Королевство ангелов

Глава 27

Солия все же переодела это ужасное красное платье, оставила и черные туфли, которые нашла в огромном шкафу. Она не расспрашивала графа об этой комнате, об этих вещах. Ей было все равно, ведь последние события жизни настолько сильно на нее надавили, что она едва могла что-то чувствовать. Девушка стала строгой, безликой и требовательной ко всему, что было в ее головке и вне ее.

Прежняя Солия закрылась где-то глубоко в коридорах души, не желая оттуда выходить, пока раны не затянутся. Ее тревожило все: смерть родителей, одиночество Хормана, переезд в поместье Даллейман, ее безучастность в жизни Делии. Но на этом красивом личике не было ни следа этих проблем, мыслей. Она молчала, была готова к очередному удару судьбы, которая почему-то не любила ее семью и всех, кто был рядом с ней.

Надев свое любимое бежевое платье, собрав волосы в прежнюю тугую косу, девушка была в саду графа, в котором росли те самые кроваво-красные розы. Их вид должен был ее успокоить, привести в прежнее состояние душу, но ничего из этого они ей не подарили. Обычные цветы. Ничего особенного.

Тогда Солия вернулась в поместье, медленно и тихо шагая по деревянному, немного скрипучему полу. Граф уехал на какое-то время по важным делам и оставил ее одну. Он не хотел этого делать, боялся за нее, но и дела оставить не мог. Это было очень важно для репутации имени Даллейман, которое скоро наденет на себя и Солия.

– Печальная весть испортила Ваше лицо. Что случилось? – Красивый бархатный голос заставил девушку заглянуть во тьму. В ней она увидела два горящих глаза, а после – очень истощенное, бледное, слабое тело существа, что привыкло обитать во тьме. Но оно не напугало ее, как ожидалось им. – Не боишься меня? А ведь мое тело действительно страшное. И меня самого часто пугает.

– Вы – Тайлен, младший брат Шейдена?

Фигура сделала пару шагов к девушке, казалось, чтобы осмотреть ее, видеть малейшие колебания на ее лице. Однако сухость девушки в эмоциях нравилась ему.

– Верно. А Вы – его невеста, милая Солия Миллиал? – Он знал ее имя, но словно хотел немного с ней поиграть.

– Да. Насчет милой сомневаюсь.

– Почему? Что случилось? Разве девушкам не нравится, когда их как-то называют ласково? Я думал, все любят.

– Когда становишься причиной смерти родных людей, разлада в семье, становишься далеко не милой. Я ужасна, и это нельзя исправить.

– Причиной смерти? Вы? Никогда бы не поверил, если бы не услышал это от Вас. Не хотите поговорить со мной о чем-то еще? Или мне показать Вам поместье? Брат еще не успел показать Вам все, верно?

– Лучше составьте мне компанию, если Вы действительно этого хотите.

– Замечательно! Пройдем тогда в малую гостиную? Я называю ее комнатой одиночества.

– А на то были причины?

– Одна очень большая причина. Брат постоянно оставляет меня одного, и эта комната стала моим местом обитания, зоной комфорта.

– Незавидная участь у Вас. Остаться одному – хуже смерти.

– А я и не один. Знаете, Солия, в темноте есть много чего увлекательного.

– Например?

– С ней интересно разговаривать. Но часто она не соглашается со мной и обыгрывает меня в шахматы. Иногда я завидую ее силе.

Солия помнила, что граф говорил о брате. Тайлен был особенным, необычным человеком, с которым и общаться нужно было уметь по-своему. Она не стала обращать внимания на его последние слова, но если бы девушка проявила свои эмоции, он бы точно понял, что она лгала ему. А Тайлен этого не любил и наказывал неверного за лукавые слова.

