Остаться до рассвета

Глава 8.

Фрейлина провела девушку теми же неприметными лестницами и переходами и вывела к портретному залу.

— Пройдёте насквозь — и слева двери в бальную залу. Не ошибётесь.

Элге от души поблагодарила.

Время ещё оставалось: можно замедлить шаг, выдохнуть, распустив туго стянутый нервный узел, что не давал нормально дышать с момента выхода из сверкающей бальной залы. Элге оказалась перед висящими в ряд портретами королевской семьи. В картинной галерее, она слышала, висят живые портреты, а здесь собраны не парадные, выполненные в старой технике, масляными красками, по несколько картин кисти одного художника, жившего в ту или иную эпоху. Все Орсанды, занявшие обширный участок стены без окон, взирали на спешащих мимо с самыми разными выражениями лиц: надменными и властными, холодными, любознательными и открытыми, нерешительными и затравленными.

Девушка медленно пошла вдоль стены, от портрета к портрету, от лица к лицу. Его величество Шакхерт Орсанд, прадед нынешнего короля. По воле художника, или на самом деле, он выглядел неуверенным и нерешительным, даже улыбка вышла извиняющейся; глаза, яркие, синие, взирали на мир непривычно мягко. Ни в одном источнике информации не называлась причины смерти этого правителя, а в народе шептались, что срок его жизни определил сын. Элге глянула на соседний портрет, и кивнула сама себе: Тадхен мог, и ни закон, ни наказание за смерть особы королевской крови — смертная казнь — не могли бы ему помешать. Несчастные случаи случаются со всеми.

Элге с неприятным холодком разглядывала породистое волевое лицо. Молодой Тадхен смотрел в самое нутро, и взгляд его синих глаз выворачивал, побуждал отвернуться; удивительно, что за эту достоверность изображения он не повелел уничтожить неудавшиеся портреты. Хотя…неудавшиеся ли? На живых картинах этот привлекательный, с правильными чертами мужчина был такой же.

Глаза почти у всех Орсандов насыщенно-синие. Высокий тяжёлый трон занимали разные правители, и разные по силе духа избранницы стояли за их плечом, поддерживая в решениях, либо стараясь как можно меньше попадаться на глаза.

Элге приблизилась к следующему портрету, семейному: его величество Тадхен с королевой и сыновьями. С картины смотрели два прелестных мальчика и двое взрослых, находящихся рядом, но даже стороннему случайному наблюдателю понятно, сколь глубока была пропасть между ними. Четверо Орсандов, такие похожие — и такие чужие друг другу, и тяжёлая, давящая аура короля, заметная даже в неподвижном изображении. Человек, погубивший её прабабку. При нём исчез почти весь род Сайттенов — вероятно, из каких-то нелепых опасений, что те немыслимым, невозможным образом займут престол…

Семейство позировало в тронном зале. Тадхен обзавёлся семьёй поздно, но сохранил стройность и осанку: Орсанды стареют медленно. У облачённого в дорогие узорные одежды по моде тех лет мужчины во взгляде появилась безуминка, и даже от неподвижного полотна так и тянуло отвернуться.

Детский портрет Бастиана Лигарта демонстрировал круглые щёчки, искрящиеся любопытством глазёнки в обрамлении длинных густых ресниц, пухлые губы, как у девчонки. Маленький Бастиан стоял возле матери, а младший принц, по виду не старше трёх-четырёх лет, прижимался к ноге отца. Королеву изобразили сидящей на троне, и выглядела она так, словно сидит на этом самом троне впервые. Красивая женщина с волосами цвета спелой пшеницы, убранными в пышную причёску, к которой аккуратно прикрепили корону, усыпанную алыми камнями, и кровавый цвет этих рубинов удивительно не сочетался ни с её волосами, ни с оттенком её кожи. Элге подошла ещё ближе. Не просто усталое, а бесконечно печальное лицо, выражение которого безвестный живописец передал удивительно точно, его не стирала даже чуть тронувшая губы улыбка. По контрасту со светлыми локонами глаза королевы были тёмными, возможно, шоколадно-карими — Элге не могла рассмотреть, мешали блики на полотне.

