Древо Тьмы

Спэрроу Триллиум

Пятый месяц

Юго-восточный остров Фей

Стоя на восточном берегу юго-восточного острова Фей, Спэрроу скользит взглядом по бурным волнам Волтийского моря. На другом берегу — континент, Западные земли.

Небо затягивают тёмные тучи. Сверкают тонкие полоски кривых молний, то и дело освещая воду. Облака мчатся по бескрайнему небу, впереди — устрашающее бурлящее море. По сравнению с ними Спэрроу кажется такой маленькой, беззащитной.

Вечер выдался необычно холодный. Ветер без труда пронизывает её тонкую серую робу, и Спэрроу, вздрагивая, поплотнее обхватывает себя руками за плечи. Солёный бриз бросает её спутанные лиловые волосы на нежно-лавандовое лицо, не давая рассмотреть тёмный берег за бушующими волнами.

Там, далеко, самая западная оконечность материковой Гарднерии.

Спэрроу напряжённо хмурит брови, в свинцовых волнах мерцает тёмной зеленью узкая полоса, скользящая вдоль побережья, будто водяная змея.

Это новая руническая граница Гарднерии. Её воздвигли сильные маги, проникнув в тайны древнего волшебства. Тысячи и тысячи гарднерийских рун выстраиваются в стену, и она растёт с невообразимой быстротой.

Особенно если учесть, что в Гарднерии всего один маг света — и тот весьма преклонных лет.

Прищурившись и заправив волосы за остроконечные уши, Спэрроу силится рассмотреть непреодолимый рунический барьер, оценивает его, будто жестокого и коварного врага.

Руническая преграда, которую строят гарднерийцы, охватывает западный берег Гарднерии до самой дальней точки на севере, какую только в состоянии рассмотреть её глаза, и тянется в населённый кракенами океан, отделяющий самую восточную оконечность островов Фей от материка.

Все магические силы Гарднерии брошены на то, чтобы удержать урисок, вроде неё и Эффри, на островах, подальше от Большой земли.

Как только вся Гарднерия будет окружена рунической границей, никто не сможет проникнуть на континент, чтобы перебраться по суше в Восточные земли.

Руническая граница ползёт на юг с каждым днём всё дальше и совсем скоро запечатает весь западный берег. А там доберутся и до островов — закроют их теми же рунами, непреодолимыми и вечными.

Времени до побега остаётся всё меньше.

В волнах мелькает быстрая тень, и Спэрроу, заметив её уголком глаза, покрывается мурашками, но всё же провожает долгим взглядом.

Кракен. Чёрный, гладкий, он пронзает волны, направляясь на север.

Раньше чудовища не приближались к островам, держались вдали от берега, однако в последнее время что-то влечёт их ближе к землям Гарднерии.

Их будто призвали.

Отгоняя леденящий страх, Спэрроу тщательно взвешивает все «за» и «против». Она давно привыкла делать страшный выбор. Как все уриски.

«Нет. Сегодня ночью лучше не пытаться».

Слишком опасен путь по бурному морю в утлой лодчонке, когда есть риск наткнуться на кракена. Сегодня побег отменяется. Им с Эффри придётся подождать.

— Раздумываешь, как бы сбежать?

Спэрроу, подпрыгнув от неожиданности, оборачивается. Каблуки её сандалий вязнут в холодном мокром песке, а сердце бьётся в груди барабанной дробью.

Тилор следит за ней глазами-бусинками, стоя в нескольких шагах под сросшимися кронами морских сосен. При виде его Спэрроу охватывает отвращение.

«Опять этот наглый ублюдок!»

Стоит там, в своём наглаженном военном мундире с единственной полоской на рукаве, и пожирает её сальным взглядом. Слабый, почти лишённый магии гарднериец, едва ли старше девятнадцатилетней Спэрроу. И ведь не скажешь, что слабак, если посмотреть, как он расхаживает по острову и командует урисками — прям верховный маг, не иначе.

Спэрроу делает медленный вдох, пытаясь обрести равновесие. Обычно она не позволяет себе ни единой дурной мысли об охранниках, чтобы ни жестом, ни взглядом не навлечь на себя или подруг гнева этих чёрных воронов.

