Ветер в клетке

– И я не собираюсь тратить целые годы жизни на то, чтобы вступать в серьезные отношения с женщиной, и тем более жить с ней, если не вижу ее своей будущей женой. Я говорю серьезно, Мира…я немного иначе смотрю на жизнь, чем многие молодые парни. В Европе большинство заводят семью к сорока годам, но мне это не подходит. Жизнь слишком коротка…мой отец умер, когда я был совсем юным парнем. Раз, – Мэд щелкает в воздухе пальцами. – И его просто не стало. За какие-то считанные секунды. Представляешь, насколько хрупка жизнь, Мира? Завтра могу умереть и я, – немного задумчивым тоном заканчивает свой монолог Амадэй. Я эмпатично чувствую всю его боль, связанную с отцом, на себе. Сердце болезненно сжимается, вместе с тем, что воздух в груди заканчивается.

– Что ты такое говоришь, дурак? – мне хочется ударить его за такие слова. Ну, кто так делает? Говорит, что умрет завтра.

– Я говорю правду, малышка, – успокаивающе гладит меня по волосам Мэд. – В любую секунду может произойти все, что угодно. Тебя чуть не утащила огромная океанская волна, а ты еще удивляешься скоротечности жизни. Но это все не так важно, Мира, когда ты осознаешь себя, как частицу Бога. Жизнь вечна…это все, что я знаю. Но жизнь в этом теле, так называем аватаре, чертовски потрясающе и уникальна, и это не значит, что ее не стоит ценить и жить так, словно смерти не существует. Поэтому так важно говорить о своих чувствах, планах и намерениях прямо здесь и сейчас. Так, как я чувствую. Так, как ты чувствуешь. Другой возможности может не быть…

– Ты меня пугаешь, Мэд, – меня начинает потряхивать от подобных разговоров.

Я не знаю, боюсь ли я смерти. Но мне определенно есть, что терять. Особенно сейчас, когда после долго времени в спячке, я начала «пробуждаться» и в полной мере ощущать вкусы жизни. Но пространство острова Бали устроено именно так, что здесь ты невольно задаешься вопросами о смысле своего бытия, смотришь в лицо своим страхам и смело встречаешься с испытаниями для духа, что так мастерски подбрасывает тебе остров.

Мэд сильно отличается от моих прежних мужчин. Он более настоящий, более эмоциональный и чувственный, импульсивный, чем Майкл и Оушэн. Он живет сердцем и одним днем, и далеко не так приземлен, как два вышеупомянутых железных босса, что привыкли держать свое истинное лицо за маской хладнокровного разведчика.

Но мне в нем это и нравится. Он обволакивает теплом и жаром подобно огню, сидя у которого я с успехом отогреваю свою обледенелую, после опыта прошлого, душу.

– А вот мне абсолютно не страшно, – продолжает настаивать на своем Мэд. – Не страшно признаться самому себе, что ты нужна мне. Ты важна мне. Я не хочу, чтобы на тебя претендовали другие холостые и отшибленные растаманы, которыми переполнен остров, – усмехается Мэд. – Но тебе не обязательно отвечать сразу, Мира. Давай вернемся к нашей помолвке через месяц. Я просто хочу, чтобы ты знала, что между нами не только секс. Хотя не будь он таким горячим, я бы повременил с предложением, – с этими словами он обхватывает меня за талию, приподнимает над полом и кидает на кровать. Вскрикиваю, ощущая, как он берет меня за запястья и заводит их над головой, распяв меня на матраце.

– Самый главный отшибленный и дикий все равно мне достался, – хихикаю я, ощущая его язык на своих губах, и раскрываю губы в ответ, сдаваясь его натиску.

Мы проводим следующую неделю карантина, вместе не выходя из дома. Симптомы болезни не проявились ни у меня, ни у Мэда. Наверное, солнце, океанский воздух, и секс чертовски сильно укрепляют иммунитет.

