Это мучительное пламя

Дарен взял палку из рук своего наставника и ощутил, как сердце знакомо затрепетало. Что-то в сознании словно в одночасье изменилось. Но неужели какая-то глупая легенда, в которой наверняка нет ни доли правды, способна заставить его мыслить по-другому? Начать видеть мир иным?

– Кого? – Спросил он, не сумев сдержать вопроса. Любопытство – один из самых опасных человеческих пороков, и сейчас оно взяло над ним верх. – Кто мой главный враг? Кто, Вождь? Скажи мне!

Кваху промолчал и, задумавшись, слабо мотнул головой – едва уловимо, почти незаметно. Он оперся на длинную трость, увешенную перьями самых разных птиц, а затем подставил лицо усиливающемуся ветру. В эту самую минуту Дарен осознал, что не получит ответа на свой вопрос – как бы он не просил, как бы не умолял и что бы не предлагал взамен.

Этот ответ он должен будет найти сам.

Два года спустя.

– Охота – это основа выживания. Каждый из вас должен быть зорким, как орел, храбрым, как волк и незримым, как ветер. Вы должны двигаться так же бесшумно, как пантера, но, вместе с тем, никогда не заходить со спины. Враг должен видеть ваши глаза, и вы обязаны дать ему шанс сражаться на равных.

– Но ведь если подойти к зверю сзади, то можно застать его врасплох! – Недоумевал белый мальчик. Юноши из племени примерно того же возраста, что и Дарен, повернулись в его сторону. Кваху сделал то же самое. – Нужно пользоваться любыми возможными приемами! Ведь так победить намного легче!

– Легкий путь способен выбрать лишь слабый человек, Чавеио. Мы же пытаемся воспитать в каждом Дух истинного воина.

– Почему же это слабость, Вождь? – Дарен подскочил с места. – Давай я покажу тебе, каким храбрым и сильным могу быть! Я подкрадусь к тому зверю, пока он этого не ожидает, и заставлю его приклонить перед собой колени!

– Храбрость и сила – это не просто слова. Это твои поступки. Твои ценности и мысли. Когда ты благороден, честен и справедлив – ты силен. Когда ты бесстрашен и милостив – ты храбр. – Кваху подошел ближе и, коснувшись макушки мальчика, посмотрел ему прямо в глаза. – Лишь став таким, ты сможешь называться достойным воином. Когда сердце и душу, несмотря ни на что, сможешь оставить чистыми. Перед Великим Духом. Перед твоим безжалостным врагом. И перед собой самим.

– Я понял, Вождь! А теперь позволь мне поохотиться! Позволь доказать тебе, что я достоин!

– Ты не понял, Чавеио. – Просто сказал Кваху, опуская ладонь вниз. – Но когда-нибудь обязательно поймешь. Когда-нибудь ты будешь готов. А сейчас иди обратно в поселение.

– Но я готов! Вождь, позволь мне показать тебе!

– Делай, как я говорю, непослушный маленький ска[7], и тогда, возможно, Великий Дух укажет тебе верный путь.

– Но…

– Остальные – вперед! – Крикнул Кваху, а затем в последний раз посмотрел на Дарена. В тот день непослушный маленький ска не пошел вместе с племенем, но и не повернул назад. Он прятался в кустах, наблюдая за тем, как его друзья охотятся, оттачивая удары и маневры, которым день за днем их учил Великий Вождь. Мальчик злился. На своего наставника, который не позволил ему показать силу. На других ребят, которые промолчали. На себя, потому что не сумел переубедить Вождя. Он злился. И эта злость зажала его в своих тисках: пережимая горло, заставляя его гореть. Лишь на сорок девятую луну маленький ска сумел подчинить бешеного и беспощадного Зверя, что сидел у него внутри. И лишь в эту ночь маленькому ска было позволено впервые выйти на охоту.

Восемь лет спустя.

– Завтра прибывает торговый корабль, – голос Кваху заставил Дарена замереть с топором в руках, – на нем ты сможешь вернуться домой.

Он слабо усмехнулся, ощущая, как прошлое вновь начинает окатывать его холодной волной. Дом. А есть ли у него теперь этот дом?

