Чернокнижник и феи

Глава 68 Слишком белый

С улицы не доносилось ни звука – потрясающая для Аквилиты тишина. Город еще не осознал: что же случилось в Олфинбурге, и как это отразится на жизни города.

Мерно тикали часы на стене. Уже мертвый король горделиво взирал в зал с парадного портрета, осматривая свою полицию, которую ему удалось обыграть, правда, ценой своей жизни. Надо, наверное, черную репсовую ленту на край повесить, или это сделает интендант? Вик потерла висок – в голову лезла всякая ерунда. Она думает совсем не о том.

Брок напомнил о себе протяжным «Ммм?».

Вик добивать его не хотела.

– Аранда лгут. И лера Бланш, и нер Аранда. – сказала она, опускаясь на свой стул, и принялась задумчиво перебирать на столе папки с делами пропавших. Одли подошел к Вик и молча забрал все папки скопом – ушел в свой угол и принялся что-то спешно выписывать на отдельный лист, потом заправил в печатную машинку бумагу и принялся печатать – медленно, одним пальцем.

– Кто бы сомневался, – отмахнулся Брок. – Обычная история. Прорвемся. Что-то есть еще страшнее, Вик?

Она вздохнула и сказала главное:

– Рауль Аранда не опознал неру Ролле – это та самая Икс-8. Он не включил её в список жертв, который, между прочим, больше на одну фамилию, чем тел у нас в морге. Это значит, что с учетом Ролле, у нас две лишние фамилии. Он может скрывать о фиксаторе, он может удивляться зомби – например, тому, что мы это как-то разузнали. Он может не говорить причины убийства Моро по личным мотивам, чтобы не быть повешенным, он может не знать точных причин смерти женщин, например, еще не выяснил, какие сочетания ингредиентов лекарства оказались смертельными – мы тоже не очень-то знаем от чего умирали женщины, но… Не знать Ролле, когда он самолично якобы хоронил убитых женщин на Оленьем? Она лежала в могиле на самом дне, то есть была убита одной из первых, если не самой первой.

Брок напомнил:

– Аранда и об альбиносах молчит – ему не выгодно совсем уж топить себя.

– Со слов леры Бланш, Рауль Аранда – один из благотворителей города альбиносов в Карфе. – вмешался Грег, все так же сидя на краю стола. Сейчас он задумчиво просматривал дело о силовом шторме. Вик вспомнила – заключения о смерти леры Отис еще не было. Странно, ведь причина проста – смерть от руки инквизитора, но почему-то судебный хирург заключение так и не прислал.

Брок пожал плечами, подходя к столу, на котором еще лежала еда и выискивая жабер:

– Это надо обдумать. – Кажется, его любимых пирожков не осталось, так что он решил довольствоваться кофе – налил в стакан жалкие остатки, выливая все до последней капли. Он даже потряс несчастный кофейник для верности. Вик грустно улыбнулась, следя за его действиями:

– Боюсь, завтра Рауль Аранда вспомнит о Фишере и альбиносах. Но дело даже не в этом, Брок. Дело в том, что лера Бланш опознала неру Ролле. Судя по её поведению, она её хорошо знала. Возможно, это была её подруга – она оплакивала её вполне натурально. Первую реакцию не скроешь, такое не сыграешь. Во всяком случае, я так думаю.

Грег подтвердил:

– Мне тоже показалось, что лера Бланш искренне переживала по поводу неры Ролле.

Вик призналась:

– В убийстве Ролле я не понимаю одного – почему у неё не отобрали фигурку? Она, наверное, приехала повстречаться с кем-то из Аранда, но почему её такую особенную фигурку не отобрали? Почему похоронили вместе с ней?

Грег пожал плечами:

– Возможно, подозревая, что её могут отобрать или уже зная, что её убьют, Ролле спрятала её? Проглотила или… Э… Еще где-то спрятала. Вот фигурку и не нашли.

Вик нахмурилась:

– Это объясняет, почему ушко было сломано. Ролле спешно пришлось срывать с цепочки и глотать фигурку, чтобы она не досталась убийце, только это её не спасло.

