Чернокнижник и феи

Глава 53 Ненастное утро лер и нер

Зола проснулась, когда её безвольное тело бережно перекладывали с кровати на каталку. Она сонно заметила, что за зарешеченным окном идет дождь. Крупные, редкие капли били в стекло и стекали вниз, как слезы. Что-то текло и по щекам, но не может же дождь идти в палате?

Откуда-то издалека раздался радостный голос – над головой возникла слишком благостная, слишком приторная физиономия профессора Манчини:

– Как ваше самочувствие, нера Аранда? Вам стало лучше?

– Я… Хочу… Домой… – каждое слово приходилось с силой вырывать у заторможенного лекарствами мозга.

– Ну-ну, полноте, не плачьте. Хотите домой – завтра ваш муж обещал вас забрать…

Что-то скользнуло по щеке. Что-то шершавое, что вытерло дождь. Только он полился снова.

– Все будет хорошо, нера, это просто нервное… Сейчас вам сделают укольчик, и все сразу станет проще и легче.

– Куда… Меня… Везут?

Глаза болели от резкой смены картинки перед ними: свет-тьма, свет-тьма, всего лишь потолок и светильники…

– Небольшая операция, это нестрашно…

Зола где-то это уже слышала. Она дернулась, но смирительная рубашка была завязана на совесть, как и ремни, удерживающие её на каталке.

– Полноте, нера Аранда, не стоит так бояться. Чуть-чуть поспите, а потом проснетесь, и поймете, что выздоровели. Вы же умная женщина, вы все понимаете. Это не страшно, это хорошо – излечиться.

Она снова дернулась, ища в себе хоть капли эфира, но тот молчал. Пришлось разлеплять онемевшие губы и снова выталкивать из себя слово за словом:

– Я… Не… Хочу…

Мужская ладонь ласково погладила её по голове – профессор, действительно, волновался за неё, как и за любую свою пациентку. Только благими намерениями вымощена дорога прочь от богов.

– Тут не вы выбираете лечение. Лечение назначаю я. Вы же знаете, что лечение разрабатывает ваш муж. Неужели вы думаете, что он хочет вам зла? Он у вас гений, нера Аранда. Все будет хорошо… – и куда-то в сторону он бросил: – увеличьте вдвое дозу релитанита – она странно реагирует на успокоительное…

Кто-то тут же ответил:

– Да, конечно, профессор.

А свет все так же сменял тьму, а потом свет затопил Золу – её ввезли в операционную, и над женщиной включили бестеневую лампу.

Запахло тошнотворно лекарствами. Где-то искрило и шипело электричество – проверяли новейшее изобретение – операционный коагулятор.

Зола орала.

Она вырывалась, как могла.

Она тянулась к эфиру изо всех сил – она не хотела быть куклой. Она не хотела, чтобы в неё вшили какую-то дрянь, которую придумал её Рауль. Нет, не её Рауль… Она же любила кого-то другого, кто не мог отправить её в этот кошмар, он не мог запереть её тут, он обещал весь мир у её ног. Это точно не мог быть Рауль. У неё… У неё был её солнце. Точно! Её солнце! Он где-то ждал её, а она тут лежала и не могла себя защитить.

Как она могла забыть! Она должна была прийти к нему, она обещала вернуться, она обещала, что всегда будет приходить и никогда его не бросит.

Она должна вернуться!

Магблокиратор сожгло за пару ударов сердца. Обе печати слетели тут же. Алый эфир затопил Золу и все вокруг – она вернется к нему! Она обещала!

Кожаные ремни лопнули.

Смирительная рубашка сгорела, обжигая кожу. Зола птицей слетела с каталки, кулаком разбивая нос профессору, и эфиром откидывая несущегося на неё санитара. Потом она сделала шаг, еще шаг, а потом была тьма, когда со спины на неё обрушился удар…

…

…она очнулась только вечером. Низ живота болел, было больно кашлять и смеяться. Впрочем, смеяться она давно разучилась. Она не смогла вернуться к солнцу. Она уже никогда не вернется к нему. Он… Он её предал.

Её губы упрямо прошептали:

– Я… Вас… Всех… Все… Равно… Убью…

Другого смысла в её жизни не осталось. Впрочем, его и раньше было не особо много.

