Ветер в клетке

– Интересная у тебя логика, – ухмыляется Оушэн. – И кто же ты на этом рынке ресторанов? «Се ля ви»[2] или «Макдональдс»?

– Я ни один из вариантов. В меня вообще никто не входит, – непринужденно отрезаю я, только позже осознав, что звучит двусмысленно. – Я не ресторан, – машинально отвечаю я, мгновенно краснея, и прикусываю себе язык.

Черт, что я несу?

– Даже так. И почему же так вышло? Уверен, желающих войти в тебя очень много. Ничего личного, лишь твоя аналогия.

Кровь мгновенно приливает к щекам, наверняка окрашивая их в пунцовый цвет.

– Закрылась на ремонт. Только он затянулся. Впрочем…это неважно. На самом деле за моим нарочитым цинизмом скрываются совершенно другие чувства. Но раз уж мы с тобой больше никогда не увидимся после того, как ты довезешь меня до отеля, не считаю нужным открывать тебе сердце и продолжать этот бессмысленный разговор.

– Если я захочу, ты откроешь для меня все, поверь, – парирует Оушэн. – И сердце, и душу, и тело…и створки своего ресторана, – в тот момент, когда я бросаю на него взгляд, замечаю, как он слегка облизывает губы. Мои тоже пересыхают. Мы словно оба подсознательно синхронизируемся, зеркаля движения и состояние друг друга.

Я не знаю, что творится внутри у Оушэна, но лично мне становится все труднее отвести от него взгляд. Особенно, когда его ладонь сжимает руль, а вены на руке агрессивно вздуваются. В столь тесном помещении, я, наконец, чувствую его парфюм и запах, перемешивающийся с дорогой кожей автомобильного салона. Древесно-пряный микс аромата проникает в мои ноздри, вызывая легкую эйфорию и головокружение. Я ловлю себя на странной мысли, что хочу уткнуться в ворот его рубашки и вдохнуть запах Оушэна полной грудью.

– Звучит очень самоуверенно и нарциссично. Но дело в том, что я не захочу ничего подобного. Никогда, – бросаю ему вызов, ощущая, как градус между нами повышается с каждой секундой.

– Посмотрим. А знаешь, ты нравишься мне все больше, – добавляет он. – Будет жаль, если утратишь свою непосредственность. Ты говоришь то, что думаешь. А здесь принято врать, притворяться, играть. Будь осторожна и никому не доверяй здесь, Мира. Хотя, думаю, ты уже и так поняла это.

– И тебе не доверять? В первую очередь.

– Мне – можно, – бросая на меня гипнотизирующий взор, заверяет Оушэн.

– Почему можно только тебе?

– Я спас тебя от араба, – загибает один палец. – Я везу тебя домой, хотя мой телефон разрывается, потому что я оставил партнера без важной подписи, бросив его на той вечеринке, – загибает второй. – Я отменил еще одну важную встречу. И честно говоря, я никогда не делал ничего подобного. Имею в виду, бросал запланированное лично, ради того, чтобы спасти невезучую незнакомку. Я мог вызвать тебе такси, детка, дать денег на первое время…

– Я бы их не взяла! – возмущенно фыркаю я. – Мне не нужны подачки. Но за помощь спасибо.

– Так я и подумал, – сдержанно кивает мужчина, скрывая свое раздражение. – Поэтому ты здесь.

– С кем я сорвала встречи? Чем ты вообще здесь занимаешься? – включаю любопытного интервьюера я.

– Инвестированием в строительные объекты. Крипта. И так, по мелочи, – не кичась, бросает Оушэн.

– На эту самую мелочь, наверное, эту машину купил? – едва сдерживаю смех я, возводя глаза к потолку.

– Типа того.

– И почему же ты сделал все это для меня в этот вечер? – мне действительно любопытно. Не много ли чести и внимания от такого мужчины?

– Я ничего не делаю просто так, – многозначительно поясняет Оушэн. – Это все, что ты должна знать. Или же, ты мне просто понравилась. Настолько в себе не уверена, что трудно в это поверить?

