Королевство ангелов

− Ты действительно меня так сильно ненавидела?

− Признаюсь, да, сильно. Но теперь я не хочу отпускать тебя, быть где-то далеко. Для девушки желать чего-то большего – вполне нормально. И я просто хочу, чтобы рядом со мной был мужчина, с которым я могу совершать глупости. Разве не прекрасная мечта?

– Если глупости, то я с тобой! И, кстати, Солия, я хочу тебе сказать кое-что очень важное. Выйдем на улицу?

Солия понимала, это что-то касалось только их твоих, и ни тьма, ни Тайлен не должны были узнать об этом. Граф был настойчив и доверял девушке, как и своему брату. Но сейчас, когда на кону была слишком большая цена, он не мог рисковать.

Солнце уже клонилось к вечеру, и мир затихал, играл по-новому. Такое тонкое очарование природы идеально подходило для разговора влюбленных, прячущихся от остального мира.

Мужчина держал девушку за руки и тепло смотрел ей в глаза, пытаясь убедить ее в том, что все было нормально, и этот разговор не предвещает ничего страшного. Однако она колебалась, волновалась и не знала, как ей стоило поступить, услышав первое слово графа. Она и представить не могла, о чем таком тайном он хотел с ней поговорить, и надеялась, что тема разговора не принесет неприятностей.

– Солия, давай уедем как можно дальше! Приедем в какой-нибудь маленький, теплый городок и заживем другой жизнью. Это может быть город, о котором ты всегда мечтала. Помнишь, как ты с восхищением рассказывала мне о Юльи-Альсо? Можем поехать туда и сыграть нашу свадьбу! Только подумай, какое красивое платье будет у тебя! Какими счастливыми мы будем вместе! – Мужчина улыбался, как ребенок, упрашивающий строгую матушку купить ему какую-то желанную, но очень дорогую вещь, без которой он, по его словам, не смог бы прожить.

Приятный задор возлюбленного тронул Солию, окатил мягким жаром. Она не верила, что граф только что сказал ей это, признался в своем искреннем желании. Но она хотела, всей душой хотела уехать с ним, бросить все, чтобы понять, насколько жизнь может быть прекрасной.

Девушка с детства мечтала побывать в этом солнечном, сказочном городе, где вместо скучных людей жили добрые, интересные люди, большая часть которых читала или же писала книжки. Она и не думала, что граф вспомнит об этом, о ее мечте, предложит ее осуществить. Но что стоило ей сделать? Уехать, забыв все? Остаться, смирившись со своей жизнью? Она хотела приключений, ярких, теплых дней круглый год и нежных поцелуев своего графа. Девушка мечтала об этом так долго, так трепетно, что мысли ее растаяли, образовав легкое розовое облачко из пыли и блесток.

– Но что останется от нас здесь, если мы уедем? Долгое время наши семьи создавали это все. А мы разрушим.

– Что за ценности семей такие, что их можно разрушить переездом, счастливой жизнью? Семья остается всегда рядом с тобой, а богатство, дом – уходящие ценности, о которых уже не вспомнят внуки. Поэтому я и прошу тебя, Солия, начать жить по-настоящему, для себя, для будущего. – Шейден сильнее сжал ее руки, но девушка даже не заметила этого, так сильно погрузившись в свои переживания.

Она понимала, что он был прав, но что-то ее все же останавливало, не давало принять его слова с легкостью.

– Дай мне три дня, чтобы подумать. Обещаю, я не стану задерживать время. Но сейчас я хочу подумать, принять то, о чем ты просишь. И, Шейден, не думай, что я не хочу быть счастливой с тобой. Просто я не ожидала твоего предложения… так скоро.

– Ничего страшного. Я буду ждать столько, сколько скажешь. Но рано или поздно я бы все равно предложил тебе это. Не хочу, чтобы мы с тобой жили прошлым, а после захоронили себя в нем.

Это был непростой разговор, волнующий. И Шейден, и Солия не находили себе после него места. Да вот только тьма в поместье стала холодней.

