Третьи войны пустыни

Глава 29

Лито обратился к Монео самым холодным голосом, каким он когда-либо пользовался:

— Нынешний Данкан мне не повинуется.

Они были в просторной комнате, выложенной золотым камнем, на вершине южной башни Твердыни, прошло три полных дня после возвращения Лито из Онна с Фестиваля. Открытый портал смотрел на резкий полдень Сарьера. Ветер издавал глубокий жужжащий звук, взвивая пыль и песок, заставлявшие Монео щуриться. Лито, казалось, не обращал внимания на это досадное обстоятельство. Он смотрел на? Сарьер, где воздух шевелился от жары, словно живой. Плавные изгибы дюн вдали намекали на подвижность пейзажа, заметную только его глазам.

Монео стоял, окутанный прокисшими запахами своего страха, зная, что ветер доносит эти запахи до Лито, и тот понимает его чувства. Подготовка к свадьбе, недовольство среди Рыбословш — все было парадоксом. Это напоминало Монео кое о чем, сказанном Императором в первые дни их союза.

— Ты не отвечаешь,— проговорил Лито. Он перестал разглядывать Сарьер и перенес всю тяжесть своего взгляда на Монео.

Монео мог только пожать плечами. «Насколько близок Червь?» — гадал он. Монео уже и раньше замечал, что возвращение в Твердыню из Онна иногда пробуждало Червя. Пока еще не проявлялось ни единого признака этой ужасной перемены в Императоре, но Монео их чувствовал. Способен ли Червь появиться без предупреждения?

— Ускорь приготовления к свадьбе,— сказал Лито.— Пусть она состоится как можно быстрее.

— До того, как ты испытаешь Сиону?

Лито мгновение помолчал, затем ответил:

— Нет. Что ты предпримешь насчет Данкана?

— А что бы Ты хотел, чтобы я сделал?

— Я велел ему не видеться с Хви, избегать ее. Я сказал ему, что это приказ.

— Она испытывает симпатию к нему. Ничего больше.

— Почему она испытывает к нему симпатию?

— Он гхола. У него нет связи с нашими временами, нет корней.

— Его корни так же глубоки, как и мои!

— Но он этого не знает.

— Ты что, споришь со мной, Монео?

Монео отступил на полшага, зная, что это не спасет его в случае опасности.

— О нет. Просто стараюсь честно сказать тебе о том, что, по моему разумению, происходит.

— Тогда я скажу, что происходит. Он волочится за ней.

— Но она сама положила начало их встречам.

— Значит, ты об этом знал!

— Я не знал, что Тобой это абсолютно запрещено.

Лито задумчиво проговорил:

— У него есть необыкновенный подход к женщинам, Монео. Он заглядывает им прямо в души и заставляет делать все, чего хочет. С Данканами всегда так было.

— Я не знал, что Ты запретил им всякие встречи,— голос Монео прозвучал почти скрипуче.

— Он опасней всех остальных,— сказал Лито.— В этом недостаток наших времен.

— У Тлейлакса нет еще его преемника, готового к доставке.

—- А мы нуждаемся в таком преемнике?

— Ты сам сказал это. Это парадокс, которого я не понимаю, но Ты так сказал.

— Сколько времени надо, чтобы изготовить его замену?

— По меньшей мере год. Должен ли я навести справки о точной дате?

— Сделай это сегодня.

— Он может услышать об этом. Предыдущий услышал. Я не хочу, чтобы это произошло таким образом, Монео!

— Я знаю.

— Я не осмеливаюсь заговорить об этом с Хви,— сказал Лито.— Данкан не для нее. И все же я не могу ее ранить! — эти последние слова прозвучали почти стоном.

Монео застыл в потрясенном молчании.

— Разве ты не видишь этого?— вопросил Лито.— Монео, помоги мне.

— Я понимаю, что с Хви совсем по-другому,— сказал Монео.— Но я не знаю, что делать.

— Что по-другому?— резкий голос Лито как будто рассек Монео.

— Я имею в виду Твое отношение к ней. Оно отличается от всего, что я когда-либо видел.

