Королевство ангелов

Глава 26

Наутро в Грей-Стоуне шел дождь. Он не так часто идет в этом городке, поэтому для местных жителей он был настоящим чудом. Люди выходили на улицу, подставляли свои изнуренные солнцем лица под прохладные капли, смеялись, а кто-то даже танцевал. Казалось, мир этих людей значительно отличался от мира обитателей других городов. Тепло и уют жили в каждом из них, оберегая от холода и ненастья. Эти люди ни на что не жаловались. Наверное, поэтому они и были счастливы. Да и жаловаться на что-то им не приходилось. Настоящая утопия, о которой мечтает каждый!

Вальям в это утро сидел у окна и смотрел, как люди гуляют под дождем и не боятся простыть. Он был по-настоящему удивлен их поведению, которое он все же не мог объяснить. Эти люди не были такими, каких он видел в Горден-Хейле. Да и что говорить, если в том мрачном городке от людей не осталось ни следа. Только тени и мрак. Здесь душа его цвета, благоухала, как редкий цветок, которому прежде не хватало солнца, чтобы раскрыться, стать прекрасным и защищенным.

В его красивых бирюзовых глазах сияли огоньки, которые в последнее время стали ярче и чаще гореть. Раньше такого не было, и бирюза была пуста, печальна и практически мертва. Если приглядеться, понаблюдать за цветом глаз этого ребенка, то можно быть поймать один удивительный факт. Бирюза светилась и играла только тогда, когда Вальям был счастлив и чувствовал покой, безопасность. Когда же он был расстроен или серьезен, то бирюза тускнела, практически выгорала. Конечно, эмоции людей всегда читаются по их глазам, по тому, как их цвет меняется, играет. Но глаза этого ребенка были настолько привязаны к его сердцу, что он даже обмануть не был способен. Глаза его обязательно говорили правду, даже если слова твердили иное.

Саналия расчесывала его гладкие волосы, укладывала их. Но это было совсем не обязательно. Женщина любила прикасаться к его волосам, трогать их и расчесывать. Это был знак определенной, очень крепкой любви Саналии к этому ребенку, полюбить которого она смогла очень быстро. Он напоминал ей своего любимого сына, взросление которого она так и не увидела. Если же и Вальям оставит ее, чтобы построить свое будущее, она, конечно, будет долго горевать, но рано или поздно примет все так, как оно было на самом деле. Дом матери − это теплый приют, в котором дитя проводит некоторое время, набираясь сил и воли, чтобы в какой-то момент покинуть его. Саналия мечтала увидеть Мильвена, который снова бы приехал к ней, навестил. Но она понимала его занятость и свое утешение находила в заботе о Вальяме.

− Такие светлые, мягкие волосы бывают только у ангела. Ни у одного человека я таких волос не видела. А если и есть, то скоро они начинают темнеть. У тебя же они похожи на снег.

− На снег? – Вальям только раз в жизни слышал, как один человек сравнивал его волосы со снегом, с только что выпавшим и чистым снегом; слова Саналии его тронули, и сердце налилось теплом, которое мальчик с радостью принял.

− Именно на снег! А глаза твои – на прохладную горную воду. Два озерца, скрытых от взора людского. Разве не удивительно?

− Наверное. Я и не знаю. Никогда не думал об этом. Саналия, эти люди гуляют под дождем. Разве они потом не заболеют?

− У жителей Грей-Стоуна очень крепкий иммунитет. Люди здесь болеют очень редко. Да и мои травы быстро поставят на ноги любого! Кстати, у тебя получился очень хороший отвар! Ты быстро учишься. Честно, не думала, что у меня когда-то будет ученик.

Она протянула мальчику чашку чая. Приятный запах трав и дикого меда был приятен. Он навевал на ребенка приятные чувства, отрезвлял мысли и поднимал настроение. Сделав небольшой глоток, он легко улыбнулся, посмотрев на Саналию, что оценивающе смотрела на него.

− Да, действительно. Очень вкусно!

