бы позволил жить тебе, чтоб жила она!

— Позволил? А я ничему не препятствовал.

— Почему ты позволил Хви умереть? — простонал Айдахо.— Мы не знали, что она там, с тобой.

Голова Айдахо поникла.

— Ты будешь вознагражден,— просипел Лито.— Мои Рыбословши предпочтут тебя Сионе. Будь добр с ней, Данкан. Она более, чем Атридес, и она несет в себе семя вашего выживания.

Лито погрузился в свои жизни-памяти. Они теперь стали нежными мифами, порхающими в его сознании. Он ощутил, что может провалиться во время, самим своим существованием изменившим прошлое. Однако до него доносились и внешние звуки, которые он силился понять. Языки пламени раздвинулись и он увидел, что Сиона стоит рядом с Айдахо. Они стояли, взявшись за руки, как двое детей.

— Как он может вот так жить? — прошептала Сиона.

Лито ответил не сразу, накапливая силы для ответа.

— Мне помогает Хви,— проговорил он.— Мы слили воедино то, чем были сильны, а не то, чем слабы.

— И погляди, к чему это тебя привело! — насмешливо проговорила Сиона.

— Да, и молись, чтобы ты получила то же самое,— просипел он.— Может быть, спайс даст тебе время.

— Где твой спайс? — вопросила она.

— Глубоко в съетче Табр,— ответил он.— Данкан его найдет. Ты знаешь это место, Данкан. Его теперь называют Табур. Очертания прежнего съетча сохранились.

— Почему ты это делаешь? — прошептал Айдахо.

— Мой дар,— ответил Лито.— Никто не найдет потомков Сионы. Оракул не способен их видеть.

— Что? — они проговорили одновременно.

— Я дарую ей новый вид времени, без параллелей,— проговорил он.— На его изгибах не будет точек временных совпадений. Я даю вам Золотую Тропу. Таков мой дар. Никогда у вас больше не будет той временной согласованности, что прежде.

Языки пламени затмили его зрение. Агония слабела, но он все еще чувствовал запахи и с жесткой резкостью слышал звуки. И Айдахо, и Сиона дышали быстро, неглубоко и прерывисто. Странные ощущения заструились сквозь Лито — физическое ощущение костей и. суставов, более в нем не существующих.

— Смотри! — сказала Сиона.

— Он распадается,— это голос Айдахо.

— Нет,— это голос Сионы.— Внешнее спадает. Смотри! Червь!

Лито почувствовал, как его отпускает мучительная боль, как частями его тела овладевает мягкая теплота.

— Что это за дырки в нем? — это голос Сионы.

— По-моему, там была песчаная форель. Видишь, какие у них очертания?

— Я здесь, чтобы доказать, что один из моих предков не прав,— проговорил Лито или подумал, что проговорил, что было одно и то же, поскольку дело касалось его дневников.— Я рожден человеком, но умру я не как человек.

— Я не могу смотреть,— сказала Сиона.

Лито услышал, как она отворачивается, как скрипнули камешки.— Ты все еще здесь, Данкан?

— Да.

«Значит у меня все еще есть голос».

— Посмотри на меня,— сказал Лито.— Я — кровавый кусочек пульпы в человечьем чреве, кусочек не больше ягоды. Посмотри на меня, говорю я!

— Я смотрю,— судя по голосу, Айдахо был близок к обмороку.

— Ты ожидал великана, а нашел — карлика,— проговорил Лито.— Теперь ты начинаешь понимать, какая ответственность за сделанное ложится на тебя. Что ты сделаешь со своей новой властью?

Долгое молчание, затем голос Сионы:

— Не слушай его! Он сумасшедший!

— Разумеется,— ответил Лито.— Когда в сумасшествии есть своя система, то это — гениальность.

— Сиона, ты это понимаешь? — спросил Айдахо. Какой он жалобный — голос гхолы.

— Она понимает,— ответил Лито.

Это путь, по которому всегда идут люди. Монео под конец это понял.

— Хотелось бы мне, чтоб он поскорее умер! — голос Сионы.

— Слушай, он старается нам что-то сказать.

— Не бойтесь икшианцев,— проговорил Лито, сам услышав, что голос его звучит.— Они способны делать машины, но они больше не способны сделать «арафел». («Арафел».) Я знаю. Я там был.

Он умолк, чтобы собраться с силами, но чувствовал, что его энергия иссякает, как он ни старается ее удержать. И опять внутри него поднялась разноголосица — голоса умоляющие и кричащие.

— Прекратите это кривляние! — окликнул он их или подумл, что окликнул.

Айдахо и Сиона услышали только задыхающееся шипение. Вскоре Сиона сказала:

— По-моему, он мертв.

— Что он имел в виду, говоря о твоих потомках... о том, что они спрячутся и нельзя будет их найти? — спросил Айдахо.

— Он создал новый вид мимезиса,— сказала она,— новую биологическую имитацию. Он понимал, чего он достиг. Он не способен был увидеть меня среди своего будущего.

— Кто ты? — спросил Айдахо.

— Я — новые Атридесы.

— Атридесы! — в голосе Айдахо прозвучало проклятие.

Сиона поглядела на распадающуюся тушу, которая некогда была Лито Атридесом II... и чем-то еще. Это нечто слезало прочь слабыми струйками голубого дымка, источавшими сильнейший запах меланжа. Лужицы голубой жидкости образовывались в скалах под тающей тушей. Только слабые смутные очертания того, что когда-то могло напоминать человека — разрушенные пенящиеся розовости, кусочек красного — кости, на которых, возможно, формировались щеки и лоб...

Сиона сказала:

— Я отличаюсь от него, но, все равно я — то же самое, кем был он.

Она повернулась и взяла холодные руки Айдахо в свои. Она осторожно вывела его из пещеры на свет, где все еще болталась веревка, свисающая с Барьерной Стены, где их ждали перепуганные Музейные Свободные.

«Жалкий материал для созидания нового мироздания,— подумала она,— но и они должны будут пойти в дело».

Когда она поглядела вниз на реку, туда, где поток вырывался из рукотворного ущелья и растекался по зеленым землям, она увидела, как ветер с юга гонит в их направлении темные облака.

Айдахо убрал руки из ее рук, но, вроде бы, присмирел.

— Контролеры погоды становятся все ненадежнее,— сказал он.— Монео считал, что это работа Космического Союза.

— Насчет такого мой отец редко ошибался,— сказала она.— Ты должен будешь в этом разобраться.

В Айдахо внезапно вспыхнула память о серебряных кусочках песчаной форели, убегающих с тела Лито в реку.

— Я слышала Червя,— сказала Сиона.— Рыбословши последуют за тобой, а не за мной.

И опять Айдахо ощутил это искушение, испытанное им на обряде Сиайнока.

— Еще посмотрим,— сказал он. Он повернулся и поглядел на Сиону.— Что он имел в виду, когда говорил, что икшианцы не способны сотворить «арафел»?

— Ты не прочел всех его дневников,— сказала она.— Я покажу их тебе, когда мы вернемся в Туоно.

— Но все же, что такое «арафел»?

— Облака святого страшного суда. Старая история. Ты найдешь все это в моих дневниках.