Чернокнижник и феи

Глава 69 Неожиданные дары ночи

Грег положил трубку на телефонный рычаг. Уперся в него взглядом, словно искал себе оправдание и не находил. Как ни поступи, все едино – неправильно. Только и предавать доверие не хотелось. Может, именно сейчас она отчаянно нуждается в помощи, а он медлит…

Видимо, он выдал себя чем-то. Например, молчанием. Или сжатыми кулаками. Пришлось давить вспышку острого недовольства самим собой и разжимать пальцы. Одли сочувственно спросил:

– Что-то серьезное?

Брок сидел на подоконнике у открытого окна и тихонько пил колу прямо из бутылки – Себ принес. Сам Кейдж сидел за своим столом и что-то излишне бодро печатал на машинке. Та то и дело звенела.

Грег отрицательно качнул головой, потом посмотрел на часы – время подбиралось к десяти. Надо было на что-то решаться.

– Мне надо…

Одли встал и, обойдя стол, сочувственно хлопнул его по плечу:

– Иди домой.

– Я вернусь. – твердо сказал Грег. Он только убедится, что все в порядке и сразу же вернется.

– Да необязательно, – отмахнулся Одли.

– Хрень… Я нужен тут!

– Не нужен, – поправил его Одли, настоятельно разворачивая к двери: – давай! Только воду не забудь проверить в паромобиле, чтобы тебя не взорвали. Осторожненько, лады?

Грег посмотрел на Одли, на махнувшего рукой Брока и снова выругался:

– Да вашу ж мать… Я постараюсь быстро – туда и обратно.

– Иди уже, – зевнул Брок. – Я сам сейчас дождусь Вики и поеду с ней домой. Хватит тут торчать. Завтра начало седьмицы, вот завтра со свежей головой и приезжай – буду тебя гонять.

– Точно, – вспомнил свое обещание Грег. – Вот же…

– Иди, мне не настолько плохо. Прорвемся!

Одли фыркнул, нажатием ладони в районе лопаток Грега заставляя его двигаться:

– Рыжие – бесстыжие, а еще – любимчики богов. Иди!

Грег напоследок попросил:

– Если что – телефонируйте. Я тут же приеду.

Он закрыл дверь и чуть-чуть постоял под ней. Было слышно недовольное ворчание Одли: «Узнать?», и ответ Брока: «Да что у него могло случиться… Если несется домой – там Клер…». Проклятье, этому рыжему даже прослушка телефонной линии не нужна! Или все же нужна – Грег глупо поправил Брока:

– Э-ли-за-бет.

Она Элизабет, а не Клер, только Брок еще не знает об этом. На лице невольно заиграла улыбка – Лиззи, Элизабет, лера де Бернье только его. Его маленькая удача. Его незаслуженное счастье. Он пошел быстрее – у Лиз случилось что-то серьезное!

Он промчался по гулкому, пустому коридору, полному теней – электрические лампы под потолком мигали, словно на улице ветер, играющий проводами. Из-за то и дело выключающегося света темнота казалась живой и шевелящейся. Разок она даже Грега за руку схватила и тут же отпустила, хотя всего-то погасла лампа, под которой Грег в тот момент проходил. Сердце, разбалованное без нагрузок, громко ухало в груди. Под кожаными подошвами ботинок что-то противно скрипело. Наверное, уборщик сюда ещё не добрался. Свет в очередной раз погас, вырисовывая черную фигуру в конце коридора, Грег замер на миг, но, когда лампа снова включилась, никого не было. Просто тени, просто воспаленное воображение, просто ночь – ночью всегда темно.

В холле первого этажа и того было хуже – дежурный констебль погасил свет, оставив только настольную лампу на стойке, и нагло спал, сидя на стуле. По пустому черному из-за тьмы холлу гулко разносился его басовитый, громкий храп. Грег качнул головой – ну и порядочки тут! Брок совсем своих людей разбаловал.