Одли подал голос из-за своего стола, отрываясь от папок и стука по клавишам печатной машинки:

– Кстати, неры Ролле нет в списке разыскиваемых. Никто не подавал заявление в полицию о её пропаже.

Брок нахмурился:

– Так… Значит, надо снова пересмотреть все данные и составить схему преступления: кто и что мог сделать. Одли, завтра с утра пошли парней с фиксограммами четы Аранда по местам проживания пропавших женщин.

Тот вздохнул:

– Рыжиииий… Не учи ученого. Что я, по-твоему, сейчас делаю? Как раз составлю списки кто и куда пойдет – тут адреса и из предместий есть. И, Грег, не надо так грозно сверкать глазами…

Грег возразил:

– Я не сверкаю глазами – просто поражен, настолько равнодушно относится полиция Аквилиты к поискам пропавших. В делах даже тщательных расспросов соседей нет.

Одли откинулся на спинку стула, заложив руки за голову:

– Что бы ты понимал в службе аквилитской полиции… В карнавал тут полный дурдом творится – люди пропадают десятками, а то и сотнями. Знаешь, до чего обидно: ты рвешь пуп, роешь землю до штолен, ища пропавшего, а он припирается домой дней через пять-десять, как протрезвеет и вспомнит о семье. Потому никто особо и не старается с поисками – потом все, кто ползком, кто на ногах, но рано или поздно добираются до дома. – Он мрачно посмотрел на папки на столе и добавил: – обычно.

Вик вспомнила дело Бинов и вздохнула – там статистика Аквилиты тоже ошиблась. Телефон на столе Одли резко зазвонил, и мужчина взял трубку, быстро отвечая телефонной нериссе. Одли поманил Вик свободной рукой:

– Вики, это Кит. Говорит, очень важно.

Она устало поднялась со стула и направилась к телефону:

– Виктория, слушаю…

В трубке, перекрывая шорохи и непонятные звуки, раздался низкий, чуть напряженный голос Брендона – почему-то сразу представилось, что он стоит где-то в своем костюме-неприятность, еще поди и колоратку снял:

– Добрый вечер, нера Виктория. У меня две новости. Первая – я расшифровал фиксатор. Хотя полагаю, это уже неважно. Имена, их три, оставил адере Вифании на всякий случай.

Вик нахмурилась – так и знала, что Брендона понесет куда-то на приключения!

– Пожалуйста, Брендон, будь благоразумен – в Олфинбурге все закончилось, не надо туда ехать. Там есть инквизитор.

Мужчина тихо рассмеялся:

– Оказывается, ты меня плохо знаешь. Хотя, дело может оказаться в том, что ты не выслушала вторую новость. Отца Маркуса вчера успешно прооперировали, а сегодня вывели из стазиса. Он уже пришел в себя – ему сегодня весь день капают «Виту». Так что готовься – скоро он начнет бегать и снова станет всеми манипулировать. Теперь ты поменяешь свое мнение обо мне?

– Брендон, я всегда была хорошего о тебе мнения.

– Ты мне доверяешь? – прозвучал неожиданный вопрос.

Вик не удержалась:

– Дай угадаю: на тебе черный свитер и свободные брюки.

– А колоратка торчит из кармана, ты права. Но… Ты доверяешь мне? – настойчиво повторил мужчина. Почему-то ему было важно это услышать. Вик твердо сказала:

– Полностью, Брендон. Только напрасно собой не рискуй.

Он хмыкнул:

– Хм… Я напрасно собой никогда не рискую. У меня всегда есть цель, Виктория. Тогда… Удачи вам. Будь очень осторожна этой ночью.

– И ты… – сказала Вик в уже брошенную трубку. Он впервые назвал её просто по имени – что-то точно случилось.

Одли посмотрел на задумчивую Викторию:

– Послать в госпиталь Лео? Просто на всякий случай.

Байо с готовностью встал из-за стола, откладывая все бумаги в сторону:

– Не проблема. Что случилось?

