Игра без правил

Домой добрался быстро — такси даже вызывать не пришлось. Просто поднял руку и сел в первую попавшуюся машину, предварительно убедившись, что водитель не фотомодель, и не упырь, собирающийся полакомиться моим пряным телом. За сотку доехал. Зашел в магазин, затарился продуктами — опять сварю борщ, человек без борща существовать не может. Даже в Игре. Вообще, если бы женщины знали, что лучшей приманкой для мужчин является борщ — они бы ставили в ловушку именно его, а не заманивали круглой попой и длинными ногами. Попа дряблеет, ноги толстеют, а борщ остается навсегда.

С этой жизнеутверждающей мыслью я добрался до двери квартиры, и только лишь собрался войти, повернув ключ в замочной скважине, как лежащая в сумке кикимора вдруг шевельнулась и тихонько забормотала, да так озабоченно, так тревожно, что рука моя замерла, а потом сама собой опустилась в сумку, туда, где лежала волшебная палочка. Сумки с продуктами у поставил на пол, чтобы не мешали открывать, так что мне ничего не мешало, и я готов к бою. Почему к бою? Сам не пойму — чувствую, что в квартире что-то не так. Что там сидит некто из тех, что мне точно не понравятся. Ощущение такое, непередаваемое. А еще…еще — запах! Запах то ли одеколона, то ли какого-то крема, тонкий, едва уловимый. Но я чую. И кикимора почуяла, а у нее нюх не чета моему — как у собаки, или как у кошки. А может и того покруче.

Итак — волшебную палочку наперевес (она снова заряжена, на шпану почти ничего не потратил), кикимора рядом, у ноги, и…тихо-тихо открываю дверь квартиры. Петли не скрипнули, открылось — как по маслу. Скорее всего, предыдущий хозяин квартиры эти самые петли нарочно помазал. Зачем? Да кто ж его знает…хозяйственный такой!

Вхожу. Иду себе, оглядываюсь во сторонам…слышу бормотание телевизора. Опа! Это кто же тут так вольготно расположился?! Кто-то лежит на диване! Крадусь, крадусь…палочку вперед, как ствол пистолета! Парализовать — раз плюнуть!

— Ай! — слышу девичий голосок, нежный такой, мелодичный — Кто вы?! Что вы тут делаете?!

Я весь напряжение. Одна мысль, одно движение — и разряжу палочку в агрессора!

— Это я-то что здесь делаю?! — опускаю палочку, глядя на ЭТО — Это ты что здесь делаешь, в моей постели! Ты кто такая?!

— Я Лиза! — девчонка стыдливо обхватывает колени руками, прижимаясь к ногам голой грудью. Сидит, якобы закрывшись от меня ногами, стесняшка хренова! А то, что самое интересное поднятые колени не скрывают — это ей кажется пофиг. Мозгов не хватает понять!

— Откуда ты здесь? — осведомляюсь я, с трудом отводя взгляд от розовой попы этого гомо сапиенса женского рода.

— Вошла! — информативно рассказывает девица, которой на взгляд максимум лет девятнадцать, но скорее всего меньше.

— А почему голая сидишь? — задаю вопрос, который кажется совершенно глупым, и получаю такой же глупый ответ:

— А жарко! Мне теперь чего, испечься, что ли? Душ приняла, и отдыхаю!

— Игрок?

— Что? Какой игрок? Нет тут никакого игрока! — непонимающе хлопает глазами девушка, потом вскакивает с дивана, и прикрываясь какой-то одежонкой, шагает к двери. Я тупо слежу за ней, пропуская мимо себя, и тут девушка вдруг наносит сильнейший удар! Самый настоящий боксерский удар, который заставляет онеметь мои расплющенные губы, и весь мой организм относит к стене, чтобы он тихо и мирно сполз и не мешал наслаждаться жизнью окружающим. Потом откуда-то достает небольшой, очень неприятный на вид нож, задирает мне голову, примеривается, и…ахает, роняя свое орудие убийства. Кикимора вцепилась ей в руку так, что из прокушенного запястья брызгает и льется кровь.

