Королевство ангелов

Глава 31

Граф и Солия пили чай в большой гостиной. В этой комнате давно никто не находился, лишь временами Шейден заходил, чтобы смахнуть с полок пыль. В этом поместье не было прислуги. Граф боялся, что люди начнут обсуждать его брата, и он резко отреагирует на их слова. Поэтому отсутствие посторонних глаз – жест заботы старшего брата о младшем.

Ароматный травяной чай напоминал Солии о ее семье, но это была не печальная память, а светлая, чистая, преисполненная любовью и заботой. Она понимала, что Дориан и Эвагвелия не хотели бы, чтобы она печалилась, перестала жить счастливой жизнью. И девушка пересиливала себя, чтобы не сорваться. Это тяжело ей далось, но она вполне начинала справляться.

Эта комната была единственной, где тяжелые шторы впервые не скрывали огромные окна. Свет ликовал, с интересом рассматривая каждый вещичку, находящуюся в гостиной. Он и забыл, как выглядят эти огромные старинные часы, эти фарфоровые статуэтки ангелов и мягкая обивка удобного диванчика, стоящего у камина.

Парочка влюбленных тихо смеялась, рассказывала друг другу какие-то забавные истории, которые имели место быть в реальной жизни. Граф давно не чувствовал себя так свободно и расковано, как сейчас, поэтому сам удивлялся себе, не понимая, как давно он в последнее время так задорно смеялся. Друзья снова были вместе, и их договор вечной дружбы был скреплен легким поцелуем, а после – долгим разговором ни о чем. Но именно такие разговоры рождают в душах покой и нежную, ласковую любовь.

Поместье Даллейман почувствовало, как постепенно оживает, жизнь, полная света, излечивает его глубокие старые раны, которые никто никогда и не старался лечить. Но девушка была здесь, и она была готова вернуть свет в этот проклятый дом.

Печальная тень проскользила по лестнице и остановилась перед ярким, горячим лучом солнца. Он лежал на полу, прямо под ногами слабого существа, которое еще никогда не было так обижено и одиноко.

Переступив с большими усилиями через этот луч света, один только вид которого вызывал у Тайлена чувство ярости и боли, он скрылся в темноте. Придерживаясь темной стены, он прошел в малую гостиную и закрылся в ней. Он специально сильно хлопнул дверью, чтобы его услышали, но разговоры и смех не смолкали. Не услышали, значит. Тогда существо разозлилось еще сильней. Оно не находило себе места из-за этого гнилого чувства, хотело наказать предателей, который даже не пожалели его. Чем он был хуже них? Они ведь – обычные слабые люди, которые нуждаются в тепле и свете. А он – ребенок, воспитанный тьмой. Он был другим, сильным, способным тьму направить на любого, кто ему вдруг стал неугоден. А неугодными он считал каждого, кого даже не знал, никогда не видел. Сейчас же в их списке был и его брат со своей невестой.

Вены едва не вылезли из его смертельно-бледной кожи, когда от злости он сжался, как маленький котенок, брошенный на улице любимой хозяйкой. Его бросили, предали. И он не мог это просто так оставить.

Тьма сжала поместье в невидимые тиски, и дом издал протяжный, печальный гул. Казалось, он просил о помощи, надеялся, что его мучения когда-нибудь закончатся. Но Тайлен считал его обителем тьмы и постоянно наполнял его этим мраком, пока однажды шторы в большой гостиной не были сорваны с окон. Он воспринял это как самое злостное преступление, которое могло только существовать.

Но младший Даллейман не мог проникнуть в большую гостиную, как бы ни хотелось ему этого. Свет обжигал, оставлял страшные ожоги, боль которых была невыносима. И это злило его, превращало в настоящего зверя, которому оставалось только ждать, когда мир укутают первые сумерки.