***

Брок отнес спящую Клер в свой кабинет – укладывать её спать в общей зале ему показалось неподобающим. Хотя и в собственном кабинете – так себе решение, если только собрать свои вещи, кучу бумаг, скопившихся на столе, и самому отправиться в общую залу? Но, небеса и пекло, он уже отвык от работы под общий гул и гам… Он взлохматил свои волосы, тут же чихая от пыли – надо бы принять душ.

Клер что-то застонала во сне, съежившись на старом, немного скрипучем диване – Брок его даже застелить не смог: не нашел никого по дороге в кабинет, кто бы помог с этим. Пришлось класть так. Брок достал из шкафа плед и бережно укрыл им Клер. Она что-то сонно прошептала – Брок не смог разобрать. Он осторожно, чтобы не потревожить Клер, присел рядом и стащил с неё ботинки. Раздевать или нет – тот еще вопрос. Грег и засветить в глаз за такое может, да и Клер он сам ставил удар – не боги весть что, но попадать в глаз она научилась. Раньше Клермон никогда не оставался ночевать к Брока, даже если очень устал, даже если на ногах не держался – все равно упрямо шел в свою нору, а ведь Брок ему даже переселиться в офицерское общежитие предлагал – сказал бы всем, что нанял слугу, только и всего. Смешная особенность Аквилиты – Брок по сути был военным и имел право на денщика, но по документам он был лишь полицейским чином. Теперь хотя бы стало понятно глупое упорство, с которым Клермон отказывался жить у Брока, предпочитая свою дыру – убогую комнату в трущобах по ту сторону Полей памяти. Брок до сих пор не мог поверить: Клермон – девушка, и она выбрала Блека, вот уж неожиданность!

Брок встал и тихо, чтобы не разбудить Клер, закружил по кабинету, словно снова знакомясь с ним. Все тот же рабочий стол, кресло и стулья для посетителей, масляная лампа – её не сдали, не заменили на электрическую. Бюро, где каждый ящик запирается на ключ. Полки с книгами, папками и делами. За полками как раз прячется небольшое место для отдыха – диван, умывальный стол и шкаф. Все было до боли знакомо. Все было… родным. Дожил – служба роднее дома.

Кроме пледа в шкафу обнаружился новый мундир. Надо бы переодеться, но сперва нужно привести себя в порядок. Брок прикоснулся к высокому вороту своего нового, непривычного мундира тальмийского фасона, еще не до конца веря, что все это реальность. Он все же преступник, он заслужил все, ну, почти все, через что прошел. Ворот был жестче, чем ожидалось. Брок вытащил мундир, под светом масляной лампы, горящей на столе, замечая знакомую шляпку ножа из Нерху. Вики выполнила свое обещание – подарила ему один из своих ножей. Надо же…

Брок достал из шкафа чистую сорочку и полотенце – не иначе Поттер позаботился, – и собрался в душевую. У него много работы – на столе скопилось подозрительно много бумаг: приказ о его восстановлении, приказ о создании Управления по особым делам, его структура, данные о его подчинённых, отчеты из других городов – даже из Ариса прислали! – письма из инквизиции… Одно Брок тут же вскрыл – это была бумага от адера Дрейка, сообщающая о том, что жизнь мальчишки-циркача удалось спасти. Азуле – тварь, но жить будет. Надо поднять его дело и отправить на пересмотр. Адер не подвел, а виниться полиции всегда есть за что. Не привыкать.

***

Клер проснулась от аромата жаренной яичницы и кофе, недоуменно протерла глаза и посмотрела на присевшего на стул возле дивана Брока с подносом еды в руках. Рыжий как-то грустно улыбнулся и отрапортовал:

– Доброе утро, Клер. Шесть часов утра. Завтрак подан. Женская уборная по коридору до конца и налево. Душевая на первом этаже, могу всех выгнать и встать на страже – тебя никто не потревожит. Потом ты хотела поговорить… И часов в семь, я думаю, я отвезу тебя домой…

Она села на диване, печальным скрипом отозвавшимся на это:

– А ледяное, обязательное обливание, бег и тренировка?