Грег вышел на улицу, тут же ежась от налетевшего холодного ветра. Он стонал в узком проулке, куда выходило крыльцо Центрального участка, как голодный баньши, оплакивающий чью-то смерть. Грег стиснул зубы – нервы ни к демону! Надо будет показаться инквизитору, тому же отцу Маркусу, чтобы проверил – постдемонический синдром, впрочем, как и постангельский, не фунт изюма. Грег зажег светляк вместо ручного фонаря и рванул на паровик – времени досконально проверять паромобиль не было. До парка доедет на паровике, а потом мимо инквизиции отступников до «Королевского рыцаря» – там всего-то четверть часа ходьбы.

Ночной пустой парк, освещенный полной луной, был тих и умиротворен. Он унял тревогу в сердце Грега. Тени были просто тенями, и ветер просто пел, запутавшись в ветвях сонных деревьев, и подошвы просто шоркали по брусчатке. Набухали почки на деревьях, капала с ветвей вода, обещая близкую весну, одуряюще пахло нарциссами – они во всю цвели возле паровых труб, сейчас чуть теплых, потому что скидывать излишки давления было не нужно. Грег оглянулся на всякий случай, но в парке он был в одиночестве. Он шагнул с тротуара на газон, присел возле куртины нарциссов, выбирая еще не распустившийся бутон, хоть и понимал – нарциссы не те цветы, что дарят прекрасным лерам. Чуть ближе к трубе нашелся одинокий, медвяный подснежник, и Грег сорвал его, пряча в ладони. Теперь надо вновь поспешить. Огни крыльца «Королевского рыцаря» как маяк звали его.

Лобби уже опустело. Раньше в это время тут бурлила жизнь, но комендантский час все изменил. Только куняла носом совсем молоденькая девушка-продавщица за своим прилавком со сладостями и… цветами. Грег почувствовал себя идиотом, только менять свой подснежник на пышный букет роз не стал.

Грег сунул в руку портье, который его предупредил по телефону, золотой и поблагодарил его:

– Спасибо, я ваш должник, – не дождавшись ответа, он помчался по лестнице – лифт бы полз дольше. Вверх, быстрее, быстрее, чувствуя себя влюбленным юнцом, которому нет и восемнадцати, а загадочная лера прислала записку, обещая… Что-то в общем обещая – отец был истово верующим, и современных правил воспитания мальчиков не придерживался, так что Грег тогда несся на свидание обуреваемый смутными надеждами, отдающими теплом в животе. Ха! Его романтический порыв тогда разбился о реальность жизни, хорошо еще, что Андре была умница, каких мало – она тогда, руша все его надежды, напросилась вместе с ним. Если бы не Андре, жил бы сейчас с нелюбимой женой, которую бы люто ненавидел за подставу со свиданием. Именно Андре его избавила от необходимости жениться, дав показания родителям обоих семейств. Любви отца ей это не прибавило, зато Грег, и до того хорошо относившийся к неожиданной сестре, готов был за неё идти в огонь и воду. А романтические порывы выжигал из себя каленым железом, вспоминая родословные и возможные выгоды лер, штурмующих его. Забавно, с Элизабет все было иначе – он даже не помнил, носительницей каких эфирных генов она является. Нет, когда занимался делом Мюрая, сунул нос в её родословную, но сейчас он даже не помнил, какие возможности могут проснуться в их детях. Да даже если будут пустышки, даже если будут бездарны – какая разница?!

Он открыл дверь номера и осторожно вошел, прислушиваясь. В гостиной горела одинокая лампа на столе. Дверь спальни была плотно закрыта. У дверей стоял чемодан, в кресле ютились несколько портпледов – не так и много нарядов у Элизабет оказалось.