За время пребывания в компании с виконтом Солия чувствовала себя комфортно. Ей понравилось разговаривать с этим человеком, делиться тревогами, идеями. Казалось, он понимал ее и всегда находил выход из любой сложной ситуации. Это был идеальный собеседник, с которым время теряло свое значение. Он поддержал ее, узнав грустную историю ее семьи, дал знать, что ее еще ждет новая жизнь, полная прекрасного и светлого. Тогда Солия была благодарна ему за такие слова и очарована его голосом, который не мог, как ей казалось, принадлежать человеку.

– Тайлен, а Ваша болезнь… Простите, что спрашиваю об этом, но как Вы уживаетесь с ней? Шейден говорил, что ни один врач не может Вам помочь. Он беспокоится о Вас.

Бледный силуэт человека был полностью погружен во тьму, но это не мешало девушке видеть его, наблюдать за тем, как он добро на нее смотрит как человек, который вызвался ей помочь не только утопить горе и печаль в глубоком озере души, но и привыкнуть к жизни во мраке. Глаза Солии уже превосходно различали объекты, скрытые в темноте, да и она сама не страдала от отсутствия в поместье хоть какого-то света.

− Болезнь? Ах, мой братец! Он называет болезнью то, что нельзя излечить. А знаете, Солия, почему? От любого недуга есть лекарство или хотя бы временное приглушение боли. То, каким Вы видите меня, сделало со мной одно очень мерзкое проклятие.

− Но как такое с человеком может сделать проклятие? Оно превратило Вас в…

− Договаривайте, Солия. – Существо мерзко улыбнулось, обнажив свои острые зубы.

Девушка не могла предугадать поведение Тайлена, его реакцию на то, что она хотела сказать прямо ему в лицо. По правде, она боялась его в этот момент, хотела вернуть свои слова назад, но было поздно. Младший Даллейман был очень цепок на слова, да и память у него была феноменальная. Деваться ей было некуда.

− В монстра, призрака, иное существо, которому нет объяснения. Простите меня, Тайлен, за эти слова. Я и правда не хотела Вас обидеть. Иногда я сама не понимаю, зачем говорю что-то подобное.

− Ха! Обидеть можно ложью, ею же можно и заслужить смертное наказание. Вы же не солгали мне, и это мне нравится в Вас. Сначала я подумал, что Вы и не продолжите, но хорошо, что я в Вас ошибся. Даже мой брат не признает этого, считает меня обычным, нормальным человеком, которого можно вылечить. Так как Вы думаете, Солия, есть ли место для меня среди нормальных людей?

Миллиал была загнана в ловушку, в капкан, установленный опытным, очень жестоким охотником, который долгое время охотился именно на нее. Разговор не предвещал ничего подобного, все было гладко, ровно, а теперь контроль был утерян. Она не знала, что ему ответить, какой ответ выбрать, чтобы он не натворил чего-то страшного, ведь этот человек был очень непостоянным, чувствительным ко всему. Сердце ее бешено колотилось, а эти прищуренные сине-зеленые глаза прожигали ее насквозь. Солия впервые чувствовала себя беззащитной.

− Смотря, кого Вы называете нормальными людьми. Сегодня не найти однозначно хороших, плохих людей. Все одновременно и мерзавцы, и умницы. И мне бывает страшно находиться среди них. Вам может показаться это смешным, но я говорю правду.

− Я спрашивал Вас не об этом, − голос мужчины грубым грохотом прокатился по темной комнате и упал под ноги девушки. – Но если Вы так не любите общество, оставайтесь здесь, со мной. Я с радостью составлю Вам компанию. Скучать не придется. Да и Вам, я вижу, нравится моя компания. А мне важно быть рядом с человеком, который нагло скажет мне правду.

− Я не понимаю Вас, Тайлен. О чем Вы? Я и так буду теперь жить в этом поместье с Вами и Вашим братом. Мы станем одной семьей. И мы обязательно найдем выход из этой темницы.

Существо поднялось со своего кресла, положило свои ледяные пальцы на тонкие плечи Солии. Девушка вздрогнула, и Тайлен ощутил эту волнующую дрожь. Ему нравилось, когда люди его опасались, испытывали смятенные чувства, просто находясь рядом с ним. Он питался этим, не мог справиться с собой и требовал больше, пока не насытится.

