Чернокнижник и феи

Глава 31 Маркус и его секреты

Дом, к счастью, был телефонизирован – не возникло проблем с вызовом экспертов, санитаров, детектива Стилла и отца Маркуса. Доктора привел местный патрульный констебль – почти поднял из кровати пожилого карфианина, живущего поблизости. Впрочем, осмотрев неизвестного альбиноса, лежащего на простом топчане в пустой камере, доктор Сато развел руки в стороны:

– Простите, я ничем не могу помочь. У пациента крайняя степень истощения, сепсис, пролежни… Очень запущенный случай. Даже при хорошем уходе и лечении он не проживет больше седьмицы, и то не приходя в сознание. Слишком поздно.

Эван сухо сказал:

– Понятно. – Значит, вся надежда была на отца Маркуса и адеру Вифанию. Обидно выжить после таких издевательств от рук чернокнижника и умереть, будучи освобожденным. Эван осторожно принялся вливать свой эфир в пострадавшего – вдруг поможет. И Дрейк, и Брок говорили, что эфир универсален, что глупо зацикливаться только на родовых огненных техниках, когда можно куда как больше. Сейчас Эвану отчаянно хотелось в это верить.

Сато принялся собирать свой небольшой саквояж, складывая туда фонендоскоп и инструменты, которыми он обследовал пролежни.

– Мне очень жаль, но помочь мужчине невозможно, – еще раз повторил доктор, поправляя сползшие на кончик носа круглые очки. – Запущенный случай.

Он вздохнул и достал из саквояжа бутылек черного стекла:

– Выпаивать по чайной ложке каждые полчаса. Поддерживающее лекарство. Не спасет, но хоть до больницы живым парня довезете. И денег не надо. Созидатель, да храни этого парня… – добавил Сато, накладывая на искалеченного парня священный треугольник. – Больше ничем помочь не могу.

– Спасибо, – поблагодарил его Эван, тут же прося стоящего рядом констебля: – пожалуйста, раздобудьте ложку.

– Будет сделано, – коротко ответил констебль и отправился на поиски.

Эван проводил его взглядом, еще раз посмотрел на умирающего парня и все же спросил доктора:

– Вам известен подобный ритуал, доктор Сато?

Седой, худой, как жердь, мужчина взорвался:

– Ритуал?! Это варварство, а не ритуал! Вот уж не думал, что, покинув Карфу, столкнусь с чем-то подобным. – Он с трудом взял себя в руки и гораздо тише сказал: – Вы не знаете, но в Карфе, особенно в западной, это просто какой-то кошмар… Полвека назад такого бы не допустили. Полвека назад альбиноса убили бы сразу при рождении или родная мать продала бы, избавляясь от проблемы. Сейчас под влиянием принятого закона, распространяющегося на всю Карфу, положение альбиносов стало меняться, порождая вот такие извращенные формы – теперь мать, растя сына или дочь альбиноса, заранее выбирает, что лучше продать колдунам: руку или ногу ребенка. Закон же говорит – нельзя убивать альбиносов, он не говорит, что их нельзя калечить. Это какая-то дикость, если честно.

– И никто не пытается с этим бороться?

Сато вздохнул:

– Закон – это и есть вся борьба. Защиту последние десятилетие дает только храм.

– Дореформаторский? – уточнил Эван.

Сато отрицательно качнул головой:

– Тальмийский. После окончания Тальмо-Арнийской войны за протекторат над странами западного побережья Карфы, храм заявил, что предоставит убежище каждому альбиносу, обратившемуся за помощью. При условии, конечно, принятия истинной веры. В устье Ойры даже построили город-крепость под названием Приют. Местные его называют иначе – город Удачи. Город, где живут альбиносы. Это единственное место, где их не убивают и не калечат, но там и охраны, как у Золотого резерва Тальмы... Вот так-то… Если вопросов больше нет, то я пойду – время позднее, а мне завтра с утра в больницу…

– Можно последний вопрос?

– Да, конечно. – разрешил Сато, беря свой саквояж и выходя в коридор – в камере ужасающе воняло разложением и немытым телом, несмотря на широко открытое кем-то из констеблей окно под самым потолком.

