Румия

Противники некоторое время стояли молча. Их разделял дот. Но вот вперед выступил Цоба.

— Эй, пискухи! — зычно крикнул он. — А ну сматывайтесь! Это наш металл!

— Подумаешь. Не вами куплен. Сами уходите, — запищало сразу несколько тонких, ядовитых голосов.

Борьку этот тон возмутил. В другое время он бы, не раздумывая, бросился с кулаками на противников. Но сейчас спокойным голосом изложил ультиматум:

— Считаю до десяти. Чтоб около дота не было ни одной. Ра-аз… Два-аа…

Но, к удивлению ребят, женская армия не трогалась с места. Правда, несколько девчат метнулось было от дота, однако их остановила высокая худенькая девчонка. Коротко подстриженные каштановые волосы ее раздувались ветром и воинственно топорщились. Очевидно, она была старшей.

— Не бойтесь, девочки! — спокойно проговорила она. — Я их знаю, пусть только тронут.

— Она нас знает! Слышите?! — смеялся Цоба, оборачиваясь к своей ватаге. — Сейчас узнаешь…

— Не испугались! — ответила девчонка и приняла Борькину воинственную позу. — Ты лучше бы умылся, черномазый!

Борька оторопел от такой наглости. Так опозорить на виду у всех. Он выдавил из себя совсем не то, что хотел бы сказать:

— Это я от природы такой черный.

Девичий лагерь хихикнул. Токари вплотную приблизились к Цобе. Они явно не желали больше выслушивать оскорбления. Тут и Сашка не вытерпел.

— А ты не чумазая? — крикнул он, выступив вперед. — Сама умойся! А то всех сейчас прополоскаем в Днестре. Мы металл для дела собираем, а вы, чтоб денежки на конфеты заработать. Айда отсюда!

Ответ был, кажется, достойным. Однако и это не подействовало на дерзких девчонок. Они явно не желали принимать ультиматум. Тогда Цоба, хотя и запоздало, стал продолжать счет:

— Три… Че-еты-ыре-е!

Девчата не двигались.

— Пя-ять! Ше-есть!.. Се-еемь!..

В лагере противника зашептались, зашевелились. Но воинственный предводитель с каштановыми кудряшками короткими окриками удерживала всех на месте.

— Во-осемь!.. Де-евя-ять!.. — трагически продолжал Цоба. — Десять!!! Робя, вперед!

Румовцы мигом очутились на противоположной стороне дота. Девчата, не выдержав натиска, бросились врассыпную, оставляя на ходу тяжелые осколки и мешки с медными гильзами.

Только эта противная девчонка не убегала. Наоборот, она подбежала к Сашке и уцепилась за артиллерийскую гильзу, пытаясь вырвать ее из Сашкиных рук.

Ну, только этого еще не хватало! Так и отдал ей Сашка, как же! Гильза вмиг перекочевала на колымагу. Но девчонка по пятам преследовала Сашку, обзывая его всякими обидными словами.

— Как были базарные воришки, так и остались.

— Как ты сказала?

— Заслужили, так получайте, — огрызалась обидчица.

— Нет, постой! — Сашка поймал ее за руку. И странно, эта дерзкая девчонка не побежала, а вырвала с силой свою руку, вызывающе подперев кулачками бока, смело посмотрела прямо в Сашкины глаза.

Сашка оторопел.

«Ишь, храбрая какая, — подумал он. — Как Цоба».

Храбрая стояла в той же воинственной позе. Брови, подпрыгнув вверх, изогнулись дугой. Волосы развевались на ветру, а мелкие завитушки упрямо падали на виски. Большие голубые глаза смотрели вызывающе. «Ну, что дальше?» — как бы говорила она.

Девчонка дышала ровно, спокойно, и от этого казалась еще строже. А Сашка стоял перед ней, как набедокуривший мальчишка, и словно просил пощады. А потом и вовсе опустил глаза.

Но тут до Сашкиного уха донеслись крики смелой Борькиной армии. Они напомнили Качанову о долге. Сашка сжал в руках кусок глины.

— Чего храбришься? — наконец крикнул он.

— Ты чего трусишь?

— Ишь ты. На, держи! — Сашка метнул глину. Но конечно, мимо.

Девчонка даже не дрогнула.

— Все? — с дерзким вызовом спросила она.

— Просто жалко. Захнычешь еще, — проговорил Сашка, опуская глаза. — А то бы…

Он похлопал по штанине, по рукавам гимнастерки, стряхивая прилипшую глину.

Некоторое время они еще стояли молча, настороженно поглядывая друг на друга.

— Качан, чего стоишь? Бей! — услыхал Сашка голос Спирочкина.

Расправившись с остальными, разгоряченная ватага подбежала к ним. А Сашке вдруг захотелось защитить эту смелую девчонку. И не потому вовсе, что… Да просто она одна, а их вон сколько, и худенькая к тому же.

— Хватит, Аркашка, ей и так досталось, — с решимостью сказал он.

— Ой, Качан, шос не тэ, як каже Мишка… — загадочно проговорил Брятов.

— Дело ясное, что дело темное, — вставил Спирочкин.

Сашка покраснел, но не ответил. Девчонка вплотную подошла к нему и, глядя прямо в глаза, выпалила:

— А вот и не правда! Тебе больше досталось. — И добавила, улыбаясь: — Качан-капуста.

Смех ребят заглушил ее голос.

— Ого-го-го! — засмеялся во все горло Цоба и вдруг, заложив два грязных пальца в рот, засвистел что было силы. — Вот так девчонка! Отрубила!

А девчонка, не оборачиваясь, спокойно зашагала вверх, к городу.

Сашка, пряча горькую обиду, смотрел ей вслед.

К нему подбежал Спирочкин.

— Сашка, как же, а? Я ей сейчас! — и бросился в догонку.

— Стой! — крикнул Сашка, но Спирочкин был уже около обидчицы. Он сильно рванул ее за руку и повалил на землю.

— Не тронь, Помидор! — крикнул Сашка, отталкивая Спирочкина. Он бросился к девчонке, подал руку: — Вставай!

Но та сама легко поднялась с земли.

— Хулиганы! — дрогнувшим голосом крикнула она, и в голубых ее глазах блеснули слезы.

— Помидор толстомордый, — обрушился Сашка на Спирочкина. — Везде свой нос суешь.

— О, глядите, Качан за девчонку заступается.

— А ты и рад, что послабей нашел? — пришел на помощь Сашке Брятов. — Вояка девчачий.

— А ты какой? Сам же гильзы у них отнимал. Выходит, и ты гвардеец девчачий, — огрызался Спирочкин.

— По коням! — скомандовал Игорь.

Трофейная кобыла Фердинанд, видно, ждала давно этой команды. Она мотнула головой, как бы ответила: «Есть!», крутнула толстым куцым хвостом и тронулась с места.

Следом за телегой, нагруженной доверху гильзами, прутьями, осколками и колючей проволокой, шли ремесленники. Они были веселы, довольны богатой добычей.

Только Сашка все хмурился: «Тоже мне, Качан-капуста. При всех так… Ну и что же, что храбрая и ямочки на щеках? Подумаешь. А в конце посмотрела, будто перед ней и впрямь кочан капусты. Интересно, как ее зовут?..»