Грег стащил с себя шинель, сбросил ботинки, шляпа отправилась на вешалку. Портупея, кинжал, скрытый под рукавом – все полетело на стол. Тихо, старательно бесшумно, напоминая себе, что пора заняться собой, тем же бегом, чтобы не топать, как слон, он подошел к двери спальни, осторожно приоткрывая её. Свет лампы полоской пробрался в темную комнату. Грег боялся, что Лиззи плачет, но она… спала. Легла на половине кровати, оставляя ему место, словно он мог себе позволить прилечь с ней рядом. Светлые волосы разметались по подушке, одеяло сползло, обнажая плечо с тонкой бретелькой ночной рубашки. Казалось, что теплая, бархатная кожа светится во тьме. Губы чуть подрагивали, словно она что-то шептала во сне. Она была такая хрупкая и беззащитная, что её хотелось обнять и закрыть собой от всего мира. Проклятье, да что с ним такое! Элизабет пришла искать у него утешения или поддержки, а он уставился на неё, как идиот, капающий слюной. Он положил на подушку у её головы подснежник и запретил себе даже пытаться прикоснуться к её волосам, хоть длинную прядь, упавшую на лицо, и хотелось убрать.

Он снял с себя мундир, бросил его на спинку высокого каминного кресла, стащил с плеч подтяжки, чтобы не давили, и сел в кресло. Спать в нем было не особо удобно, но не на кровать же опускаться. Может, вообще вернуться в гостиную и там попытаться устроиться на двух креслах?

Наверное, он все же сильно расшумелся – Элизабет пошевелилась, поворачиваясь к нему. Из-под одеяла показалось не только плечо, но и грудь, прикрытая изящным кружевом. Хорошо, что в спальне было темно, и рассмотреть что-либо не удавалось. Зато воображение разбушевалось не на шутку, словно он опять безусый юнец.

– Грег?

– Я, солнышко. – голос предательски сел. – Прости, не хотел будить.

– Ложись на кровать – в кресле спать неудобно. И да, я помню, что не обломится. – она натянула одеяло на себя и призналась, заставляя Грега вставать с кресла: – Мне так плохо…

Он опустился рядом с ней, осторожно гладя её руку поверх одеяла:

– Кто тебя обидел? Нера Аргайл? Я с ней поговорю…

Элизабет придвинулась к нему, прижимаясь и шепча куда-то в грудь:

– Это ничего не изменит. В любом случае, моя вина – это я остановилась у неё под другим именем. Понятно, что она меня выставила, как только узнала об обмане. – Её дыхание щекотало, будя ненужные желания, даже плотная ткань сорочки не спасала.

– А твоя компаньонка? – вспомнил Грег, заставляя свои мозги работать, а не отключаться в порыве ненужной Лиз страсти. Ей утешение требуется, а не проблемы в виде его желания.

– Я её вчера рассчитала – я же думала, что уеду… Прости, что пришла к тебе – было темно, я боялась, что не найду жилья.

– Маленькая моя… – он медленно погладил её по голове.

Она потерлась носом о его сорочку:

– Соблазнись, пожалуйста. Мне так плохо.

Гмм… Это было не то, что он хотел услышать сейчас. Ему собственных демонов хватало, убеждающих, что лера отдает себе отчет в том, что делает.

– Нет, Лиззи.

– Хорошо, – слишком спокойно сказала она, приподнимаясь на локте. – Тогда я сама тебя соблазню…

Она наклонилась за поцелуем, и Грег не смог не ответить.

***

Брендон положил телефонную трубку на рычаг и направился обратно в палату. Виктория – умная нера, она поймет его опасения. Сказать открыто он боялся – тут его могли подслушать не только телефонные нериссы. Санитары провезли мимо каталку, на которой лежал молодой карфианин. Говорят, в порту был пожар на каком-то из складов. Все может быть, но уж больно вовремя – как раз, когда Марк пришел в себя и стало ясно: он выжил.

У палаты замерла с подносом в руках молоденькая медсестра, пытаясь одной рукой открыть дверь. У неё не получалось, поднос угрожающе кренился, и Брендон ускорился, приглашающе распахивая перед ней дверь палату:

– Прошу!

Медсестра в далеко не белоснежной после тяжелого дня форме улыбнулась ему:

– Благодарю! – у неё были очаровательные губки, белоснежные зубы и вздернутый вверх носик: только соблазняйся, не робей! Брендон откровенно робел.

– Не за что! – отозвался он, подхватывая поднос с тарелкой овсяной каши и пустым чаем. – Я сам его покормлю, не беспокойтесь.