Королевство ангелов

Глава 21

До выступления Делии в знаменитом оперном театре «Кассандра» оставался ровно один день. Эта среда была очень тяжелой для девушки. Она нервничала, никак не находила себе места в стенах Академии. Ей нужна была поддержка, причем очень крепкая. Киримия, как верная и единственная подруга, поддерживала Делию, обещая ей успешное выступление и благодарных поклонников. Но все это казалось девушке страшным грузом, который она едва несла на себе.

Волнение и паника не давали ей нормально дышать. И даже во время прогулки по местному Липовому парку Делия не могла настроиться на нужный лад. Все ее тревожило, лишало здравых мыслей тогда, когда они ей были просто необходимы.

Впервые она должна была показать высокий, феноменальный результат своего творчества, раскрыть уникальную сторону музыкального таланта. Она верила, что этот талант был действительно уникален. Она была рождена с ним и взрослела тоже вместе с ним.

Но как же ты, Делия, смогла забыть о своем учителе, который раскрыл в тебе этот талант? Дал ему свободу, уверенность? Так сильно ты возненавидела того человека? Но не порочна ли эта ненависть? За ней ты прячешь свою ревность, боль, о которых умело и очень долго молчала. Молчишь до сих пор. Но станет ли это забвение твоим спасением? Делия, мир не так прост, как тебе кажется. И иногда придется платить высокую цену не только за свою наивность, но и за желание быть свободной.

Возвращаясь в свою комнату ближе к вечеру, она увидела, как из одной комнаты вышли две знакомые девушки. На лицах их была тоска и злоба, которые вместе создавали какой-то необузданный, ужасно пугающий образ. Заметив Делию, они обе оскалились и остановились, опустив ручки своих тяжеленных чемоданов, которые они едва тащили по коридору.

− Что ты наплела директору? Так мы и поверили, что нас исключили из-за недостатка музыкальных возможностей. Да мы лучшие вокалистки! Ну, чего смотришь? Начни уже хоть как-то оправдываться.

Делия скрестила на груди руки и удивленно подняла левую бровь. Такая ее стойка точно указывала на готовность к бою. Академия вынудила стать сильной, чтобы давать отпор не только навязчивым поклонникам, но и подобным самоуверенным, завистливым барышням.

− Лучшие? Ха! Да я пожму руку директору за то, что он вас обеих исключил. Может, вы и хороши в вокале, но в отношениях просто ужасны. Научитесь сначала общаться с людьми, уважать их, а не строить из себя повелительниц мира. Я не удивлена вашему исключению. Дисциплина – оружие против невежества. И оно отлично сработало против вас.

Девушка готова была зарычать, наброситься, как дикий зверь, на Делию, но она лишь сжала руки в кулаки, открыла рот, чтобы издать какое-то новое колкое оскорбление, но не смогла этого сделать. За спиной Делии внезапно появился директор Академии, недобро посматривая на двух глубоких невеж.

Оставив при себе свои острые слова и невоспитанный, стервозный характер, девушки пошли дальше по коридору. Но Делия слышала, как они обсуждают ее вдали, вспоминают самыми гнилыми словами, которые только знали. Слава, Академия музыки не была тем местом, в котором могли обучаться разнородные особы. И преподаватели, и Коллекционер были внимательны и требовательны к каждому студенту. А обучать тех, кто не ценит и не уважает талант своих коллег, тем более – завидует ему или как-то пытается навредить, считалось в этих стенах настоящим преступлением.

Так, из пятидесяти поступивших студентов Академию музыки Бермольта Лармиила оканчивали примерно десять-пятнадцать, и только они могли представлять музыкальную элиту творческого, тонкого мира театров, либо школ.

− Делия, простите, что я поздно Вас беспокою. Уже близится вечер, Вы хотели отдохнуть. Но не уделите ли Вы мне немного своего времени? Это очень важно не только для меня, но и для Вас самой. – Коллекционер немного напугал девушку своим внезапным появлением, но этот приятный, спокойный голос привел ее в чувства.