Такого же цвета волосы были и у младшего принца, хорошенького, как все маленькие дети, с ясными сапфировыми глазёнками и капризно изогнутым ртом. Этот малыш, чьё имя она запамятовала, внешне походил и на короля, и на королеву. До вступления его величества Бастиана Лигарта на престол на членов королевской семьи было совершено покушение, младший принц трагически погиб в один день с отцом, оставив старшего брата, в то время двадцатишестилетнего, один на один с утратой и страной, задыхающейся от правления тирана-параноика. Королева умерла за год до этого события.

Ещё одно полотно, запечатлевшее уже повзрослевших принцев, стоят рядом, неуловимо похожие, но так по-разному смотрят. Бастиан Лигарт унаследовал отцовские черты, только у отца они надменнее, презрительнее, и губы тоньше. В остальном — те же глаза, те же волосы, тёмно-каштановые, лёгкими волнами спадающие ниже плеч, тот же овал лица, форма носа и бровей. Портреты взрослого Бастиана показывали привлекательного и уверенного в себе человека, без намёка на высокомерие и тадхеновскую безуминку.

Светловолосый ребёнок на семейном портрете вышел милым и очаровательным, похожим, несмотря на детскую округлость щёчек и ручек, на утончённого эльфёнка. Молодой человек с соседнего портрета эльфийскую хрупкость и милоту утратил полностью. Вид имел здоровый и цветущий, плечи — широкие, меч держал весьма уверенно, в колючих глазах отражались превосходство и подозрительность, чётко очерченные губы кривились в брезгливой пародии на улыбку. Но цвет глаз типично орсандовский, сапфирово-синий. Элге поискала гравировку на нижней части рамы: большинство портретов указывали имена изображённых, но здесь никакой подписи не оказалось. Как же звали младшего принца?.. Провела подушечками пальцев по резному краю багета, словно не веря, что гравировка отсутствует. Её не было.

Самым счастливым семейством Орсандов, пожалуй, изобразили жену и сына нынешнего короля, даже краски на холсте подобраны так, что подчёркивают смеющиеся глаза и лукавые смешинки в уголках губ. Очень, очень приятная картина, от неё так и веет настоящим счастьем и покоем. Маленькую принцессу Эрейн запечатлели на руках матери позже, на другом полотне: она родилась, когда наследный принц Дастьен был уже взрослым.

Элге вглядывалась в лица, пыталась представить себя частью этой семьи — и не могла. Совсем чужие.

Девушка горько усмехнулась, тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания чужого прошлого. Пора вернуться на бал, и хорошо бы успеть до появления венценосного семейства. С этой мыслью Элге решительно развернулась — и едва не врезалась в близко стоящего мужчину. Вскрикнула от неожиданности: шагов за спиной она не слышала. Как давно он стоял здесь?

— Простите, если напугал вас, — незнакомец уверенно положил руки ей на плечи и аккуратно отодвинул от себя. — Что вы искали на том портрете, милая леди?

В его глазах плясали лукавые искорки: некоторые люди умеют улыбаться глазами, хотя уголки губ слегка подрагивали в попытке сохранить серьёзное выражение лица.

— Напугали, очень! Лорд… Как я могу к вам обращаться?

Мужчина едва заметно пожал плечом и приподнял бровь в вежливом недоумении, и в этот момент она его узнала.