Я еще не в состоянии думать — в голове кровавый туман, меня тошнит, челюсть похрустывает, видимо разбитая на куски ударом нежной ручки моей новой знакомой, но то ли подсознанием, то ли спинным мозгом я понимаю, что если сейчас чего-нибудь не предприниму — мне конец. А потому прекращаю изображать из себя ветошь, брошенную слесарем-сантехником в угол, и едва превышая по скорости минутную стрелку, тянусь к брошенному убийцей ножу. Мне больно, меня трясет, тошнит, но руки все-таки дотягиваются до ножа. Больше всего боялся, что девка заметит мои потуги и как следует наподдаст — если она рукой смогла меня порвать, как Тузик грелку, так что будет, если девица пустит в дело свои стройные ноги? Точно от меня живого места не останется. А жив я до тех пор, пока жива моя бесстрашная Олька.

А кикиморе уже досталось. Девка все-таки оторвала ее от себя — не без потерь, но оторвала. И вместе со шматом кожи, содранной с руки, шмякнула о стену с такой силой, что мне сделалось еще хуже, чем было. Олька, моя Олька! Неужели эта гадина сумела ее убить?!

Ярость охватила меня с такой силой, что из головы ушла дурнота, а скорости и силы как мне показалось — прибавилось. Нож чиркнул по сонной артерии девицы, фонтан крови залил меня с ног, до головы. Я держал девку левой рукой за волосы, полосовал ее ножом, вопя что-то нечленораздельное, кровь хлестала во все стороны, девка хрипела, булькала, мычала, и никак не хотела умирать. Тогда я в считанные секунды располосовал ей шею до самого хребта, и успокоился только тогда, когда отделенная от туловища голова устроилась на обеденном столе, следя за меня зелеными глазами и разевая рот в безмолвном крике. Эта тварь даже сейчас не хотела умирать! Но теперь мне на нее было совершенно наплевать. Потом займусь гадиной. Сейчас меня волнует судьба моей кикиморки.

Олька была жива. Кикимора — это вам не человек, и даже не кошка. Это существо нелегко убить (по себе знаю!), так что пусть ей и досталось при ударе о стену, но…

Хватаю лечилку, вливаю в кикимору. Поможет, нет? Лечилка вообще-то для людей предназначена! Но нет — все в порядке, встрепенулась, забормотала, прижалась ко мне головой и потерлась о запястье. Я даже чуть не прослезился. Не думал, что буду так переживать за в общем-то чуждое, негуманоидное существо, которое не так давно пыталось меня сожрать. Оказалось, что в новом мире Олька единственный мой друг, принимающий меня таким, каков я есть, и готовый отдать за меня свою жизнь. Не буду сейчас думать — почему так случилось, как кикимора ко мне привязалась, и во что это все выльется. Просто приму как данность — ближе Ольки для меня никого в мире нет. Родители? Для них я чужой. Их сын лежит в могиле, на которой уже растут «ноготки», она же календула. Мама знает, что я с детства любил эти цветы, вот и посадила. Когда-нибудь все равно расскажу родителям, кто я такой, но…это будет потом. И мне плевать, что таким образом вмешаюсь в Игру.

Остатки лечилки влил в себя — сломанная челюсть болела все сильнее и сильнее, стала опухать — как и расплющенные ударом губы. Голова болела, кружилась, в глазах двоилось — типичные признаки. Пришлось еще одну лечилку выпить. Такими темпами я скоро останусь без своей «аптечки»! Впрочем — а на что еще нужны лечилки, кроме как лечить? Солить их, что ли? Но вообще-то надо уже проревизовать мой запас добытых лечилок — эдак сунешься, а в запасе ничего и не осталось. Очень не хочется оказаться на кладбище у своей могилы. Или в другом месте — куда Игрок отправляется после окончательной смерти. Например — у Сатаны в заднице.

А тварь все еще жива. Тело шевелится, голова следит за мной прекрасными глазами юной девочки, полные губы шевелятся, будто хотят что-то сказать. Подхожу, пододвигая поближе стул, сажусь, разглядываю голову «красотки». Красотки, да! Красивая, чертовка, аж дух захватывает! Вот бы мне такую подружку…

— Да кто ты такая, дикая тварь из дикого леса…как тут оказалась? — невольно бормочу вслух, и когда слышу ответ, вздрагиваю и резко оборачиваюсь:

— Мавка это — кот Феникс вылизывает лапу, и не смотрит на меня. Но я-то вижу, как косятся на меня его желтые глаза — Кто-то натравил ее на тебя.

