Королевство ангелов

Обычно люди бояться глубины, ведь она затягивает в свои недра и не отпускает, пока не убедится, что человек мертв. Но страх Вальяма был другим. Его не пугала никакая глубина, какой бы она ни была коварной и темной. Он боялся того мира, который скрывала под собой вода. Возможно, виной тому была его богатая фантазия, которая вырисовывала страшные образы каких-то чудовищ, которые могли плыть за ним, чтобы схватить после в какой-то удобный для них момент.

Вальям боялся и животного мира водоемов, каждого камушка, который превышал обычные размеры своих собратьев. Водоросли и всякая растительность тоже вызывала у него панику. Увидев, как под его ногами колышется какая-то мерзкая трава, мальчик тут же мог впасть в истерику, не в силах сделать что-то с собой. Это был особый страх перед другим миром, который был закрыт от юного графа, был далек от него и не встречал его с распростертыми объятиями. Может быть, и встречал, был рад приходу нового человека, хотел показать ему, как прекрасна, бывает жизнь под водой, какой удивительной сказкой живет подводная стихия.

Но Вальям не слышал красивого, гостеприимного голоса этого мира, поэтому бежал от него и никогда не заходил в воду, если только по колено, чтобы поймать рыбу или же умыть запотевшее лицо. Но и это было для него своеобразным стрессом.

Сейчас он не понимал, как ему удалось выжить, испытав такую зверскую, нечеловеческую панику, из-за которой он потерял сознание, только-только попав в воду. Все было бы куда проще, не будь у него этого странного, гнетущего страха. Любой бы смог выбраться из воды, спасти себя, но только не наш Вальям.

Этот страх был настолько силен, что он буквально парализовал его руки, ноги и останавливал его дыхание.

Жуткий страх, не находите? Для меня, друзья, понятна причина этого страха (да и ощущения от него тоже) юного героя, но не спрашивайте, почему. Ответ на этот вопрос вряд ли кто-то сможет узнать.

Вальям не смог найти удачное место для своего спасения, да и голова его кружилась так сильно, что скоро он потерял последнюю связь, ниточку с внешним миром, рухнув на пыльную дорогу, по которой не так часто ходили люди. Видимо, это была тропа, нежели дорога, но мальчик не мог разглядеть ее полностью, поэтому и счел за центральную деревенскую дорогу. Но это была собственная, как скажем, тропинка одного очень доброго, чистого жителя.

Благодаря теплу и приятному запаху только что приготовленного овощного супа, паренек открыл глаза, едва различая предметы перед собой. Одежда на нем была сухая, чистая и приятная на ощупь. Похоже, кто-то переодел его в другую одежду, тем самым спася его от дальнейших прогрессирующих болезней, которые могли бы быть еще более мучительными и неприятными, чем его страх перед водой.

Потерев глаза своими кулачками, граф поднялся с уютной, теплой постели и только тогда смог разглядеть то пространство, в котором находился. Это была маленькая комната, но настолько удобная, что никто бы не сказал, что он чувствует в ней себя некомфортно. Она была выделана под деревенский стиль: деревянные стены отлично сочетались с такой же тяжелой деревянной мебелью, которая была в комнате. Но комната не была пустой. Повсюду висели картины: натюрморты, портреты каких-то неизвестных людей, лица которых были смуглыми, а в глазах даже через полотно чувствовался задор. У маленького распахнутого окна стоял комод для одежды, на котором были вырезаны различные узоры. Именно на них Вальям сконцентрировал свой взгляд, пытаясь понять, что они значили, но так и не смог этого сделать. Видимо, это были обычные, пустые завитушки, сделанные на комоде чисто для красоты.

Рядом с дверью стоял совсем небольшой камин, рядом с которым лежала целая кипа дров одного размера. Приятный треск в пасти каменного камина ликовал, говоря, наверное, о вкусе дровишек, которые он уже давно разжевывал и явно не спешил с этим.

Подойдя к большому зеркалу, Вальям в упор посмотрел на себя. Его лицо было свежим, румяным, а светлые волосы были вычесаны. Даже синяки под его глазами прошли, чего он совершенно не ожидал.

Серые штаны с глубокими карманами были ему как раз, а красная, немного полинявшая рубашка чуть-чуть была ему велика. Тот, кто носил ее, явно был больше него в плечах, но такая малость была всего лишь формальностью. Вальям был доволен своим внешним видом, хоть он совсем не ожидал такого поворота событий.

Но кто мог позаботиться о нем? Не осталось в мире тех людей, которые знали Вальяма, могли ему помочь и желали добра. Он помнил, как в треклятом Горден-Хейле все жители его оскорбляли, не считали живым человеком и постоянно требовали, чтобы он скрылся с их глаз. Он так и делал, но не всегда мог сидеть в своем убежище, временами выходя из него, чтобы где-то стащить еду. Но он не был воришкой, каких было всегда полно. Он ненавидел их и не считал себя одним из них. Это были жалкие люди, которые портили жизнь своим собратьям. Вальям же брал только те продукты, которые уже практически были испорчены. Это были слегка подгнившие яблоки, начинавшие плесневеть булочки, хлеб. Большего он не брал и не жаловался на свое существование. Этого было достаточно, чтобы сохранить свою жизнь, не сойти с ума и оставить при себе все человеческое, главным образом – честь.