Голова девушки закружилась. Слабость навалилась на нее неподъемным грузом, и она едва могла разглядеть слабый бледный силуэт, нависший над ней, как тень, вырывающая из ее тонкого тела самое драгоценное – ее нежную душу, за сохранность которой некогда взялся Шейден.

Двери поместья Даллейман открылись, впустив в холл теплые солнечны лучи. Холод окатил графа с головой и вмиг поглотил его. Шейден не любил этот холод, эту темноту, хоть и давно с ними жил, перестав обращать на них свое внимание.

Чувства графа во мраке были обострены. Он чувствовал каждую молекулу воздуха, которая балансировала в закрытой комнате, пролетала над его лицом. Он чувствовал этот мир вечной темноты так ясно и отчетливо, что при свете дня казался беспомощным и слабым. И сейчас он без усилий понял, что его возлюбленная находилась в малой гостиной.

В эту комнату он очень редко заходил. Тьма в ней была удушающей и грубой, поэтому эта атмосфера была ему не по душе. Он любил часами сидеть на улице, на третьей ступеньке лестницы, и наблюдать, как вдали играют солнечные зайчики, прыгая по широким полям и забегая в высокий лес.

Если Солия была там, она точно говорила с младшим Даллейманом, видела его, и, что самое удивительное, он пустил ее в свое пространство, которое часто было неприступно даже для графа. Это смутило его и отчасти испугало.

В голове младшего брата была свора мыслей, с которыми он часто не мог совладать. Но Шейден чувствовал, что девушка была в порядке, однако слабость почему-то резко отравила ее кровь.

Отворив дверь в малую гостиную, мужчина увидел легкий силуэт, спящий в кресле. Он был один.

Неужели Тайлен позволил ей заглянуть в его тьму и стать ее частью? Это было не похоже на него, однако граф уже ни в чем не был уверен.

Солия услышала шаги Шейдена и поднялась с кресла. Ее тонкие ручки переплели его талию, а головка легла на его ровную спину.

− Я ждала тебя. Но совсем чуть-чуть не дождалась. Прости. Хотела встретить тебя во дворе.

− Я уж боялся зайти сюда и не увидеть тебя. Все же твоя пропажа еще не дает мне покоя. Мне кажется, ты обязательно должна исчезнуть. Ох! Что я говорю? Я должен был поинтересоваться твоим состоянием, а неосознанно говорю это.

− Ты просто устал искать меня и терять. Но сейчас-то я здесь и никуда уже не денусь. Ты поймал меня, заключил в клетку, как и положено.

− В клетку? Солия, я сломаю эту клетку, если пожелаешь. Ты не должна чувствовать себя пойманной. Я ведь по-настоящему люблю, а не хочу заполучить тебя, чтобы запереть в поместье. Кем бы я был, если бы так поступил с тобой? Помнишь наш договор вечной дружбы? Я не собираюсь его нарушать даже после нашей с тобой свадьбы.

Девушка была изумлена. Он помнил об этом договоре и был серьезен, когда говорил о нем? Раньше он неохотно его принимал, выходил за границы, но теперь граф возвращается к нему ради Солии? Этот человек был для девушки настоящей загадкой. Она любила его так, что забывала обо всех договорах, которые нашептывала ему на ухо, жестоко винила в нарушении установленных правил.

Договор вечной дружбы стал особым, трепетным жестом сохранения чистых, непорочных отношений между этими двумя людьми, нарушить который было бы просто нельзя. В такой искренней любви нуждалась Солия. Она верила в ее существование и пыталась убедить в этом и графа. Правда, когда он принял его, сама девушка давно о нем позабыла. Но напоминание Шейдена снова оживило в ней прежние чувства и обещания, которые она дала ему когда-то.

− Ты даже не представляешь, как я злилась, когда узнала, что должна была выйти за тебя замуж. Ты стал моим врагом на какое-то время. Чудесное время!