– Эта пустота в твоих глазах… – продолжал Вождь, подходя ближе, – …я всегда ощущаю её. Ты мертв, несмотря на то, что дышишь. И, несмотря на то, что твоё сердце всё ещё бьется, душа твоя безжалостно разодрана на части. Но ты уже не тот маленький мальчик, каким был много лет назад. Теперь ты мужчина. – Дарен молча смотрел на дерево, а затем почувствовал, как рука Кваху легла на его плечо. – Твоя жизнь – не здесь, Чавеио. Это не твой мир.

– Вы так и не приняли меня, – грустно улыбнувшись, прошептал он.

– Ты всегда был и останешься для нас сыном. И эта резервация всегда будет местом, в которое ты сможешь вернуться.

– Тогда зачем мне уходить? – Он повернулся к Вождю лицом. – Зачем покидать вас?

– Потому что так нужно.

– Нужно кому? – Не понимал парень. – Мне? Нет. Мне лучше здесь. С вами. В месте, где меня любят и понимают. В месте, где я впервые за многие годы, действительно, рад восходам. И я не хочу возвращаться туда, где не знал ничего, кроме боли.

– Тебя не забыли, Чавеио. Все эти восемь лет близкие и дорогие тебе люди не оставляли попыток найти тебя. – От слов Кваху Дарен стиснул зубы и сжал в кулаки пальцы. – Раньше ты был слишком мал, но теперь твой время пришло. Тебе нужно вернуться.

– Зачем? – Отвернувшись, сквозь зубы спросил он. – Для чего мне возвращаться в место, из которого я столько лет пытался убежать?

– Чтобы, наконец, суметь побороть Зверя внутри себя. – Когда Дарен промолчал, Вождь сказал. – Ты – воин, Чавеио. Великий воин Духа. И ты должен принять этот бой.

Рука Кваху ещё раз сжала уже окрепшее плечо юноши, а затем он опустил ладонь и направился прочь.

– Вождь.

Дарен повернулся, заставляя своего наставника сделать то же самое.

– Да, мой мальчик?

– Я вернусь. И приму бой.

Кваху коротко кивнул.

– Это верное решение, Чавеио.

– Только я не знаю, смогу ли победить.

– Никто не знает своей Судьбы, мой храбрый ска. Но не сражаться за неё – значит сдаться. Скажи, готов ли ты сдаться?

Вождь не стал дожидаться ответа. Он отвернулся и медленно побрел прочь, втыкая в землю свою длинную старую палку. Дарен мог бы ответить, но понимал, что этого не требовалось. Мужчина, которым он стал за эти восемь лет, твердо знал, что будет биться в этой войне до самого конца, потому что отныне и впредь самый величайший его враг – это он сам. * * *

Наши дни.

Опершись ладонями о стол, Дарен неотрывно смотрел на настенную доску. Каждый её уголок он изучил вдоль и поперек. Старые снимки, висевшие по обоим краям, и заметки с информацией, которая тщательно проверялась ими каждый день. Имена. Телефоны. Счета. Даты. Всё. Всё, что ему удавалось вспомнить и всё, что могло бы помочь в поисках.

Результаты были ничтожными. Но Дарен продолжал копать.

Как бы сильно эта мразь не зарывалась, как бы глубоко под землю не уходила, он будет идти следом. В самую темноту, в любую точку мира – он последует за Ним.

Отыщет Палача. И воздаст за всё, что тот сделал.

– Мы проверили ещё одного, – голос Кейдена заставил Дарена оторвать глаза от доски, но головы он так и не повернул, – снова ничего. – Его друг сорвал со стены очередное имя и, смяв в кулаке, зашвырнул в мусорное ведро. – Прошло уже больше трех месяцев.

– Мы что-то упускаем.

– То, что он играет с нами. Разве ты не видишь, что каждый наш шаг – это хорошо продуманная часть его плана? А мы просто марионетки в руках этого психа?

– Мне плевать. – Стиснув пальцы, ответил Дарен, а затем вскинул голову. – Если это единственная возможность найти чертового сукина-сына, я её не упущу. Покорно пойду по Его долбанной веревке, если потребуется, но ни за что не отступлю.