Монео заметил первые признаки — подергивание рук Императора, начинающие стекленеть глаза. «Червь приближается!» Монео ощутил полную беззащитность. Огромное тело может раздавить Монео о стену как комара. «Я должен воззвать к Человеку в нем».

— Император,— проговорил Монео,— я читал отчеты и слышал Твои собственные рассказы о свадьбе Твоей сестры, Ганимы.

— Если бы только она сейчас была со мной,— сказал Лито.

— Она никогда не была Твоей супругой.

— На что ты намекаешь?— осведомился Лито. Подергивание рук Лито превратилось в спазматический трепет.

— Она была... я имею в виду, Ганима делила ложе с Харк Ал Адой.

— Разумеется, так. И все вы, Атридесы, происходите от них!

— Разве это не то, что ты мне рассказывал? Возможно ли,... то есть с Хви Нори ... можешь ли ты делить с ней ложе?

Руки Лито задергались так сильно, что Монео подивился, неужели их владелец этого не замечает. Еще глубже остекленели затопленные синевой глаза.

Монео отступил еще на шаг по направлению к двери на лестницу, ведущую прочь из этого смертельно опасного места.

— Не спрашивай меня о моих возможностях,— проговорил Лито, и голос его был кошмарно далек, исходил откуда-то из слоев его прошлого.

— Никогда больше,— ответил Монео. Он поклонился и сделал всего лишь один шаг к двери.— Я поговорю с Хви ... и с Данканом.

— Сделай, что сможешь,— голос Лито доносился откуда-то из огромной глубины внутренних палат, куда только он мог входить.

Монео потихоньку стал пятиться к двери и вышел. Он закрыл ее за собой и, прислонившись к ней спиной, весь затрясся. «Ах, на этот раз это было ближе всего».

А парадокс оставался. Куда он указывал? Что значили странные, болезненные решения Императора? все было парадоксом. Это напоминало Монео кое о чем, сказанном Императором в первые дни их союза.

— Ты не отвечаешь,— проговорил Лито. Он перестал разглядывать Сарьер и перенес всю тяжесть своего взгляда на Монео.

Монео мог только пожать плечами. «Насколько близок Червь?» — гадал он. Монео уже и раньше замечал, что возвращение в Твердыню из Онна иногда пробуждало Червя. Пока еще не проявлялось ни единого признака этой ужасной перемены в Императоре, но Монео их чувствовал. Способен ли Червь появиться без предупреждения?

— Ускорь приготовления к свадьбе,— сказал Лито.— Пусть она состоится как можно быстрее.

— До того, как ты испытаешь Сиону?

Лито мгновение помолчал, затем ответил:

— Нет. Что ты предпримешь насчет Данкана?

— А что бы Ты хотел, чтобы я сделал?

— Я велел ему не видеться с Хви, избегать ее. Я сказал ему, что это приказ.

— Она испытывает симпатию к нему. Ничего больше.

— Почему она испытывает к нему симпатию?

— Он гхола. У него нет связи с нашими временами, нет корней.

— Его корни так же глубоки, как и мои!

— Но он этого не знает.

— Ты что, споришь со мной, Монео?

Монео отступил на полшага, зная, что это не спасет его в случае опасности.

— О нет. Просто стараюсь честно сказать тебе о том, что, по моему разумению, происходит.

— Тогда я скажу, что происходит. Он волочится за ней.

— Но она сама положила начало их встречам.

— Значит, ты об этом знал!

— Я не знал, что Тобой это абсолютно запрещено.

Лито задумчиво проговорил:

— У него есть необыкновенный подход к женщинам, Монео. Он заглядывает им прямо в души и заставляет делать все, чего хочет. С Данканами всегда так было.

—- Я не знал, что Ты запретил им всякие встречи,— голос Монео прозвучал почти скрипуче.

— Он опасней всех остальных,— сказал Лито.— В этом недостаток наших времен.

— У Тлейлакса нет еще его преемника, готового к доставке.

— А мы нуждаемся в таком преемнике?

— Ты сам сказал это. Это парадокс, которого я не понимаю, но Ты так сказал.

