Ветер в клетке

Это очень плохой знак. Очень.

– Я не боюсь смерти. К слову, тебе тоже ничего не угрожает, – вставляет Оушэн, когда мы относительно не экстремально несемся вниз с песчаной горы. – Повторяю: ты можешь мне доверять. Ты слишком много думаешь, как и я. Но я езжу сюда для одного: расслабляться и получать удовольствие. Иногда нужно отпустить ситуацию и плыть по течению. Отпустить контроль. Там, где нет контроля, есть потенциал для настоящей магии. Понимаешь, о чем я?

– Я покажу тебе магию, мать твою! Магией будет, если мы останемся в живых, – протестую я, крепче хватаясь за верхнюю ручку.

Я уже не понимаю, что происходит. Где я, что я, когда это закончится. Голову кидает из стороны в сторону, словно я автомобильный болванчик. Весь мир превращается в один сплошной песчаный калейдоскоп. Все о чем я мечтаю – больше кислорода в легких и о том, чтобы он просто остановился.

Я стараюсь расслабиться, как сказал Оушэн. Легко сказать, сложно сделать, но я, правда, пробую. В его словах что-то есть…то, что резонирует с моей душой.

Там, где нет контроля, есть потенциал для магии.

Но если я отпущу контроль, мне снова сделают больно. Вот в чем таится горькая правда.

Внезапно музыка сменяется на один из моих любимых треков. Я закрываю глаза, делаю глубокий выдох…и вдруг, наша безумная, сумасшедшая и даже смертельная езда, превращается для меня в медитацию. С каждым глубоким вдохом я расслабляюсь все больше и больше, представляя, что нахожусь в компьютерной симуляции. И дюны вокруг нас – лишь специальный нарисованный графикой трек. В игре ты не можешь умереть по-настоящему, а значит…бояться нечего.

К тому же, я уже умирала, в тот день, когда застала Майкла в нашей квартире с моей лучшей подругой.

Что может быть хуже, чем полное падение внутренней самооценки?

Уж точно не эти милые песочные американские горки.

В какой-то момент я полностью расслабляюсь и заливаюсь искренним смехом. Оушэн ловит взглядом мою улыбку, его губы дергаются в ответ.

Внезапно, он задерживает свой взгляд на мне дольше, чем обычно…

– Смотри на дорогу, нас занесет, – прошу я, но уже слишком поздно. Нас и правда заносит. Заносит так, что машина в какой-то момент балансирует на грани падения и переворота. Я закрываю лицо ладонями, осознавая, что это – возможно последние секунды моего существования.

Грудную клетку сдавливает, дышать нечем. Жуткая паника заставляет мое тело оцепенеть за считанные мгновения. В мыслях – только молитвы и клятвы стать «очень хорошей девочкой», если все закончится благополучно.

– Вух. Вот это драйв, – заявляет Оушэн, когда опасность минует и он чудом выворачивает руль так, что мы избегаем падения с дюны. В конце концов, он выезжает в колею между двумя песчаными горами. В зеркале заднего вида, я замечаю, как все остальные участники трека отстали от нас и потерялись из виду.

Наконец, он тормозит, водопад из песка вновь скользит по боковому стеклу.

Как только машина останавливается, я быстро отстёгиваю ремень безопасности и выпрыгиваю из машины, проклиная Оушэна. Мое единственное желание – убежать как можно дальше от этой машины-убийцы, но Оушэн резко останавливает меня. Понятия не имею, как он успел так быстро обогнуть тачку, но это последнее, о чем я сейчас думаю.

После такого сумасшедшего выброса адреналина, меня всю трясет, как при лихорадке.

Я теряю равновесие, едва ли не падаю, ноги проваливаются вниз, словно в зыбучие пески. И только Оушэн является моей опорой, поэтому я в беспамятстве хватаюсь за его плечи, ощущая, как судорогами бьет все тело.

– Эй, тсс. Ты чего? Ты в порядке? Все хорошо, Мира. Мы стоим. Все позади. Мира, ты видишь меня? Ты слышишь меня?

Я не понимаю, почему он похлопывает меня по щекам, обливает водой прямо из бутылки. Перед глазами все плывет, жуткий страх не отпускает.

– Я не могу…не могу дышать, – захлебываясь воздухом, шепчу я, не в силах вернуть себе хотя бы каплю осознанности.

– Просто дыши. Расслабься. Ты в безопасности. Тебе ничего не угрожает.

– Мне кажется, у меня сейчас остановится сердце. Что если это инфаркт? У меня сердце колет, Оушэн. Словно током бьет, – бессвязно шепчу я, ощущая, как грудную клетку начинает усиленно простреливать.

Мне знакомы все симптомы панической атаки, но они случаются у меня настолько редко, что я думала, что давно излечилась от них.

– Это просто выброс адреналина. Ты просто себя накручиваешь. Ты что, ипохондрик? Банальная паника…

– Откуда ты знаешь? Почему ты так уверен? А вдруг, это не просто паника, а, правда, инфаркт?! Мне нужен врач, отвези меня в больницу!

– Знаю и все тут, не спорь…ближайшая больница в трех часах езды отсюда.