Его поведение, конечно, брало начало с его детства, семьи, которая когда-то воспитала его именно так. Знаете: все вообще идет с детства. Маньяк, вор и другой несчастный человек испытал в далеком прошлом какую-то трагедию. Это обязательно будет нелюбовь матери, отца или что-то в этом роде. Причина страшного облика любого человека всегда кроется в его воспитании. Это уже давно понятно в педагогике, но не все еще признали этот живой факт.

Вальям был воспитан с честью и достоинством, поэтому ни воровать, ни обманывать он не мог, несмотря на то, что его жизнь зависела от таких поступков.

Вдруг сердце мальчика замерло. Бинты! Вместо страшных, грязных тряпок на его руках были чистые, новые, настоящие бинты! Они ровно и очень аккуратно обхватывали его руки от локтя и до запястья. Но любование ими он оставил на следующий раз. Кто-то снял его тряпье и заменил на эти белоснежные, мягкие бинты! Но как такое возможно? Кто постарался это сделать?

И гнев, и удивление поработили все мысли и чувства мальчика. Он никому не показывал свои руки, не показывал и бинты. На то были особые причины, о которых знал только он один. Эта тайна была сильна, страшна, поэтому никто не мог увидеть правду за его бинтами. Но кто-то же смог, причем так нагло и уверенно!

Открыв деревянную дверь, юный господин оказался в такой же небольшой гостиной, которая была идеально совмещена с крохотной кухней. Огонь в таком же небольшом камине играл с дровишками, облизывал их, словно что-то очень сладкое, и бубнил себе под нос, как будто готовясь к крепкому сну.

Вся гостиная-кухня была завешана копнами различных сушеных трав, аромат которых витал вокруг. Он успокаивал Вальяма, отгонял его тревогу и заставлял мысли постепенно распутываться.

− Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Есть кашель? – внезапно раздался приятный, спокойный голос женщины.

Закрыв за собой дверь, ведущую на улицу, женщина поставила на кухонный стол корзинку с большими, черными-пречерными ягодами смородины.

− Нет, не болит ничего. – Взгляд бирюзовых чистых глаз вцепился в корзинку с ягодами, аромат которых уже был в сознании мальчика; заметив это, женщина тепло улыбнулась и достала из шкафчика неглубокую миску, в которую ловко насыпала три горсти спелой ягоды.

− Ты любишь смородину? Вот, держи, кушай! Это очень сочная ягода. Только у меня она такая. Сорт редкий.

Мальчик протянул руки и взял мисочку, поспешив положить себе в рот одну большую ягоду. Вкус был знаком. Он волновал его, тревожил, но одновременно успокаивал.

Впервые Вальям чувствовал себя в безопасности и никуда не хотел уходить из этого уютного дома. Он гипнотически поедал ягоду за ягодой, придавая этому процессу какую-то сокровенную значимость.

Женщина наблюдала за ним, радуясь тому, что мальчик наконец-то встал на ноги, перестав страшно кашлять.

Когда в миске не осталось ни ягодки, мальчик точно пришел в себя и вспомнил, что рядом с ним находилась хозяйка дома.

− Эта ягода такая вкусная. Не думал, что когда-то смогу попробовать что-то подобное. Спасибо Вам за гостеприимство. Для меня это очень значимо.

− Ни один ребенок Грей-Стоуна не говорит так. Откуда ты?

Вальям задумался. Стоило ли ей сказать, откуда он появился здесь? И каким способом? Он беспокоился на этот счет, но почему-то доверял этой женщине и не мог ей ни солгать, ни немного поиграть с ней словами.

− Из Горден-Хейла.

Лицо женщины изменилось. Оно стало печальным, пустым, но она как-то смогла снова улыбнуться, не показывая свои истинные чувства.

− Бывший город адвокатов все-таки еще может воспитать хороших детей. Когда собираешься вернуться? У тебя там семья?

Мальчик помрачнел. Опустив голову, он чувствовал себя жалким и обреченным. Но хозяйка дома была проницательным человеком, поэтому сразу поняла, в чем здесь было дело.

− Если хочешь, можешь остаться у меня. Я не откажу в уюте и тепле воспитанному, доброму человеку. Я – Саналия.

Глаза юного графа загорелись новым, еще не испытанным им светом, в которых тонула добрая женщина. Еще никто не был так добр с ним, и ее предложение стало для него не только спасением от холодных ночных улиц, голода, но и скупого одиночества.

− Почему Вы так легко разрешаете мне остаться? Я ведь чужой для Вас.

− Чужих не бывает. Бывают только злые, которые не хотят жить с людьми. Вижу: не хватает тебе тепла и заботы, вот и предлагают тебе остаться со мной. Я никогда не дам тебя в обиду.

− Вальям. – Мальчик не смог сдержать свои эмоции и крепко обнял женщину, уткнувшись лицом в ее живот. – Это мое имя.

Саналия не могла (да и не хотела, что уж говорить) отвергнуть чувства одинокого ребенка, поэтому тоже обняла его, как обычно матери обнимают своих детей.

− Необычное имя. А если имя необычное – жизнь будет счастливой. Не сейчас, так чуть позже.

Вальям не хотел покидать эту женщину. Его нужен был даже не дом, а только она, ведь Саналия приняла его, не оттолкнула. Тогда он пообещал оберегать ее, всегда быть рядом.

Это было тепло, тепло матери, которое ни один ребенок не может спутать с чем-то еще.