Ветер в клетке

– Отличная актерская игра, деточка, – с издевкой выдает Ханна, картинно хлопая в ладоши. Ее взгляд мечет стрелы то в меня, то в Клэйтона. Поджатые губы выдают в ней то, что она едва сдерживает свой гнев, и направлен он явно не на мужа, а на «дешевую шлюху» и вертихвостку. Внезапно, я замечаю, как ее пальцы аккуратно обхватывают рукоятку кухонного ножа, что все это время мирно лежал на столешнице. К слову, я там его и оставила, когда готовила завтрак…

– Пока я была на длительном отдыхе, ты чем занимался Кей? Вот что означает твое: «У меня так много работы, перезвоню позже и навещу потом»? Как мило, Клэй.

– Оставь в покое нож, Ханна. Успокойся, хорошо? Все в порядке. Сейчас я провожу Миру в такси, и мы с тобой поговорим обо всем, – ровным тоном отзывается Клэйтон. Но лишь на первый взгляд. Я никогда не слышала в его голосе столько страха.

– Спасибо, меня не нужно провожать, подонок, – фыркаю я, снова пытаясь вырваться из железной хватки Оушэна. – Отпусти, сказала!

Приложив все усилия и толкая Клэйтона в грудь, я вырываюсь из его цепких лап. Рвусь вперед, но тут же попадаю в плен к сумасшедшей истеричке. Я не ожидала, что она будет нападать меня, поэтому слишком легко поддалась ее физическому влиянию. Ханна берет меня в жесткий захват и приставляет острие ножа к моему горлу.

Ужас сводит все тело поспешной судорогой, после которой следует такое оцепенение, что даже вскрикнуть нет сил. Сердце беспощадным набатом бьет ребра, ломая что-то внутри, пробуждая страх – первородный, жуткий, диктующий моим инстинктам лишь три известных подсознанию выхода: «Ударь! Беги! Или замри!».

Я выбираю замереть. Слишком сильно упирается в чувствительную кожу ледяное лезвие, слишком хорошо я знаю запах крови. И он уже здесь, циркулирует в моих ноздрях, несмотря на то, что моя кожа еще не ранена. У страха глаза велики. Страх – истребляет все на своем пути, но без него, нас давно бы не существовало, и истреблять бы было некого.

Приступ панической атаки не заставляет себя долго ждать, кажется, что я умру гораздо раньше, чем Ханна перережет мне глотку.

Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. Как в страшном сне. Которым я не могу управлять…и даже не могу проснуться.

– Милая, успокойся, хорошо? – словно сквозь слой ваты я слышу голос Оушэна. – Не делай этого. Я провожу нашу гостью до такси, и мы сядем здесь, на нашем диване, и все обсудим. Хорошо? Подумай об Алисе. Ты же не хочешь, чтобы вас разлучили? Ты недавно вышла из больницы. Ты же не хочешь попасть в тюрьму? Оттуда нельзя выйти, милая, – убаюкивающим тоном гипнотизирует Клэй.

– Скажи мне, Оушэн. – во весь голос рыдает Ханна, сжимая меня еще крепче в своих дьявольских силках. – Назови мне хоть одну причину, почему я должна успокоиться и начать тебя слушать! – истеричным тоном завывает женщина. Настолько надрывным, что я начинаю сомневаться в стабильности ее психики. Хотя, разумеется, я осознала этот факт, как только она приставила орудие убийства к моему горлу.

– Я люблю только тебя, – мягко, почти по слогам, проникновенно шепчет Оушэн. – Ты – все, – очень медленно и вкрадчиво передает обращение сумасшедшей психопатке Клэй. Прозвучит странно, но они звучат, как пароль, который знаком им обоим. – Единственная. Другие не имеют для меня значения. Ты знаешь это.

– А что я только что видела, Клэй? Что это было?

– Страсть. Похоть, – забивая колья в крышку гроба моих чувств к нему, продолжает Клэй. – Спортивный интерес. Ты же знаешь. Ни одна женщина не заменит мне тебя. Никогда.

– Я же вижу, как ты на нее смотришь, Клэй! Вижу! ВИЖУ! – истошно вопит женщина, дергая меня, словно тряпичную куклу. Слезы беззвучно стекают по моим щекам, я задыхаюсь, мечтая просто вырубиться, чтобы не слышать слов Клэйтона и ее безумных воплей… – Я сейчас себе глаза выколю, лишь бы не видеть то, как ты на нее смотришь!

– Это страсть, похоть. Повторяю. Ты – все, что мне нужно.

– Я не верю тебе. Не верю…

Клэй пронзает Ханну таким взглядом, что у меня мурашки бегут по телу. Это взгляд гипнотизера – пустой, но в то же время животрепещущий, выворачивающий кишки наизнанку.

Мороз по коже. Холод по вене и артерии, что беззащитно пульсирует на шее…

– Милая, – обращается к ней, словно к маленькому ребенку. – Просто убери нож. Все будет хорошо. Мы вместе поедем за Алисией. У нас все будет хорошо.

– Поклянись, поклянись Эль. Поклянись ею, что у тебя нет чувств к этой русской шлюхе!

Клэй лишь медленно кивает, судорожно выдыхая. Такое чувство, что даже имя загадочной Эль приносит ему невыносимую боль…

Что происходит? Кто такая Эль?!

Он незаметно подбирается к нам все ближе и ближе. В какой-то момент, Клэй просто берет рукоятку ножа, вытаскивает его из рук Ханны и кидает в сторону.

– Просто иди ко мне, – шепчет ей Клэй, отвлекая от моего захвата. И я, почувствовав полную свободу, просто порываюсь вперед, намереваясь оставить этих двух сумасшедших на их общем островке безумия.

И бежать. Бежать долго, бежать бесконечно. Куда? Я уже не знаю. Правда, не знаю. Не знаю, как можно оставаться в городе, где все соткано изо лжи и фальши…

Я ловлю первое попавшееся на трассе такси, запрыгивая в тачку в одной футболке. Хвала небеса, она длинная, и может прикрыть все самое основное и уязвимое. Сначала мне нужно попасть в участок, чтобы забрать свой телефон и Джама…

А потом – купить билеты и улететь из этого ада, что называется «Дубай».

И я уже знаю куда полечу.

И это не Москва, и даже не Германия.

Моим убежищем станет дикий остров, где деньги, вещи, бренды, шмотки, и все материальное не имеет такого значения.

Я улечу на Бали.

И обязательно буду счастливой.

Когда-нибудь.