– Ты должен позволить полиции во всем разобраться.

– Нет, – отрезал он, – не должен.

– Я позвонил им. Они едут сюда.

– Черт, Кейден! – Дарен резко стукнул ладонью по столу. – Ты же знаешь, что они ничего не смогут сделать! Ничего!

– Не возноси этого мерзавца так высоко! – Мужчина повысил голос и сделал шаг. – Прежде всего он лишь человек! Обыкновенный человек, который в любой момент может совершить промах!

– Полиция этот промах не увидит!

– Они знают свою работу!

– Но не знают Его! – Вскинув руку, сильнее закричал Дарен. – Не так, как знаю я!

– Дарен…

– Они не изучали чокнутого ублюдка все эти месяцы! Не проводили бессонные ночи, пытаясь понять Его тактику и мысли! И не повинны в смерти той, за которую Он мстит!

– Как и ты! – Резко ответил Кейден. – И не смей винить себя в обратном.

– Я мог спасти её в ту ночь! Мог сделать хоть что-то, но просто стоял и смотрел, как огонь уносит её с собой! Она нуждалась во мне, а я её подвел! Подвел!!!

Дарен заорал громче и резко, с силой, которую ощутить не ожидал и сам, перевернул тяжелый стол, тем самым позволяя гневу вырваться наружу. Он столько лет хранил его внутри себя, не давая выхода, что теперь, наконец, найдя лазейку, тот справедливо брал своё.

– Ты был ребенком. – Немного помолчав, сказал его друг. – Всего лишь маленьким мальчиком. Не супергероем, черт подери, а обыкновенным человеком. И, если бы в ту ночь ты вошел в тот дом, то не выбрался бы живым. Ты бы тоже погиб.

Дарен неосознанно мотнул головой, пытаясь прогнать болезненные картинки прочь.

– Этот сукин-сын знал, на что давить. – Продолжал Кейден, в голосе которого теперь чувствовалась неприсущая ему твердость. – Но он едва ли понимал, против кого идет. Ты соберешь в кулак все возможные силы, включишь своё чертово хладнокровие и надерешь этому ублюдку зад. Но сделаешь это правильно. По совести. И не переходя грань.

Дарен поднял голову, и его губы неожиданно тронула усмешка – горькая, едва уловимая.

– А разве ты бы на моем месте её не перешел? Разве после всего, что произошло, будь это частью твоей жизни, ты бы сумел поступить правильно?

Кейден хотел ответить, но Дарен его опередил:

– Я достану эту мразь даже из-под земли. – Заявил он, чувствуя, как зверски горят его глаза. – И, если та расплата, которую он заслуживает, находится на той стороне, я перейду. Перейду, слышишь? И не оглянусь.

Дарен смотрел в глаза друга после этого, наверное, всего долю секунды. А затем стиснул кулаки и направился в сторону двери. «Я иду за тобой, – мысленно прорычал он, яростно сжимая зубы, – с этого момента у твоей жизни начинается обратный отсчет». * * *

– Нам нужно сделать выбор. – Сказал один из менеджеров, когда спор затянулся. – Я не вижу смысла в этом обсуждении, потому что оно совершенно ни к чему не приводит.

– Предлагаю остановиться на оформлении, которое хочет видеть невеста. – Сказала Джулия. – Ведь от её удовлетворения, как главной виновницы торжества, будет зависеть успех мероприятия.

– Да, – усмехнулся Дэвид, – а от денег её папочки будет зависеть свадьба вообще. И наша репутация, кстати говоря, тоже. Нужно сделать всё так, как того хотят родители. В конце концов, после праздника пусть разбираются во всем сами.

– О, боже, ты вообще себя слышишь? – Не выдержала Элис, разворачиваясь к парню. – Это же свадьба! Главное событие в жизни невесты! Ты хочешь превратить этот день в её личный кошмар?

– Нет, милая, – ухмыльнувшись, он подался чуть вперед, – всего лишь выйти из сложившегося положения и сохранить лидирующее положение на рынке.