Тилор, здоровяк с квадратной челюстью, ухмыляясь, направляется к ней, и Спэрроу с усилием смотрит на него совершенно спокойно и бесстрастно, хотя её и обжигает мысль об украденном ноже, спрятанном в голенище короткого сапога.

Она покорно склоняет голову, пряча глаза.

— Я люблю гулять по берегу, маг Баннок.

Тилор раздувается от гордости при виде выказанного уважения.

«Будь я уверена, что мне ничего не будет, перерезала бы ему глотку», — в приливе ярости думает Спэрроу. Вот только на проклятых островах ничего не скроешь, а убийство охранника тем более.

Прикидываться доброй простушкой, болтая с Тилором, опасно, но что поделаешь? Он следит за группой урисок, к которой приписана в лагере Спэрроу, и отлично знает, что бежать ей некуда. А потому пользуется её слабостью.

«Подлый мерзавец».

Гарднериец скользит по девушке сальным взглядом.

— Что ж, рад слышать, что ты просто гуляешь, — произносит он, подходя ближе.

Он всё чаще подбирается совсем близко. Протянув руку, заправляет длинную прядь волос за ухо Спэрроу, игриво щиплет её за кончик уха, как будто не замечая, что девушка стискивает зубы и борется с желанием впиться ногтями в его гладкие щёки.

С маяка, возвышающегося к северо-востоку на каменистой морской косе, доносится тревожная сирена, и они оборачиваются на звук. Огромный, высокий маяк кажется в тумане маленьким и жалким, будто белый палец, осуждающе устремлённый в небо.

— Я дежурил там прошлой ночью, — сообщает Тилор. — Банда синекожих ушастиков решила было рвануть на материк.

Он осуждающе качает головой, будто рассказывая о непослушных детях.

Спэрроу одновременно охватывают сразу два чувства. Во-первых, ярость: как мерзко смеяться над ушами и кожей урисок! К этим шуточками ни за что не привыкнуть. И во-вторых, тревога. Ведь ей известно, о каких «ушастиках» он говорит. Спэрроу знает, где прятались беглянки, пытаясь выгадать день-другой.

— Они прошли полпути до Большой земли, — с гадкой ухмылкой продолжает Тилор, — а потом их сожрал кракен. — Последние слова он произносит с притворным вздохом.

Спэрроу отшатывается, как от удара, из последних сил стараясь держаться прямо и не упасть.

«Нет! Не может быть! Анна-Лиз. Мариллия. И крошка Силланиль… они забрались в тесную лодку, укутанные в тёплые шали, малышка сжимала в ручонках тряпичную куклу, которую ей сшила Спэрроу. Силланиль… она так любила собирать ракушки. Прелестное дитя с розовыми щёчками и розовыми кудряшками. Как она пела, словно птичка. Даже жестокие гарднерийцы на смогли уничтожить её нежную детскую душу».

Тилор, нахмурившись, фыркает.

— С маяка в подзорную трубу было отлично видно. Кракен их проглотил. Ужасное зрелище. Откусил ребёнку голову. — Тилор устрашающе лязгает зубами. — Они сами виноваты, если начистоту. Как им такое в головы пришло? Что, кракенов у берега ни разу не видели? — Пожав плечами, он медленно выдыхает. — Какое-никакое развлечение. Хоть и ужас, конечно. — Бросив взгляд на уродливые строения неподалёку — фабрики, теплицы и амбары, — Тилор устало пожимает плечами. — Что угодно сойдёт, лишь бы забыть хоть ненадолго об этом убожестве.

На Спэрроу вдруг накатывает презрительная ярость, к которой примешивается разрывающая сердце печаль. Она изо всех сил пытается отогнать непрошеные чувства, спрятать их подальше, всё забыть. Но всепоглощающий гнев растёт, будто морской прилив.

— Так нельзя. — В её голосе совсем нет покорности, только холодная, как океанские глубины, тьма. — Вы обращаетесь с нами плохо. Так нельзя.

Тилор ошеломлённо оборачивается и смотрит на Спэрроу так, словно она отвесила ему пощёчину.