— Что за мавка? Мне это ничего не говорит…

— Стыдно! Стыдно не знать мифологию своего рода! — в голосе кота так и бурлит презрение и негодование — Уж такие-то вещи надо знать! Мавки — это обретшие плоть души некрещеных детей. Они служат нечистой силе, и сами являются нечистой силой. Очень не любят людей, и пользуются любой возможностью, чтобы им нагадить. Вот и за тобой пришла.

— А как вошла? И зачем тут стриптиз устраивала?

Кот улыбнулся как Чеширский Кот, фыркнул:

— Да кто же ее знает? Может хотела перед там, как тебя порвать на куски получить кусочек удовольствия! Ты бы ее попользовал, а потом бы она оторвала тебе причиндалы. Вот и все!

— Да что же тут все помешаны на моих причиндалах, черт подери! — в сердцах выругался я — То коллекционируют, то сцука жрут! Извращенцы поганые!

— В них мужская сила — серьезно заметил кот — Если забыть о том, что в некоторых сильных снадобьях для усиления действия как раз и применяется порошок из…причиндалов, в истории достаточно примеров, когда существовало что-то вроде религии поклонения мужским так сказать…деталям. Культ фаллоса, если точнее.

— Это больше у разведенок, и у тех, у кого муж импотент — не думая брякнул я, чем вызвал фырканье кота — Ты лучше скажи, кто на меня ее мог напустить, и как она попала в квартиру!

— Мавки могут проникать туда, куда хотят. Для них нет преград и стен. Оградиться от них можно только заклинаниями или оберегами. А кто напустил…вообще-то она сродни речным русалкам, и относится к роду русалок — только лесных. Ты случаем никого из русалок не обижал?

Я замер, вздохнул, и рассказал коту о моих сегодняшних приключениях. За что был удостоен обещания веселого будущего — по крайней мере, в ближайшие пару недель. Пока все не утихнет. А потом кот предложил мне разделать труп мавки, который, как оказалось, пользуется активным спросом у практикующих некромантов. Они нарезают мясо и кожу на полоски и сушат на сквозняке, а потом толкут плоть в платиновых ступках, добавляя получившийся порошок во многие и многие снадобья, усиливая их действие в разы, а точнее — в три, и даже в десять раз. Зависит от качества плоти, от того, как была убита мавка — магией, или холодным железом, и от молодости бесовской твари. Если продавать отдельно, органами — сцедить в баночку кровь, вырезать сердце, печень и все остальное — можно взять больше денег, но хлопотно и грязно. Если целиком трупом, пока он еще шевелится — денег поменьше, но тоже дадут неплохо. Главное чтобы не начал покрываться колдовской плесенью, означающей, что магия из плоти уже уходит.

Очень ценна голова — например, глаза. Их используют лекари для изготовления снадобья, усиливающее ночное и дневное зрение — вместо глаз что-то вроде морских биноклей. Мозг тоже хорош — усиливает мозговую деятельность, доводя ее до состояния гениальности. На время, конечно, на очень недолгое время. Такое снадобье используют некоторые писатели, которые умеют очень быстро писать книги (как раз за счет вытяжки из мозга мавки). Побочные явления — невозможность спать, как все обычные люди, работоспособность только ночью. Мавки ведь ночные твари, как и все порождения Тьмы.

Ну и так далее. Интересная была лекция, и пока слушал — уже решил, что буду делать. Так что следующие полтора часа прошли в беготне и страданиях. Да, в страданиях! Пусть кто-нибудь попробует таскать по жаре мусорный мешок с шевелящимся трупом, из которого капает и капает кровь! Особенно, когда ты уже прошел сегодня несколько километров по солнцепеку, и единственное, о чем мечтаешь — упасть на диван и застыть в позе морской звезды. Но чего не сделаешь ради наживы?