Вик неопределенно качнула головой:

– Сама не знаю. В госпитале что-то происходит. Брендон считает, что сегодня ночью что-то случится. Чуть не забыла самое главное – Ма… Отец Маркус пришел в себя.

Грег и Брок серьезно переглянулись, и Одли, замечая их озабоченность, распорядился:

– Лео, зайди в оружейку – возьми серебряные пули. И езжай на служебном паромобиле.

– Да, конечно, – отозвался парень, накидывая на плечи плащ. Шлем он тащил в руке. – Удачи!

– И тебе… – дружно ответили все.

Грег вопросительно посмотрел на Вик, она лишь пожала плечами, ничего не понимая: даже догадок, что могло случиться в госпитале, не было. Брок обреченно вздохнул:

– Ладно, пока не берем в голову загадки Кита. Лео приедет и все уточнит. Давайте лучше вернемся к добиванию… Вик?

Голова пухла от недоговоренностей, от Брендона и его неприятностей – они всегда были грандиозными, – от лжи четы Аранда, от нестыкующихся фактов, от Олфинбурга, который отказывался исчезать из мыслей, и Вик честно призналась Броку:

– Я пока не готова к мозговому штурму, мне надо хорошенько подумать, потому что… – Рано или поздно это все равно надо сказать, так что, старательно глядя Броку в лицо, она произнесла: – лекарство, возможно убивавшее женщин, все же лечит потенцитовое безумие. Лера Бланш, как и я, пролечена от него. – Она заметила, как побелел Брок, уже все понимая, и подсластила пилюлю: – хотя эфирным навыкам нера Дейла я не особо доверяю. Надо, чтобы её осмотрел Николас или адер Дрейк. Прости…

Он лишь кивнул. Было видно, что он усиленно сражается с собой – для него закон важен, но и сотни женщин, которые умирали в сумасшедших домах от неизлечимого заболевания просто так со счетов не скинешь.

Грег тактично сказал:

– Аранда может закончить свои исследования в тюрьме. Если подать прошение королю, конечно. И если король его одобрит.

Слишком много неизвестных в уравнении, где на одной стороне закон, а на другой – жизни неизлечимо до этого момента больных женщин. Да и короля Эдварда особо пока никто не знал – какое он выберет решение в такой ситуации? Эван говорил, что Тальме не нужны сильные женщины…

Вик в тишине подошла к открытому окну – ей не хватало воздуха. Ей надо о многом подумать. Об очень многом, ведь время поджимало. Начинался девятый час.

Она смотрела на ночной, еще ничего не понимающий город – ревун не включали и не предупреждали об отмене светомаскировки. Стекло было приятно холодное – оно охлаждало горящий лоб Вик, который она прижала к окну. Как хорошо не думать. Как хорошо забыться и быть камнем, который ничего не хочет, не помнит и не думает. Только быть Гиллом нельзя. Надо мыслить, надо собирать крупинки истины, разрывая паутину лжи, которую создали король, чернокнижник и спасающие друг друга Аранда. Почему люди лгут? Даже для спасения любимого лгут. Не разговаривают, не делятся, не слышат друг друга. Это приводит к трагедии, как случилось с Аранда. Столкнуть бы их лбами, чтобы заговорили, чтобы поверили друг другу, чтобы спасли друг друга. Только кто-то же убивал. Не поверят. Даже Одли не верит в невиновность Аранда, они, жившие бок о бок, тем более не поверят. Значит, надо искать улики и доказательства. Или еще чьи-то признания, как верит Грег.

Не дай небеса, она ошибается. В этом деле нельзя ошибиться – речь идет о спасении сотен и сотен женщин, чьих-то дочерей, жен, матерей. Как Томас Дейл говорил? Женщины не существуют сами по себе? К ним привязаны мужья, отцы, дети, братья… Тогда речь идет о тысячах жизней. Тут нельзя рубить с плеча и ошибаться даже в малости. Бешенные белочки, Эван, где же ты, когда ты так нужен, когда нужно твое твердое плечо и твоя уверенность. Вик закрыла глаза. Она снова думает не о том.