− Как допьешь, погуляй. Под дождем очень приятно гулять и ни о чем не думать. Только в такие моменты чувствуешь себя свободным и безмятежным!

Вальям поспешил опустошить содержимое глиняной чашки и, обняв женщину так крепко, как только мог, выбежал из домика, направившись прямиком по дороге. Она впервые не была пыльной. Он ожидал, что холодные капли дождя будут неприятно и остро бить его по лицу, но вместо этого он ощутил легкое, приятное прикосновение едва холодных поцелуев, которые не вызывали никакого дискомфорта.

Улицы были людными, но Вальям хотел побыть один, поэтому он побежал в сторону речного берега, надеясь посмотреть, как преображается река во время дождя.

Обронив пару слов по дороге со своими знакомыми, мальчик бросился по полю, слыша, не боясь испачкаться в грязи. Его ноги так быстро перебирали по зеленому пространству, что ему в какой-то момент показалось, будто он вот-вот взлетит и полетит прямиком над полем, а потом перемахнет и через реку.

Приятный прохладный воздух в легких немного щекотал, бодрил, и силы не покидали это юное тело вплоть до каменистого берега.

Мокрые камни под ногами приобрели совсем другой цвет и были похожи на драгоценные камни, которым не было счета. Спрятавшись под выступом белой скалы, Вальям сел на мягкую траву и долго любовался, как прозрачную воду прорезали крупные капельки дождя. Это было удивительно! Но, может быть, Вальям и видел что-то подобное раньше, но только сейчас оценил красоту обычных вещей, которые человек уперто старается не замечать, считая, что он обязательно простудится. Вальям больше не боялся, и он был по-настоящему счастлив.

Прошло какое-то время, и мелодичное постукивание дождя о камни, о гладь прохладной воды убаюкало мальчика, и он быстро задремал.

Однако проспал он не долго. Кто-то тронул его за плечо, называл его имя. Неохотно открыв глаза, Вальям увидел перед собой насквозь промокшего Ирэна, который сидел под дождем на коленях. Места было под выступом предостаточно, чтобы уместить четыре человека, но этот парень явно что-то хотел от Вальяма.

Его темные глаза по-новому смотрели на мальчика, молили о чем-то сокровенном.

− Ирэн? Почему ты не заходишь? Я занимаю не так много места, чтобы ты сидел под дождем.

Парень пожался и лишь потом заговорил:

− Я хотел поговорить с тобой. Нет, даже не то, чтобы поговорить. Я… я просто…

− Всем надо рано или поздно что-то кому-то сказать. Если бы люди не слушали друг друга, то мы все были бы несчастны. Если ты пришел за этим ко мне, то я выслушаю тебя.

Ирэн забрался под отступ, сил напротив Вальяма, неловко опустив глаза. Тема будущего разговора его очень сильно тревожила.

− Прости меня, Вальям, что я так грубо с тобой обходился. Мне не следовало этого делать. Ни с кем. – Ему было не по себе от собственных слов, но Вальям же видел в них искренность, а это значило для него многое. – Я понимаю, что жестокостью и грубостью ничего нельзя добиться. Если только тебя самого добьют когда-нибудь. Я видел, как вожак волчьей статьи истекал кровью и после был убит человеком в черном костюме. Он был похож на смерть, и я так сильно был напуган, что на миг представил, что он однажды придет и за мной. Тот волк был убит из-за меня. В его глазах даже после смерти осталась ненависть и боль. Я видел это и теперь не могу избавиться от этого воспоминания. Любой вожак будет защищать свою территорию, но иногда можно обойтись и другими способами, не убийством. Хоть мы и отогнали волков от девушки, мне все равно дурно от того, что я сделал. Можно было просто напугать их, отвлечь. А я был настолько зол, что и не подумал о другом, кроме как убийстве. Вальям, я тут подумал и решил предложить тебе быть… быть моим другом, − последнее он произнес неуверенно, с опаской; видно, он никогда не произносил этого слова.