Ростом и фигурой он напоминал Мадвика: высокий, стройный, широкоплечий, в безупречно подогнанном дорогом костюме, белом, расшитом золотой нитью. Материя и искусный узор, пуговицы — всё вместе кричало о неприличной роскоши, но смотрелось на нём уместно. Королевский бал требует самых изысканных тканей и украшений. Строгие правильные черты лица — не такие чувственные, как у его отца, но сходство очевидно. Высокий лоб, карие глаза тёплого оттенка, по краю почти янтарные — такие, как у матери, красиво очерченный рот, решительный подбородок — вся их порода удивительно привлекательна. Вьющиеся каштановые волосы тщательно уложены в продуманном беспорядке. Элге перевела взгляд на его руки и не сдержала улыбки: в длинных сильных пальцах мужчина небрежно крутил тонкий золотой обруч, скромно украшенный драгоценными камнями. Под её взглядом он медленно нахлобучил обруч на голову и вздохнул.

— Простите, Ваше Высочество, я не узнала Вас.

Наследный принц Дастьен мягко перехватил Элге под локти, едва она начала опускаться в подобающем случаю реверансе.

— Не нужно, леди. Так что вы хотели найти, так внимательно разглядывая этот портрет?

Его голос напоминал шоколад. Даже у обольстителя-Мадвика не водилось настолько мягких бархатных ноток! И его взгляд — шоколад с мягкой карамелью. Коридор с вереницей изображений королевских лиц был пуст, двери в бальную залу — в паре десятков шагов, но присутствие бесшумно подкравшегося принца вызывало у Элге неловкость.

— Я хотела найти всего лишь подпись. Почему… портрет младшего принца не подписан?

— Его величество распорядился свести её. Мы и так знаем, чьё изображение перед нами. Если не узнали, охотно подскажу: это мой дядя Лиан, младший брат его величества. Как вы, должно быть, знаете, он умер совсем молодым. Однако в этот день я не хотел бы касаться столь печальной темы, тем более в обществе столь прелестной дамы. Вы прекрасно выглядите, леди.

… Лиан?

— Благодарю Вас. — Элге всё же присела в почтительном реверансе. — Мне нужно пройти к гостям, до того, как в зал войдут члены королевской фамилии

Час ещё не истёк. Она успевает.

— Мне так жаль, что я не могу сопроводить вас в зал. Я бы очень этого хотел, но этикет, чтоб его! Я должен войти вместе с семьёй, простите меня за это.

Элге ошеломлённо молчала, не зная, как реагировать на его слова и открытую улыбку. Опустила глаза, будто впервые разглядывая собственные руки.

— Пообещайте мне первый танец. Пожалуйста.

Ч-что?..

Она обратилась к памяти, выискивая среди вереницы бальных танцев название открывающего бал. Первый танец с таким партнёром — почётно, престижно. Заметно. И запомнится всеми. Мадом в особенности.

— Я… я не могу, Ваше Высочество, все мои танцы — для мужа.

Мужчина приподнял бровь, на лицо набежала тень.

— Вы замужем?

С дрожащей улыбкой Элге развела руками. Что это вообще такое, что происходит?? А наследник меж тем сумел справиться с эмоциями и уверенно заявил:

— Что ж, леди, подобные вам, и не должны жить в одиночестве. Завидую вашему супругу. Могу я узнать ваше имя?

— Леди Элге Форриль.

Пока ещё Форриль.

— Очень, очень рад знакомству, леди Фориль. Элге, — склонил голову Дастьен и, против предписанных правил, приложил правую руку к сердцу. — Я не буду настаивать оказать мне честь открыть вместе бал, хотя очень этого хочу; понимаю, как это может быть воспринято вашим супругом. Форрили уважаемы во дворце. Но вечер долгий, и я всё же надеюсь, что вы не откажете в последующих танцах. Вы очень красивы.

Она промолчала, склонив голову. Наследному принцу не отказывают, и просит он не о недопустимом, не роняющем честь дамы. А она отказала, и с радостью покинула бы праздник, лишь бы не попасть в неловкое положение. А то, что его взгляды, улыбка с ямочкой на подбородке живо напомнили ей Мадвика — так то не его проблема, а только её, Элге, личное восприятие.