Я впервые в жизни в полной мере ощутила, что такое – когда мужчина постоянно о тебе заботится и берет на себя все твои проблемы. Дает финансовую, психологическую и моральную опору. Всего этого никогда не было в моих самых длительных и серьезных отношениях с Майклом. А Мэд дал мне это чувство всего за несколько дней.

Я перестала куда-то спешить и строить свои амбициозные карьерные планы, просто погрузившись в себя и отдав всю энергию в работу над романом. И не было ни одного вечера, когда Амэдей бы не задал бы парочку банальных, но таких важных для меня вопросов: «Что ты писала сегодня? А почему именно такой сюжет? А давай вместе сцену придумаем! Хочешь, я тебе помогу?».

Его неподдельный интерес вдохновлял меня, и я уже с легкой улыбкой вспоминала фразы Майкла, брошенные мне с издевкой:

«Что ты там пишешь? Очередные стихи? Фантазерка ты, Мира. Кому твое творчество нужно? Ты, конечно, развлекайся как хочешь, но про нормальную работу не забывай. Мне нужна развивающаяся женщина, а не мечтательница…», – что-то подобное он бросал в мою сторону, стоило мне поделиться с Майклом своими идеями и тайной о том, что я вообще что-либо пишу.

И каждый раз, когда я пишу на террасе с видом на бескрайний океан, мое сердце сжимается от переполняющей его через край, благодарности. Даже счастью своему не верю, и хочется прошептать: «Ущипните меня».

Во мне еще никогда не было столько силы и энергии, столько любви к миру и к событиям в жизни, как сегодня.

Она бьется через край, она создает свет вокруг меня, который чувствуют другие люди. Мы с Мэдом начинаем потихоньку выходить в люди, и на какое бы мероприятие я не пошла, я встречаю потрясающих, глубоких и открытых людей, с которыми говорю на одном языке.

А ходить на Бали есть куда – йога, саунд-хиллинг, групповые медитации, женские круги. Я превратилась в сосуд, что без конца вбирает в себя энергию. Но это всегда взаимный энергообмен, как и у нас с Мэдом…

Наша спальня стала для нас целым миром, а остров Бали – полетом вокруг него.

Абсолютная эйфория. Наркотический дурман и тотальное принятие я познала именно рядом с Амадэем.

А Оушэн… Оушэна я намеренно превратила в призрака в своих воспоминаниях. Заблокировала. Сделала все, чтобы стереть из памяти и не думать о человеке, который изначально пытался построить наши отношения на гнусной лжи, которая благо, вскрылась не через десять лет общения.

В конце концов, все эти жизненные ситуации, учат меня выбирать себя. И выбирать тех мужчин, которые выбирают меня. А Мэд выбирает меня каждый день, и, кажется, я уже становлюсь зависима от него на физическом уровне, и не представляю, как буду засыпать, не прильнув к его обнаженной и горячей груди.

– Как тебе наряд для фестиваля? – прокрутившись юлой по спальне, я демонстрирую своему мужчине типичный наряд в стиле «бохо»: длинная юбка с глубоким разрезом и топ с воланами. Соблюдение дресс-кода на предстоящем сегодня нам рейве обязателен, всех гостей пропускают лишь в белом или черном цвете.

Придирчиво оглядываю Амадэя и замечаю, что его белая футболка и тренировочные штаны, что он выбрал, только подчеркивают бронзовый оттенок его кожи и выгоревшие пряди волос. Еще чуть-чуть и он у меня блондином станет.

– Прекрасно выглядишь, малышка. Иди ко мне, – он раскрывает руки для объятий, и я с разбегу прыгаю в них, игриво дурачась и кусая его за шею.

– Ну, хватит, хватит. Ты меня сейчас съешь. Или мы оба друг друга съедим и опоздаем на концерт. Эти ди-джей приложили немало усилий, чтобы прилететь на остров в такое время, Мира, – напоминает мне Мэд.

– Не могу устоять. Ты выглядишь как плитка молочно-белого шоколада, – хихикаю я, зацеловывая его в районе кадыка, прекрасно зная, как его возбуждает эта моя маленькая хитрость. – Ты опять курил, Мэд? – возмущаюсь я, учуяв запах травы, который он не до конца смыл себя.