– У меня все в порядке с самооценкой, – явно чувствуя мои слабые места, он бьет туда, где болит. Я действительно считаю невероятным то, что он может быть искренне мной заинтересован. – Я так понимаю, мы приехали, – замечаю парадный вход знакомого отеля. – Было приятно с тобой познакомиться. И я очень благодарна тебе за то, что подвез. Но я искренне надеюсь, что мы больше не увидимся, – не знаю почему мне хочется задеть его и убедить в том, что он меня совершенно не интересует.

Наверное, потому что я понимаю, что это заранее проигранная игра. В такого мужчину очень легко влюбиться. А он…максимум на что он способен, это поиграть с тобой. Я не готова сейчас тратить ресурс на то, что разрушит меня. От меня почти итак ничего не осталось после Майкла.

– Почему? Чем я тебя так напугал? Вроде бы, не кусаюсь.

– От тебя веет неуловимой опасностью. Как девушка, помешанная на энергетике, я очень чутко ощущаю этот момент.

Оушэн сжимает губы, прищурив веки:

– Думаю, интуиция тебя не подводит, Белль. Иди давай уже, – слегка небрежно выгоняет меня из машины он, бросив свои галантные манеры.

– Откроешь мне дверь? – прямо заявляю я, не двигаясь с места. Наши взгляды сталкиваются в неравном поединке, у меня дух захватывает, когда на несколько долгих мгновений в его холодных глазах загорается безумный огонь, что начинает незримо потрескивать, между нами. Его взор пронзает меня десятками молний, но я и не думаю склонить голову и показать то, что он как-то смущает или влияет меня.

После ситуации со Стейном, я должна тренировать свою женскую силу на всех мужчинах. Секрет в том, что они не способны причинить тебе боль, пока ты воспринимаешь их как игру, по-настоящему не открывая сердце.

Не влюбляясь, держась особняком, не отдавая себя истинную ни на грамм.

Добро пожаловать, я сразу наткнулась на самый мощный «тренажер», который только могла встретить в Дубае.

Смерив меня раздевающим пронзительным взглядом, Оушэн выходит из машины, огибает ее и открывает мне дверь. Подает руку, но я игнорирую его жест, неловко выкарабкиваясь из высокой тачки самостоятельно.

Мне нравится его ладонь с длинными, но не тонкими пальцами. Такие могут быть у человека, виртуозно играющем на музыкальном инструменте.

Или на струнах человеческих душ.

– Прощай, – бросаю я, но не успеваю обойти Оушэна, как он берет меня за запястье и ставит на место перед собой. В его жесте нет агрессии. Только выверенная четкость действий, словно у робота. Его взгляд, вновь сканирует меня с головы до ног, заставляя чувствовать себя открытой книгой для незнакомца.

– Что ты делаешь? – возмущаюсь я, бросая тревожный взор на ближайшую уличную камеру. – За такое тут тебе штраф в две тысячи влепят, не трогай меня, – пытаюсь одернуть руку, но он сжимает мою кожу сильнее. Она пылает огнем, но мне не больно. Я слишком взбудоражена тем фактом, что бравада из его льда и холода треснула, а Оушен продемонстрировал мне свой истинный темперамент.

– Не волнуйся, я заплачу любой штраф, – с легкой наглой улыбкой, усмехается он. Наклоняясь ко мне ближе, вдруг шепчет на ухо:

– Она прячет свое одиночество за гордым взглядом и колкими фразами, демонстрируя всем свою гордость и независимость. Готов поспорить, она мечтает вырваться из клетки собственных рамок и ограничений, но как истинная «хорошая девочка» никогда не сможет себе этого позволить. Она говорит, что пишет книги…а я уверен, что она пишет жизнь, которую никогда не осмелится воплотить в реальность. Но в ней есть что-то неуловимое и цепляющее. Быть может, взгляд, в котором, несмотря на налет из грусти и боли, сияют миллиарды звезд.