– И что теперь делать? Ты во всем виноват, ты притащил меня сюда! Я могу умереть! – едва ли не плача, задыхаясь, срываюсь на крик я.

– Ты сама согласилась, тебя никто не заставлял, – спокойно отрезает этот мужчина, у которого вместо сердца в груди не что иное, как гранитный камень.

– Не кричи на меня, я могу умереть в любую секунду! Я дышать не могу, кажется, воздух в легких заканчивается… – и я правда все это чувствую. Не знаю, откуда во мне вообще есть силы на разговор. Жизненно важная мышца таранит ребра в таком ритме, словно отбивает чечетку.

А у меня в голове и вовсе уже басит похоронный марш.

– Я поделюсь, – в следующее мгновение Оушэн крепко обхватывает мою шею ладонью. Сжимает ее, притягивая к себе за считанную секунду. Вторая его ладонь раскрывает мой рот легким нажатием на скулы, он обхватывает мои губы своими, затем – язык, втягивая его настолько чувственно и сексуально, что я мгновенно забываю обо всем на свете.

Даже имя свое. Пространство, в котором нахожусь. День недели и год.

Сильнее удерживая меня в плену, Оушэн углубляет поцелуй. И это ощущается так, словно он не делится воздухом, а наоборот – крадет его у меня еще больше. И в то же время, морально мне становится гораздо легче, панику снимает, словно волшебным лекарством.

У него удивительные губы. На них песок и соль, раскаленный жар пустыни и сдержанная грубость, разбавленная порывистой нежностью. Его руки ощущаются как каменная опора, стена, за которой ничто не страшно.

Когда я вспоминаю, что дышать можно носом и вдыхаю его запах, я окончательно забываю о своей истерике, и позволяю ему терзать, кусать, истязать мой рот, так как, ему угодно. И Оушэн не церемонится со мной, вжимая мои бедра в тачку, ударяя ладонями по бокам от моей головы. Я в клетке. И не уверена, что хочу из нее выбираться. Здесь слишком хорошо.

Расплываюсь в блаженной улыбке, поднимаю на него взгляд…его глаза затуманены дымкой, которую я не видела на них прежде.

Желание, жажда, похоть? Я не уверена. Его так трудно прочитать. Оушэн – та самая закрытая книга, которая никогда не будет понята до конца, даже если прочитать ее не единожды. А я лишь пока приоткрыла первые главы…

– Ты что себе позволяешь? – шиплю я, как только прихожу в себя. Я не нахожу слов, меня хватает лишь на банальную фразу. Я не сильно ударяю его по скуле, и резко отталкиваю от себя, хватаясь за волосы.

Так, мне нужно быть осторожной. Вдруг он такой же, как Стейн?! Хочет «распаковать» меня по-быстрому и исчезнуть?

– Ты…ты…что это было?

– Успокойся, – Оушэн непринужденно отряхивает песок со своей одежды. – Давно у тебя панические атаки? Это один из способов с ними справиться – перевести фокус внимания на что-то другое. Я спас тебя от приступа. Вот и все, – голосом механического робота выдает он.

– А ничего что ты меня сначала довел до нее? Я же не знала, что езда будет настолько жуткой и экстремальной…

– По крайней мере, до завтрашнего утра ты можешь выдохнуть. Здесь мы разобьем лагерь и останемся на ночь. Разожжём костер, – поясняет он, направляясь к багажнику. – Все остальные скоро подъедут. Когда-нибудь устанавливала палатку?

– Палатку? – я вздергиваю бровь, замечая, как он достает из машины плащевую ткань темно-синего цвета. – Не говори, что я буду спать в одной палатке с тобой.

– А ты хочешь спать без палатки? Или с кем-нибудь из моих партнеров? Они, кстати, тоже пользуются эскорт-услугами, как и Абдул…боюсь, они могут принять тебя не за ту девушку.

Я нервно сглатываю, вспоминая голодные глазешки Абдула, пожирающие своим взором мою грудь.

– Хочешь сказать, что рядом с тобой безопаснее?

– Я тебе об этом с самого начала твержу, – фыркает Оушэн. – Я тебя из задницы вытащил, еще и в пустыню с собой на эксклюзивный тур взял. А вот «спасибо», так и не услышал. Очевидно, с вежливостью в России плохо.

– А у тебя…у тебя…, – не сразу нахожу слова, которыми могу «уколоть» горделивого и холодного засранца. – А у тебя с поцелуями плохо! – демонстративно вытираю губы рукавом рубашки.

Оушэн кидает на меня недоверчивый взгляд и вздергивает брови.

– Да ну? То-то ты от меня оторваться не могла.

– Не правда.

– Правда. И давай закончим этот «детский сад». Партнеры подъезжают, – он бросает взгляд на линию горизонта, и я замечаю на нем движение нескольких громоздких машин.

– Что мне делать?

– Можешь погулять до ужина, сделать фотографии.

– У меня телефона нет…

– Держи. Он все равно запасной. С блокировкой и здесь без связи, – Оушен протягивает мне свой.

– Спасибо, – мне нужен любой повод, чтобы покинуть его пространство. Хотя бы ненадолго. И привести свои мысли в порядок…