Мильвен держал в руках букет белых лилий, беспричинно поправляя цветы. Он нервничал, не мог вернуться в чувства. Его немного знобило, но не от холода, а от неуверенности, которая настигала его все чаще. Сколько бы раз он ни старался быть смелым, садовник проигрывал, так и оставшись маленьким, жалким мальчишкой-слугой, который всем существом трясся перед своей госпожой.

Вокруг галдели люди, трещали и что-то мурлыкали себе нос, проходя мимо. Городской фонтан «Акация» был любимым местом влюбленных парочек и счастливых пар. Они часто приходили сюда, чтобы признаться в своих чувствах, объясниться и просто немного подержать свою половинку за руку, наблюдая, как вода выбрасывается из огромного белого фонтана, падает вниз, бурно кипя на дне. Удивительное сооружение! И Мильвен его полюбил тоже. Но почему-то оно не казалось ему успокаивающим. Оно угнетало его, пугало и казалось таким огромным, что наш герой по сравнению с ним был жалкой пылинкой, которую легко можно было накрыть холодной волной.

Вода в «Акации» была ледяной. Она бралась с того безданного озера, к которому никто не решался подходить близко, боясь, что бездна может легко затянуть, утащить на мрачное дно, усеянное утопленниками. Это дно могло было быть на другом конце света, и эта мысль больше всего пугала народ.

Но ради этого стоило придумать такую красивую, страшную легенду? Это люди нуждались в подобном.

Юный Ажерван пробыл у фонтана два часа. Время неумолимо двигалось вперед, разрывало его сердце на части. Все тело заледенело, затряслось. И с этим холодом юноша ничего уже не мог сделать. С приходом вечера он был обречен замерзнуть на улице.

Люди расходились по домам, и их разговоры обрывались вдали. Кто-то говорил о красивом человеке, который два часа уже как стоит у фонтана и ждет кого-то, еще на что-то надеясь. Многие смеялись над ним, кто-то его жалел. Люди, как это уже было принято, разделились на две равные части и не принимали мнение другой половины. Но Мильвен старался не замечать их, продолжая ждать важного для себя человечка. Перед глазами его уже стелил плотный туман, и холод обволакивал это худое тело.

Мильвен скоро остался один, держа в руках опустившиеся от холода цветы. Они были красивы даже такие, в этом едва живом состоянии. Каждый выдох молодого человека сопровождался ледяным дымом, который тут же подхватывал туман и уносил далеко, словно питаясь дыханием живого существа. Пальцы Мильвена начали быстро коченеть, и он старался их отогреть. Но тепла уже мало осталось в этом ослабленном теле.

Где-то позади раздался тревожный стук каблуков. Чьи-то ножки бежали по мостовой так быстро, что в любую секунду могли добраться и до Мильвена. Он резко обернулся назад, вглядываясь в туман.

Но она должна появиться. Должна. Делия ведь получила письмо. Она должна была его получить. Чтобы осмелиться написать его, Мильвен отдал всю свою силу, свою решимость. Она придет, обязательно придет.

А если Делия не любит его? Если она лишь использовала его для своих целей? Отправить расследовать дело юного графа – игра госпожи? Бессердечная игра, лишенная чести и доброты. Да и с чего он взял, что дочь барона полюбит слугу?

Человек прождал еще час и не выдержал, когда свет в окнах домов, накрытых туманом, не погас окончательно.

Бросив цветы в ледяную пасть бездонного, страшного озера, юноша, стирая с лица скупые слезинки, впервые поверил, что Делия его не любила. Где-то над ним закричала таинственная ночная птица, и крик ее тут же был подавлен плотным туманом.

Пускай наутро все в Мирж-Бее складывают очередную глупую, наивную легенду о влюбленном молодом человеке, который бросился в это озеро, не дождавшись ответа любимой на свои искренние чувства. Только белые лилии, расплывшиеся по всей поверхности воды, будут напоминать им об этом.