– Это просто трава, Мира. Здесь все ее курят. Я так расслабляюсь после работы, – возводя глаза к потолку, возражает Мэд. – Тебе тоже стоит попробовать. Ты же знаешь, что во многих штатах ее используют, как лекарство?

– Мне не нравится этот запах и мне не нравится, что ты куришь всякие травы, – бормочу я. Есть у моего «идеального мужчины» существенный недостаток.

– Когда ты жжешь свои индийские палочки для медитации, а они воняют на всю квартиру, я не возмущаюсь.

– Но это не наркотик!

– Травка – тоже не наркотик, Мира. Это натуральное средство для расслабления мозга и сонастройки с подсознанием, – довольно четко отрезает Мэд, давая мне понять, что больше дискутировать на эту тему он не намерен.

– Так, если мы сейчас не спустимся и не сядем на байк, я тебе задницу надеру. Ты же знаешь это? – с угрозой предупреждает Мэд, и я послушно отлипаю его, чтобы убежать и первой спуститься на парковку.

Через десять минут, мы уже рассекаем воздух, на нашем неизменном железном коне. Огромный фестиваль с сотнями приглашенных людей будет проходить на пляже – в программе обещают много электронной музыки, развлекательных мероприятий, интерактивный досуг и палатки со всеми кухнями мира. Надеюсь, я найду там борщ и сырники, я жутко соскучилась по русской еде. Да и Мэда не мешает с культурой своей страны познакомить.

К моменту нашего приезда на фестиваль там уже так много народу, словно коронавируса не существует. По правилам все посетители должны быть в масках, но многие просто проигнорировали его, так как в этом наморднике невозможно дышать на такой жаре и влажности.

Музыка сотрясает пляж, а закатное небо, что окрашено сегодня в сине-пурпурный свет добавляет особой романтики этому фестивалю, где смешались черно-белые люди, намеренные уйти в танцевальный отрыв. Первый час мы с Мэдом танцуем и орем во весь голос. Большинство посетителей веселятся без всякого алкоголя, что запретили на этом мероприятий из-за соображений безопасности.

К моменту, когда я устаю плясать и сжигать калории на танцполе, ведущий мероприятия объявляет перерыв. Наконец-то можно перекусить, походить по интересным палаткам, послушать музыкальные лекции и поглазеть на раритетные инструменты, собранные на Бали…честно говоря, электронная музыка мне не очень нравится, и я больше жду акустический концерт одной моей любимой певицы из России, которая каждую зиму проводит на этом острове. Ей, как и мне, не помешал сюда приехать ни карантин, ни отсутствие прямых рейсов на Бали.

Это прозвучит странно, но на протяжении всего мероприятия я не могу избавиться от ощущения, что за мной пристально наблюдают. Пару раз, я даже видела в толпе знакомую мужскую фигуру, но тут же говорила себе: «Мира, это не может быть он. У тебя паранойя» и отбрасывала мысль о том, что человек из прошлого прилетел на Бали, чтобы наблюдать за мной со стороны.

Это не имеет для него никакого смысла. Все, что может делать Майкл – это писать мне жалкие сообщения, а потом выкладывать фотографии со своими новыми девушками. Я давно отписалась от него во всех социальных сетях, чтобы не засорять свое информационное поле. Не от обиды. Я давно ровно отношусь к своему бывшему. Но я бы сильно удивилась, если бы встретила его здесь.

– Хэй, Мэд. Как жизнь? – друзья Амадэя находят нас в тот момент, когда мы обнимаемся в очереди за сырниками и блинчиками с красной икрой. – Воу, познакомишь нас со своей красавицей? – беглым взглядом я оцениваю трех мужчин, что окружают нас с Мэдом. Здесь все сегодня выглядят одинаково: в хиппи-спортивном стиле. Поэтому становится так трудно оценить характер человека по внешнему вида, потому что сегодня здесь все равны.