Улыбка на красивом лице директора всегда сводила Делию с ума, но это было в порядке вещей: никто не мог не оценить эту улыбку.

− Ох, директор, Вы меня немного напугали!

− Я не хотел. Простите меня. Со временем шаги артиста становятся мягкими, тихими, едва уловимыми. Постараюсь избавиться от этой дурной привычки.

− Так что за дело у Вас ко мне? Оно срочное, как я поняла.

Коллекционер пригласил девушку пройти в его кабинет, чтобы никто не мог потревожить очень важный разговор, который точно поможет Делии собраться с силами перед важным для нее выступлением.

В кабинете было немного прохладно. Коллекционер этот холод уже шуточно не объяснял манией актера, музыканта к холоду. Нет, все было куда проще. Этот человек просто любил прохладу и прекрасно уживался в ней. Истинный, коренной житель Мирж-Бея.

Предложив девушке сесть в кожаное кресло перед рабочим столом, Бермольт сам занял свое привычное место за ним.

− Вы готовы к завтрашнему выступлению, Делия?

− Да, директор, я занималась целыми днями. Преподаватели рады моим успехам. Можете не переживать насчет этого. Я все контролирую.

Коллекционер заметил, как трясутся от волнения руки студентки.

− Все волнуются, Делия. Это нормально. Поверьте, и я волнуюсь, когда готовлю какую-то речь на торжественные мероприятия Академии. И на сцене я тоже в свое время переживал не хуже Вашего.

− А выглядите Вы всегда очень уверенно! Но как у Вас это выходит?

− Все просто. Когда выходишь на сцену, нужно видеть не людей, которые ждут от Вас чуда, а то, что Вы действительно любите, что Вам приятно. Это могут родные Вам люди, места, моменты. Я всегда представляю дремучий лес, в котором царит покой и безмятежность. Птицы кричат вдали, где-то поблизости журчит ручей. Представьте, какая красота! Вместо зрительного зала внезапно вырастает лес! И я пою для него, а мой голос улетает далеко-далеко и долго еще звучит. Деревья-великаны кружат вокруг меня, прислушиваются. А я пою и больше ничего не вижу. Ни одного человека. Только один лес!

Коллекционер еще никому не открывал свою душу, и именно поэтому его голос звучал так таинственно, легко и непринужденно. Делия слушала его и удивлялась этому человеку, его фантазии и возможностям, упорству. Ей он впервые казался не таким человеком, которым он бывает каждый день для всех остальных студентов. Этот мужчина искренне к ней относился, не хотел обмануть. Девушка это хорошо чувствовала.

− Значит, я могу представить все, что угодно? – Ее глаза горели, искрились, как звезды. – Любой момент своей жизни?

− Ну, конечно! Все зависит от Вас. Заставьте зал исчезнуть, постройте вместо него нечто красивое, особенное и пойте!

Девушке стало легко. Она чувствовала себя расковано, а ее страх перед завтрашним выступлением сдался, трусливо отступил.

− Я благодарна Вам, директор. Завтра Вы будете гордиться мной! – Делия вышла из кабинета директора, счастливо ему улыбаясь.

Знала ли Делия, наша малышка, что Коллекционер давно гордился ею? О, это была великая, особенная гордость, которую может испытать только тот, кто искренне был помешан на конкретном человеке. Помешанность эта овладела Бермольтом, и он не хотел ей сопротивляться.

Завтрашний день должен был сложиться сказочно для Делии, для ее родных. Зная это, она танцевала в своей комнате, бросала в Киримию подушки со своей кровати. Она была счастлива.

Но что могла представить Делия, выступая перед большой, требовательной аудиторией? Было ясно одно: ей нужно было что-то увидеть в их лицах, в этих красивых архитектурных решениях здания оперного театра. «Кассандра» была уникальна, бесподобна! Многие приезжали в Мирж-Бей, чтобы только взглянуть на нее, оценить ее высокую красоту. Делия тоже хотела увидеть это уникальное здание, притронуться к нему, стать его частью. И она станет, возможно, войдет даже в историю этих белокаменных стен. Кто знает, ведь жизнь так непостоянна и непредсказуема.