«Дура! Вот дура!» — Остатки здравого смысла возвращаются к Спэрроу, но лишь на мгновение. Она вдруг понимает, что ей всё равно. Согнув пальцы, чтобы поскорее добраться до ножа, она даже не думает, удастся ли ей одолеть гораздо более крупного противника.

Тилор, оправившись от первого шока, уже злобно усмехается ей в лицо.

— У вас, урисок, нет души, — заявляет он. — Так сказано в нашей священной книге. Вы просто пустые раковины. — Оглядев Спэрроу с головы до ног, он со вздохом признаёт: — Попадаются симпатичные раковины вроде тебя, но всё равно пустые. Когда-нибудь, когда ты умрёшь, от тебя ничего не останется, совсем ничего. — Его губы изгибаются в горькой ухмылке. — А потому никому и нет дела до того, как мы с вами обращаемся, ясно?

Спэрроу беззвучно всхлипывает от горя, огненным шаром разгорающегося в груди.

Силланиль. Малышку должны были отвезти в Валгард. А оттуда в Верпасию и через ущелье в горах на восток, а потом, когда-нибудь, в земли Ной, где безопасно. Из горла Спэрроу готов вырваться вопль отчаяния, и сдерживать его она уже почти не в силах.

Тилор снова тянется к её длинным волосам, и Спэрроу впивается ногтями в ладони, чтобы не расцарапать ненавистное лицо.

— Знаю, тебе здесь не нравится, — мурлычет охранник, поглаживая девушку по щеке, будто бы сочувствуя её горю. — Надо принять свою судьбу. Покориться. Вы служите нам, так велел Древнейший. В книге всё сказано. Мы сильнее, значит, вам никуда не деться. Особенно теперь, когда у нас опять есть Чёрная Ведьма.

Его слова — будто удар под дых. Сначала Фогель пришёл к власти, а теперь… ещё и Чёрная Ведьма?

Спэрроу отлично знает, кто стал новой могущественной Ведьмой.

— Фэллон Бэйн, — благоговейно выдыхает Тилор, и его взгляд затуманивается. — На неё покушались убийцы из Ишкарта, но просчитались. Она выздоравливает. И её сила растёт.

Спэрроу пронизывает леденящий ужас. Такое слишком страшно даже вообразить. Из-за Фэллон Бэйн она и оказалась на островах Фей вместе с Эффри. Всё потому, что однажды, больше года назад, маг Эллорен Гарднер выбрала себе на платье ту же ткань, что и Фэллон Бэйн.

Маг Флорель, добрейшая гарднерийка из всех, встретившихся на пути Спэрроу и Эффри, не испугалась угроз Фэллон, даже когда та вернулась в ателье и открыто запретила Элоизе Флорель шить то самое платье. Маг Флорель отказалась повиноваться, к сожалению недооценив способности Фэллон Бэйн и её возможности отомстить.

Вскоре Фэллон пустила слух, что пользоваться услугами Элоизы Флорель не стоит. Никогда и никому.

И талантливая портниха потеряла модное ателье, а потом и вовсе оказалась в доме призрения. Вспоминая, как её с Эффри купили Бэйны и отослали в трудовой лагерь на острова, чтобы отомстить за то платье, девушка внутренне съёживается. Говорят, на острова Фей отослали с материка всех урисок или почти всех.

— Как нагуляешься, — снисходительно произносит Тилор, отрывая Спэрроу от горьких воспоминаний, — приходи ко мне в комнату.

Спэрроу от неожиданности заливается краской до корней волос.

— В вашу комнату?

— Да, именно в мою комнату, — неожиданно резко произносит он, как будто устав от уговоров. — Ты и так слишком долго водишь меня за нос. Я выдал тебе лишний паёк прошлой зимой. Дал тёплые одеяла и одежду. — Выпрямившись, он окидывает девушку оценивающим взглядом, как выгодную покупку. — Я был очень терпелив, Спэрроу. Гораздо терпеливее, чем любой другой маг на моём месте. Так что иди гуляй. А потом приходи ко мне. Я устал ждать.

На его лице мелькает жестокое выражение, отчего сердце Спэрроу на мгновение превращается в кусок льда. Ей кажется, что он узнал о её планах, подслушал мятежные мысли и готовится наказать её за непослушание.