В моем горле мгновенно собирается такой колкий ком из слез, что дышать трудно становится. Хочется просто провалиться сквозь землю, исчезнуть. Удалить из своей жизни этого мужчину, который вздумал, что имеет право залезать мне под кожу и изучать мое нутро под микроскопом.

– И в этом – вся она. Либо всё, либо ничего. И, опасаясь, что всего ей не получить, она выбирает ничего.

– Последнее предложение – уже не твои слова, – огрызаюсь я, маскируя свою подавленность и растерянность за очередной вспышкой злости. – Но радует, что ты достаточно образован для того, чтобы цитировать классиков. И что это было? Самореклама или трансляция образованности?

– Решил помочь тебе с книгой. Не благодари, когда она станет бестселлером, благодаря моей цитате. Кстати, можешь записать, – наконец, Оушэн отпускает мое предплечье, но до сих пор удерживает своим властным и подавляющим взглядом.

– Обязательно. Как только уже доберусь до номера и избавлюсь от твоего прекрасного и нравоучительного общества, – ровным тоном заключаю я, поставив твердую точку.

Чувствую небывалое облегчение, оказавшись в своем отеле. Поднимаюсь на пятый этаж и оказываюсь перед дверью своего номера. Ключ-карта не срабатывает по неизвестным мне причинам, и устав обивать порог комнаты, я спускаюсь на ресепшен.

– Мисс, но сегодня был день вашего выезда. Вы забыли об этом и пропустили регистрацию выселения. Мы были вынуждены собрать ваши вещи и расположить их в отделе для багажа, поскольку отель забит под завязку, и мы ожидали новых гостей.

– Что? Но как такое возможно? Разве мое выселение не завтра? – опешив, я судорожно пытаюсь вспомнить какое сегодня число. – Это какая-то ошибка…

Черт возьми, неужели я перепутала даты? Такое могло произойти только со мной.

– Нет, мэм, никакой ошибки, к сожалению, нет. Не переживайте. Мы можем предложить вам заселение в другой отель из нашей сети и трансфер туда за наш счет.

Было бы здорово, но расплатиться за номер я не смогу. Моя сумка до сих пор с вероятностью пятьдесят процентов покоряет волны залива.

– Но…мне некуда пойти, – растерянно мямлю себе под нос я. – И…я потеряла сумку с деньгами. Они сказали, что найдут ее завтра. Черт…сегодня какой-то кошмарный день.

А потом я делаю то, что мне меньше всего хочется делать.

Но ночевать на улице не представляется возможным, потому что за это меня запросто депортируют из Дубая.

Когда я выбегаю из отеля, с облегчением вижу машину Оушэна. Он опускает стекло, одновременно разговаривая по телефону. Внимательно разглядывает меня, явно пытаясь сложить дважды два и понять, какого черта я выбежала из отеля, словно ошпаренная.

– Что случилось? – коротко бросает он, когда я подхожу к нему, уже не в силах скрывать свою усталость.

– Можно сказать, что меня вышвырнули из отеля, – чувствую себя весьма униженно, но понимаю, что мне больше не к кому обратиться.

– Дать тебе денег? – с превосходством улыбается Оушэн.

– За кого ты меня держишь? Мне не нужны твои деньги, – поспешно огрызаюсь я.

Если бы он сказал «я заплачу за отель», я бы возможно, согласилась. Но я не возьму из его рук деньги – буду чувствовать себя ему должной и обязанной.

– Садись в машину, переночуешь у меня, – спокойно предлагает мужчина.

У меня на душе кошки скребут от его предложения, но очереди из жаждущих помочь мне мужчин я не вижу, поэтому…

– У тебя? В чем подвох? Чем я должна буду с тобой расплатиться?

– А я не говорил, что возьму с тебя оплату, – Оушэн подает знак швейцару, жестом попросив его подвести мои вещи к машине. – Почему мне кажется, что это у тебя в одном месте горит, от желания мне заплатить?

– Нет, совсем нет, – густо краснея, уверяю его я.

– Тогда прыгай в машину без лишних разговоров, пока мое щедрое предложение открыто, – процедив сквозь зубы, приказывает Оушэн.