− Вальям, я хочу подарить тебе одну вещь. Дедушка отдает меня в Военную академию, говорит, там я могу принести пользу и воспитать себя. Но я буду приезжать на выходные. Поэтому видеться с тобой мы все равно будем. – Ирэн улыбался, несмотря на грустную весть, которую он принес своему другу. Они сидели на берегу и нежились под горячими лучами нежного солнца. Этот речной берег стал для них особым местом, где они встречались и расставались в одно и то же время. Прекрасная у них была дружба! – Дедушка научил меня вырезать из дерева разные вещи, когда он был еще зрячим. В городе тебя называют ангелом. Сам не пойму, что им в голову взбрело! Их ведь не существует, ангелов-то?! Во ведь неугомонные! – хоть Ирэн и улыбался, но в голосе его ощущалось недоверие к собственным словам. – У ангелов должны быть крылья. А у тебя их нет. Поэтому я решил сделать их для тебя. Держи. Я постарался, чтобы они всегда тебя держали и не подводили.

Ирэн протянул Вальяму искусно вырезанные из дерева расправленные небольшие крылья ангела. Это был очень красивый, добросовестный подарок, который парень изготавливал несколько дней, чтобы попрощаться со своим другом. Друзей у Ирэна было всегда много, но настоящий был только один. И он не хотел, чтобы Вальям чувствовал себя брошенным им, как часто бросали его, находя более выгодные отношения с другими мальчишками. Но Вальям такого никогда бы не смог сделать. Он был верен тем людям, которые открывались ему и доверяли свою душу, свою сложную судьбу.

− Это удивительно, Ирэн?! Выглядят превосходно! Я никогда не видел чего-то подобного. Но спасибо! Я сохраню их и всегда буду помнить этот момент. Хоть кто-то подарил ангелу крылья!

− Только будь осторожен. Смотри, чтобы никто их не украл. А то всякие черти водятся кругом! – Ирэн залился озорным смехом, а после восторженно взглянул на своего друга, развалившись на теплых камнях. – Когда я приеду на выходные, мы снова придем сюда и будем ходить постоянно, пока не надоест. Вряд ли этот берег когда-то сможет наскучить. А знаешь, Вальям, я уверен, что стану отличным студентом! Воевать – мое призвание! Я это чувствую.

− Только не потеряй себя, Ирэн. Многие военные теряют голову и становятся машинами для убийств. Дай мне надежду, что этого не будет с тобой.

− Тц! Конечно, не будет! О чем ты вообще? Ты ж знаешь меня, Вальям!

− Поэтому и беспокоюсь. Боюсь однажды вместо тебя увидеть другого человека, который даже не сможет меня узнать. Это страшно. Не все переносят легко потерю друга. − Вальям знал, что этот парень рано или поздно погибнет. Когда он показал ему его смерть, он хотел быть уверенным, что эта страшная смерть еще не скоро придавит Ирэна к холодной земле. Обещал никогда не заводить друзей, а сам осекся. – А дедушка знает уже о Колене? Ты говорил ему?

Лицо Ирэна помрачнело, но прежний заряд энергии он не потерял.

− Да, сегодня утром. Вернее, он сам это понял и спросил меня о Колене. Тут я и попался. Но он нормально принял это. Я даже не думал, что все так сложится. Вот только он отругал меня за то, что я лгал ему. Впредь никогда не буду так делать. Если солгу, ударь меня посильнее.

− Хорошо, буду иметь в виду. Но не обижайся потом.

− Так это ж для моего блага?! Чего обижаться-то?

− Лишь бы ты запомнил это и не бросился потом на меня с кулаками.

− На тебя? С кулаками? Да брось, Вал. Того Ирэна уже давно нет. И он больше не вернется.

Возможно, Ирэн сказал это, считая, что его темная сущность утонула в этой реке вместе с братом. Он хотел в это верить и не возвращаться к тому, что давно было им оставлено на самой дальней полке высокого шкафа. Этот парень пообещал не только начать новую жизнь, но и начать приносить людям добро, которое он так редко кому-то делал. Вальям ли повлиял на него? Или же он сам это осознал? Здесь уже сложно было разобраться. Но тот Ирэн, который впервые встретил нового жителя Грей-Стоуна, держал в страхе всю молодежь городка и его окрестностей, давно остался в тени.