Брок сжал губы и лишь многозначительно промычал.

– Ясно, не будет, – вздохнула Клер и поставила себе на колени поднос с завтраком. На двоих, кстати. – Спасибо, что позаботился обо мне… Спасибо за завтрак, но от душа и прочего я, пожалуй, откажусь.

– Клеееер… И от беседы тоже?

Пришла очередь Клер тяжело вздыхать… Вот как с ним о таком говорить? Она все же лера…

Клер вернулась не в незнакомый город. Клер вернулась в город, где её знали и помнили, где у неё были свои осведомители, где были знакомые и даже друзья. То, что она услышала о Броке, её шокировало, конечно же, хотя с его влюбленностями от него и не такого можно было ожидать.

Она взяла чашку с кофе и осторожно пригубила её, собираясь с мыслями. Для начала она сказала очевидное, то, что надо было сделать с самого начала:

– Брок, поздравляю с возращением на службу.

Видеть его в тальмийской форме было непривычно, но ей и не обязательно привыкать. Брок одернул мундир:

– Спасибо… Вообще-то мне положено теперь в цивильном ходить, но вот, не удержался, примерил парадный мундир. Чувствую себя самозванцем.

– Мне искренне жаль, что так получилось, Брок.

– Это все я выбрал сам. Твоей вины в случившемся нет.

Она яростно вцепилась зубами в свежую булочку, чтобы не сказать что-то ядовитое и ненужное. Сам он выбрал! У него был выбор… Был…

– Клер? – Брок быстро принялся нарезать яичницу и сказал: – давай, я начну, хорошо?

Она кивнула, запивая бриошь кофе.

Брок медленно начал, старательно подбирая слова – все же не каждый день разрываешь помолвку:

– Я помню, что официально ты мертва, но, если надо, я подпишу все бумаги о разрыве помолвки и выплачу все положенные неустойки. Я думаю, мы способны это урегулировать без суда. Но разрыв помолвки не освобождает меня от клятвы заботиться о тебе, как о друге, Клер. Грег… – он не выдержал и взял паузу, отправляя в рот яичницу. – Хороший выбор, хоть и неожиданный, весьма неожиданный для меня. Он хорошо образован, он из хорошей семьи, он богат, а угрозу выбарабанивания мы от него постараемся отвести. Его отец – Грегори Блек-старший, граф Монтийский, глава Нижней палаты парламента Тальмы, он видный деятель, хоть и говорят, что он вот-вот впадет в немилость. Вспышки гнева у Грега, конечно, есть, но я надеюсь, что это можно решить. Хотя лично для меня эти вспышки были бы сигналом держаться подальше от такого человека… Но тут решать только тебе, Клер.

Она отставила в сторону чашку с кофе и не стала говорить, что в таком случае и от самого Брока нужно держаться подальше – ему пришлось нелегко, не стоит его обижать:

– Брок… Я никогда не выйду замуж. Я думала, что ты это понимаешь, но… Раз нет, скажу прямо: я не девушка, я женщина, и это не болезнь, это не пройдет, это не изменить. И не смотри так, я понимаю, что говорю непристойности, но я скоро уеду, а недосказанности оставлять за спиной не хочется. Грег – хороший человек. Возможно, мы с ним могли бы дружить, но выйти за него замуж я не могу. И за тебя, Брок, тем более! – решительно оборвала все попытки Брока вмешаться. Он угрюмо принялся доедать яичницу. Кажется, при этом у него даже зубы скрипели от гнева. И вот кто тут заикался о вспышках ярости? – Я решила чуть-чуть задержаться в Аквилите, может, на пару дней, может, чуть больше – хочу знать, чем закончится ваша странная погоня за эмпатом. – она тихо призналась, отвлекаясь: – Небеса, я о таком только в книгах читала… Это странно, если честно. Надеюсь, у вас все получится. Так что тема с Грегом закрыта. И с нашей с тобой помолвкой тоже. Король мне дал год на окончательное решение – жива лера де Бернье или нет. Официально её тело еще не опознано. Все земли и деньги де Бернье сейчас находятся под королевским управлением… Скорее всего Элизабет де Бернье покинет этот мир.