– Есть разница между женщинами и мужчинами альбиносами для… Для привлечения удачи? – Эван еле смог прилично сформулировать вопрос. Как-то жизнь его не готовила к обсуждению количества удачи в конкретных человеческих частях тел.

Сато сморщился, словно выпил уксуса:

– Они детей убивают, а вы – мужчины, женщины… Им все едино – лишь бы принесло денег. До свидания, нер комиссар.

– До свидания, доктор Сато. – Эван вздохнул, протягивая доктору пальто, которое все время осмотра держал в руках: – спасибо, что не отказали в помощи.

Доктор ушел, и Эван вернулся в камеру, оставаясь один на один с умирающим. Эфир струился прочь из Эвана и исчезал в умирающем парне, как в ненасытной бездне, словно кто-то продолжал высасывать из парня все соки.

Эван задумчиво потер висок и прошелся по камере. Сато сказал, что разницы для привлечения удачи нет – мужчина или женщина. Но именно для чернокнижника разница была. Сюда притащили Брока, но не Вик до этого. В могиле на Оленьем был похоронен тоже мужчина-альбинос, и тут сейчас умирал тоже парень. А Вик… Вик подверглась операции в порту, почти там же, где её поймали. И кто знает, выжила бы она после операции, брошенная там в одиночестве, пока они искали бы её. Небеса, как им с Вик повезло с Броком!

В камеру заглянул Одли и позвал в коридор:

– Нер комиссар, нашли камеру, где заперли нашу Вик… И Брока, конечно.

Эван спешно вышел и попросил одного из констеблей из коридора присмотреть за неизвестным, ему же передал лекарство:

– …выпаивать каждые полчаса сказали. Когда принесут чайную ложку, конечно.

– Будет сделано, нер комиссар. Не извольте беспокоиться! – кивнул констебль, заходя в камеру и кашляя от царившей там вони.

Эван вздохнул, раскашлялся от запаха и пошел прочь, проверяя, чтобы струйка эфира, связывающая его с парнем, не исчезла. Обидно умереть именно сейчас. Хотя жить так, как сейчас, почти беспомощным обрубком – еще обиднее. Эван поклялся сам себе, что обязательно отследит судьбу парня и поможет, если он выживет. Протезы на потенците чрезвычайно дороги, но способны полноценно заменять конечности.

Одли взглядом проследил за эфирным потоком, текущем из Эвана, но ничего не сказал – видимо, решил, что каждый сходит с ума по-своему. Сержант повел Эвана за собой по плохо освещенному коридору, сплошь в комнатах, переделанных под камеры. Сейчас огромные дверные запоры были сняты, и констебли тщательно проверяли камеру за камерой, пытаясь понять, кого же тут содержали. Не дом, а настоящая тюрьма.

За углом, куда Эван свернул вслед за Одли, все было точно так же – только коридор покороче, да у дверей одной из камер, где вместо замка зияла обугленная дыра, лежал несвежий труп. Эван внезапно подумал, что все трупы тоже стоит обследовать на предмет вольтов – ну, а вдруг? Что-то же приводило в действие эти тела. Что-то же их заставляло выглядеть и двигаться, как живых. Для чего-то же чернокнижнику нужна была Вики…

Одли сказал, замирая у камеры с трупом:

– Лео узнал – все дома на острове принадлежат неру Аранда, торгово-промышленный дом «Согласие». Он живет как раз в соседнем доме. Жаль, что уже поздно… – он с надеждой глянул на Эвана, но тот отрицательно качнул головой – действительно, поздно.

– Завтра утром нанесу визит неру Аранда, – поморщился Эван – ему только жалоб о полицейском произволе сейчас не хватало. Да и не факт, что хозяин дома знает, что творили тут его арендаторы.

Одли, выразительно глядя на Эвана, намекнул:

– Жаль, что повода вломиться нет… – надежда в голосе сержанта противоречила его словам.

Эван косо глянул на Одли:

– А ты кровожадный, серж.