На самом деле не только его дедушка посылает его в Военную академию. Недавно Ирэн узнал о новом наборе в начальную группу и решил, что это отличная возможность дисциплинировать и уберечь себя от всяких глупостей. Поступление в это учреждение станет для него открытой дверью в будущее, которое у него должно было быть светлым и искренним. Хоть этот паренек не был сообразительным, как многие подростки городка, но выносливость и его хитрость скрывали все остальные недостатки. И оставить жизнь в этом тихом месте он легко сможет. Уж слишком много вещей здесь не дают ему расправить свои крылья, которые были спрятаны слишком глубоко.

Проводив Ирэна, Вальям вернулся домой. Был поздний вечер, и легкие отголоски теплого утра скользили по речной глади. Было тихо. Люди давно забрались в свои домики, зажгли свечи и занимались привычными для себя делами. Иногда Вальям любил наблюдать за ними из окон. Было удивительно понаблюдать за тем, как каждый человек преображается в своем крохотном уголке мира, срывает с себя маску и становится тем, кем он может быть только для себя. И это было невероятно красиво. Улыбка на лице Вальяма сама по себе образовывалась, светилась и озаряла своим светом мрак, скопившийся вокруг него. За этих людей он был спокоен. Если и был в этой мире покой, то этот город был его храмом.

Дома Вальяма ждала Саналия, накрывая на стол. Он светилась каким-то таинственным светом, и свет этот наполнял крохотный дом теплом, дорогостоящим уютом. Вальям рядом с ней чувствовал себя защищенным. И стоило ли говорить, что когда он видел ее, то в очередной раз обещал себе оберегать ее от каждого, кто однажды захочет похитить душу этой святой женщины.

− Спасибо, что защитил меня сегодня, Вальям. Я испугалась и вряд ли смогла бы даже себя защитить. – Женщина села напротив него, наблюдая за тем, как он любовно поглощал горячий суп.

− Я не могу кому-то позволить обидеть Вас. Вы ведь спасли меня. Хороших людей я всегда защищаю.

− Знаю. Но иногда я не могу защитить тебя. Это нечестно.

− И правильно, что нечестно. Мужчина всегда должен оберегать женщину, а не наоборот. Поэтому все верно. Сегодня, когда человек назвал меня графом, Вы даже не удивились. Почему? Ведь семья Ольдер всем известна своей печальной историей. И обо мне ходят гадкие слухи.

− Для меня не имеет смысла верить в эти легенды. Я верю только в то, что вижу перед собой. А передо мной – не ангел и не иное существо, а ребенок, который нуждается в моей заботе. Я сохраню тайну твоего происхождения. Пока ты в этом доме – бояться ничего не нужно. И бинты тебе эти незачем носить. Ну, сними же их!

− Б-бинты? Но ведь я не могу.

− Можешь. Тебя принудили прятать руки. Я же прошу не делать этого. Ничего страшного под ними нет.

Вальям знал, Саналия была неправа. Он всегда прятал свои руки за самодельными бинтами, когда остался на улицах Горден-Хейла. Люди его проклинали за эти уродливые отметины, считали их дьявольским знаком. Вальям был точно убежден в их правоте. Люди были правы. Они не лгали. Или же в чем-то все же был обман? Но послушать Саналию он решил, как будто не смея идти против ее слов. Но это была не власть женщины, а доверие, которое мальчик впервые испытывал к человеку.

Нехотя разматывая первую руку, Вальям наблюдал, как бинт скользит по его тонкой руке, змейкой вырисовывая странный узор. Он никогда не делал этого, тем более – при просьбе человека больше никогда не носить эти белые веревочки на своих руках.

Все его руки, начиная от локтей и заканчивая у запястий, были покрыты странными полосами, лентой тянущимися от начала и до конца. Вальям не мог оторвать от них своего взгляда, точно видя в первый раз. Но он часто видел эти рисунки на руках, но удивлялся им лишь сейчас, когда они ничего плохого ему не рассказывали. Это было настоящим открытием для ребенка, что всю свою жизнь боялся кому-то открыть правду. Но спустя какое-то время рисунки перестали его пугать, и Вальям спокойно взглянул на Саналию. Она улыбалась.