— Сколько времени надо, чтобы изготовить его замену?

— По меньшей мере год. Должен ли я навести справки о точной дате?

— Сделай это сегодня.

— Он может услышать об этом. Предыдущий услышал. Я не хочу, чтобы это произошло таким образом, Монео!

— Я знаю.

— Я не осмеливаюсь заговорить об этом с Хви,— сказал Лито.— Данкан не для нее. И все же я не могу ее ранить! — эти последние слова прозвучали почти стоном.

Монео застыл в потрясенном молчании.

— Разве ты не видишь этого?— вопросил Лито.— Монео, помоги мне.

— Я понимаю, что с Хви совсем по-другому,— сказал Монео.— Но я не знаю, что делать.

— Что по-другому?— резкий голос Лито как будто рассек Монео.

— Я имею в виду Твое отношение к ней. Оно отличается от всего, что я когда-либо видел.

Монео заметил первые признаки — подергивание рук Императора, начинающие стекленеть глаза. «Червь приближается!» Монео ощутил полную беззащитность. Огромное тело может раздавить Монео о стену как комара. «Я должен воззвать к Человеку в нем».

— Император,— проговорил Монео,— я читал отчеты и слышал Твои собственные рассказы о свадьбе Твоей сестры, Ганимы.

— Если бы только она сейчас была со мной,— сказал Лито.

— Она никогда не была Твоей супругой.

— На что ты намекаешь?— осведомился Лито. Подергивание рук Лито превратилось в спазматический трепет.

— Она была... я имею в виду, Ганима делила ложе с Харк Ал Адой.

— Разумеется, так. И все вы, Атридесы, происходите от них!

— Разве это не .то, что ты мне рассказывал? Возможно ли,... то есть с Хви Нори ... можешь ли ты делить с ней ложе?

Руки Лито задергались так сильно, что Монео подивился, неужели их владелец этого не замечает. Еще глубже остекленели затопленные синевой глаза.

Монео отступил еще на шаг по направлению к двери на лестницу, ведущую прочь из этого смертельно опасного места.

— Не спрашивай меня о моих возможностях,— проговорил Лито, и голос его был кошмарно далек, исходил откуда-то из слоев его прошлого.

— Никогда больше,— ответил Монео. Он поклонился и сделал всего лишь один шаг к двери.— Я поговорю с Хви ... и с Данканом.

— Сделай, что сможешь,— голос Лито доносился откуда-то из огромной глубины внутренних палат, куда только он мог входить.

Монео потихоньку стал пятиться к двери и вышел. Он закрыл ее за собой и, прислонившись к ней спиной, весь затрясся. «Ах, на этот раз это было ближе всего».

А парадокс оставался. Куда он указывал? Что значили странные, болезненные решения Императора?

Из зала, где находился Лито, донеслись глухие удары по камню, тяжелый грохот. Монео не решился открыть дверь и поглядеть. Он заставил себя оторваться от стены, содрогавшейся от кошмарного стука, и, осторожно двигаясь, отправился вниз по ступеням, облегченно переведя дух, лишь достигнув первого этажа и часовой Рыбословши, стоявшей там.

— Он разгневан? — спросила охранница, глядя вверх на лестницу.

Монео кивнул. Им обоим абсолютно ясно слышался грохот.

— Что его тревожит?— спросила охранница.

Она поглядела прямо на него, и Монео увидел, что за мягкими чертами ее лица отчетливо проступает хорошо подготовленный убийца. Она была сравнительно молода, темно-рыжая. Больше всего бросались глаза, вздернутый носик и полные губы, но сейчас ее взгляд был тяжел и требователен. Только дурак повернулся бы спиной к такому взгляду.— Это не я его разгневал,— сказал Монео.

— Конечно, нет,— согласилась она. Ее взгляд немного смягчился.— Мне хотелось бы знать, кто или что это сделал.

— По-моему, ему не терпится дождаться свадьбы,— сказал Монео.— По-моему, все дело в этом.

— Тогда поторопи день свадьбы!— сказала она.