– Есть немножко. За своих обязательно нужно быть кровожадным. – Одли присел на корточки у трупа и вытащил из его шеи короткий нож. Сержант протер его об одежды трупа и протянул Эвану:

– Держите, нер комиссар. Пусть лучше так не доедет до экспертов, чем пропадет по дороге. Дорогая вещичка, тут любой не устоит.

Эван завернул нож в платок и сунул в кобуру к пистолету:

– Как скажешь, серж.

Он принялся осматривать дверь, где расплавился замок – Брок выжег эфиром. Удивительно, как пальцы не повредил – взрыв, должно быть, был сильный. Надо будет не забыть, подарить Вики новый механит с часами. Эван огнем нанес руну созвучия на внутреннюю сторону двери, где должны были остаться капли крови. Одли присвистнул, наблюдая, как загораются капли по всему коридору и на оконной, почерневшей от копоти раме:

– А наш рыжий не мелочится. Пол-ладони он себе разрезал, что ли?

Эван пустил по каплям пламя: кровь сгорала, и тут же призрачный синий свет созвучия гас. Вскоре погасла и руна на двери – больше капель крови Брока не было.

Одли тихо произнес:

– Хорошо, что теперь забота о Броке на ваших плечах, нер комиссар. – и насмешки он не скрывал.

Эван, старательно глотая слова о недопустимости хранения чужой крови, ведь именно это сегодня помогло выйти на чернокнижника, направился к открытому окну в конце коридора. Игнорируя Одли, тащившего стул, Эван легко подпрыгнул наверх, подтягиваясь на руках и садясь на подоконник. Он осторожно выглянул наружу. Светляк упал из его рук в холодные воды Ривеноук.

Одли снизу спокойно заметил:

– Тут почти десять ярдов, нер комиссар. Наши замеряли. Лететь было высоковато.

Эван коснулся рукой обгоревшей рамы:

– А еще в них разрядили залп эфирного огня. – он нахмурился, и Одли снизу напомнил:

– А док про переломы и ожоги ни слова ни сказал.

– Удивительно. – согласился Эван, спрыгивая с подоконника – в коридоре показался отец Маркус в неожиданном сопровождении – лер Гилл. Опять. Это уже не может быть совпадением – их встреча второй раз за день. Может, они что-то недоговаривают, ложью о сотрудничестве что-то покрывая? Например, собственную дружбу.

Отец Маркус, внимательно рассматривая коридор и обугленную раму, поздоровался и спросил:

– …Настолько я полагаю, вы позволите принять участие в осмотре и обыске дома, нер Ренар? Ведь вы для этого меня вызвали.

Эван протер руки платком, стирая копоть:

– Не совсем для этого, отец Маркус. Мы нашли выжившего после ритуала парня-альбиноса. К сожалению, он в очень плохом состоянии. Вы бы не могли помочь? Нам важно знать, как его звали, кто он, откуда, как попал к чернокнижнику, что вообще видел… – при этом Эван старательно вспоминал Вики: её редкую улыбку, её мягкие губы, её еще робкие руки… Было сложно – и выстраивать беседу, и думать о Вики, но все лучше, чем дать отцу Маркусу свободно копаться в мыслях. Мнению Вик он доверял, и подвергаться ментальном сканированию не собирался.

Отец Маркус деликатно кашлянул:

– Простите, нер комиссар, но, кажется, вы меня с кем-то путаете. Я инквизитор, а не волшебник. Я не умею проникать в чужие головы и делать чудо. Это не ко мне.

Эван скривился, но продолжил думать о Вики:

– И все же, попробуйте, отец Маркус. Многие инквизиторы – некроманты. Вдруг парень с вами заговорит? Иначе у нас будет очередной висяк – я поднял сегодня все дела о пропавших парнях в Аквилите. Там никого подходящего под описание нет. Может, это вообще ваш Фишер – вы-то его видели, в отличие от нас. За погляд, вот слово чести, денег не берем. А вы потом обследуете дом – вы же тоже ведете расследование. Вам это тоже важно. Проще вести расследование вместе, чем прятать друг от друга сведения и мешать.