Она хотела бы представить свою семью, один из приятных вечеров с ней. Таких моментов было много, и девушка едва могла выбрать один из них. Сложность выбора также объяснялась чередой событий, связанных с графом. В последние два года этот человек стал настолько близок семье, что и представить Миллиал без него было уже непросто. Но Делия давно выбросила все воспоминания о нем из своей головки, забыла и не хотела к ним возвращаться. Она уже не была заложницей в руках этого гадкого человека, который посмел манипулировать ею, играть с ней в доброго, честного учителя. Теперь все было иначе. Девушка отказалась от прошлого.

Мильвен исследовал документы слишком долго, чтобы сохранить способность разумно мыслить, хотя бы соображать. Вены на его висках вздулись, а глаза были красными, точно налиты кровью. Этому молодому человеку срочно нужен был отдых, какое-то расслабление. Но он уперто работал и не замечал окружающую реальность.

Время быстро двигалось к холодной ночи, и в дверь господина садовника требовательно постучали. Дверь открылась, и в комнату вошел дворецкий Джейс. Его лицо выражало беспокойство и тревогу.

− Молодой господин, Вам нужно отдохнуть, прошу Вас. Не изнуряйте себя работой. Всему нужно знать меру, особенно умственному труду. Ваш мозг с ума сойдет, если Вы продолжите в том же духе.

− Не могу, Джейс. Я практически начинаю что-то понимать. Вот-вот все прояснится. Ах, боже! Нет! Все пропало! Мысль была у меня в руках! Как же так?!

− Ложитесь спать. Это не просьба, а приказ от Вашего верного слуги. Не выводите меня! Не будьте вторым господином Ивентом. – Дворецкий топнул ногой, а затем забрал у юноши документы, сложил их и убрал на комод. – Все, время вышло. Идите спать! Может, мне Вам сделать горячий чай? Или чего-нибудь еще? Ой, все, кроме коньяка, разумеется!

Мильвен недовольно покачал головой, но ничего не мог сделать из-за страшного упадка сил.

− Вот видите. Вы и на ногах стоять уже не можете. Так себя изнурили?!

− Ивент уже спит? Мне нужно с ним кое-то обсудить.

− Стойте! Господин уже как час сладко спит. И Вам пора! Завтра, когда Ваша голова будет ясна, расскажете ему, что хотите.

На самом деле Джейс солгал. Ивент не спал, а снова поглощал какой-то дурно пахнущий коньяк, от которого вечно пытался избавиться дворецкий. Но умения хозяина прятать алкоголь от этого человека были настолько хороши, что старик ни разу не мог найти все кладки. Но Джейс мириться с этим не хотел, ведь не мог смотреть на то, как его давний хозяин убивает себя.

− Ваша взяла, Джейс. Ложусь спать. – Мильвен направился в сторону кровати и рухнул на нее, обняв мягкую подушку.

Не прошло и секунды, как молодой человек крепко уснул и не реагировал ни на одно колебание, происходившее в комнате или же за окном.

− В одежде, как и господин Ивент. – Дворецкий закатил глаза. – Какое наказание!

Но наказанием для этого человека два близких ему господина не были. Они были для него особыми личностями, за которыми он ухаживал, старался дать все, что им нужно было для нормальной жизни. Каждый день он был рядом, давал дельные советы и не переставал спорить с Ивентом. А ведь причин для спора было много! Но хозяин особняка Штокс не противился поведению дворецкого. Он даже был рад, что в этом доме мог с кем-то обсудить что-то важное, острое, причем встретиться с противоположной точкой зрения. Ивент не хотел ограничивать своих людей в чем-то, поэтому давал им полную свободу в действиях, в словах и просто в жизни. Таким он был человеком.