− Ты это серьезно? – Вальям не ожидал от него подобных слов, поэтому и удивление не смог скрыть на своем лице.

− У меня никогда не было друга. Только банда, шайка, называй, как хочешь. Мы жили по тем законам, которые были только в звериных семьях. Мы не знали, я не знал, что есть нечто иное, что людей делает счастливыми. Не нужно получать синяки, ссадины, и не нужно их наносить. Если бы ты научил меня жить по-другому, я был бы другим, счастливым человеком, как и ты.

− И ты уверен, что сможешь измениться? Не каждый на это способен.

− Я сделаю все, что угодно, лишь бы прошлое оставило меня в покое. Не хочу ранить и быть раненым.

− Ты не лжешь, я чувствую по твоему голосу. И если ты решился поменять все, выброси тот камень, который подарил тебе Колен.

− Почему? Ты же сказал мне его сохранить.

− Ради мертвецов жить нельзя. У них своя жизнь, связи с которой быть не должно. Верни камень в воду, и все образуется. Колен остался в прошлом. Не думай, что он обидится. Он будет счастлив, увидев, как твоя жизнь изменилась. Так бросай же! Нечего жалеть!

Сначала Ирэн колебался, не знал, как поступить, ведь этот камешек был единственной ниточкой, ведущей к брату. Но Вальям был убедителен, и парень все же решился. Размахнувшись, он бросил этот камень в реку и долго смотрел, как капли дождя гулко ударяют о ее поверхность.

Они еще долго сидели под этим отступом, разговаривали и смотрели, как дождь постепенно прекращается.

После разговора по душам мальчишки вышли в поле и направлялись в сторону дороги, на которой все так же гулял народ, что-то радостно гогоча и смеясь, не скрывая своих эмоций. Ирэн впервые улыбнулся и бросился в толпу, подгоняя Вальяма, который немного от него отставал.

На улице было прохладно, свежо, и свежесть эта ласкала мирные души обитателей Грей-Стоуна, этого провинциального городка, где не было места несчастью и горю. Мальчишки пытались догнать друг друга, дразнили, и все больше детворы вовлекались в их простую игру, забывая о времени. О, время здесь было тоже особенным. Нет, оно не шло в обратную сторону и не чудило. Каждая секунда приносила радость и не твердила о скуке или печали.

Саналия собирала смородину, что росла за домом, и громко напевала мелодию, которая звонко разлеталась по окрестностям, и каждый, кто ее услышал, замирал, чтобы послушать эту простую, но тонкую песнь о маленьком соловье, который беспечно пел о своей красивой, но почему-то тоскливой жизни. Эту песню Саналия когда-то пела маленькому Мильвену, укладывая его в кроватку. С тех пор, как он был отдан в поместье Миллиал, она больше не обращалась к ней, даже не вспоминала. Однако сейчас ее голос снова складывает эти легкие слова в песню, от которой замирал весь мир, что окружал ее маленький домик.

Спи, соловушек, лететь не нужно вдаль,

Просто спи и не тревожься,

Мама защитит тебя.

Спи, мой маленький крылатик.

Там, вдали, прекрасный луг,

Но опасен он для птички,

Крылья чьи еще слабы.

Я укрою синим небом этот луг,

И волшебный снегопад из звезд

Будет нежить эти легкие цветы,

Чтобы снился лишь покой тебе.

Спи, соловушек, еще не рассвело,

Просто спи, закрой глаза,

И синева закружит сон твой.

Спи, соловушек мой, за окном – покой.

Мама здесь, с тобой.

Саналия сама придумала эту песню, сложила ее из парочки слов, которые рождали у нее приятные чувства, связь с ее любимым ребенком. Она пела ее сейчас, чувствуя, как эта песня поднимается ввысь, прямо в небо, и где-то далеко оба ее дорогих сердцу сына слышат ее и вспоминают о ней. И это была правда. И Мильвен, и Вальям одновременно почувствовали что-то очень теплое в груди. Это что-то быстро и очень приятно разлилось по всему телу и заставляло беспричинно их улыбаться.