Остаться до рассвета

Глава 4.

Газетчиков и художников возле здания Ратуши не наблюдалось: господин директор уладил этот вопрос заблаговременно, скромную заметку о бракосочетании должны были поместить в два издания позже. Если гости и удивились отсутствию прессы, то вида не подали.

Виррис не помнила, как во главе свадебной вереницы экипажей ехала в новый, пусть и временный, дом. Не обратила внимания, в какую из карет усаживал её Бьорд, отметила только с долей удивления, что лунноволосый юноша Арви с посадкой в салон замешкался: лошади шарахнулись от него, так что вознице пришлось приложить усилия, чтобы успокоить животных. Не видела сидящего напротив мужа: мыслями унеслась далеко-далеко. Насколько радостные и улыбчивые лица гостей окружали её, насколько замечательные и, не исключено, что самые искренние слова звучали в их адрес, даже пожелания долгой счастливой жизни от госпожи Каннелии, знающей о роли Виррис в истории с запертым даром Элге, настолько паршиво было на душе невесты, теперь уже жены. Из царства невесёлых дум её выдернуло осторожное прикосновение к руке: Бьорд оповестил, что они приехали, и девушка сдвинула в сторону шторку на окошке.

Директор обитал недалеко от своей Школы: в центре Леавора располагалось несколько десятков дорогих особняков, один из которых принадлежал её мужу. Вир смотрела на величественное, с налётом мрачности дымчато-серое здание в три этажа, окружённое небольшим садиком, и не представляла себя в этих стенах. Створки ворот приветливо распахнулись, пропуская новую хозяйку, и лошади бодро процокали по расчищенной дорожке к самому крыльцу. На верхней ступеньке лестницы топтались слуги, с любопытством вытягивая шеи — невесту хозяина до сего дня никто не видел. Возглавлял штат долговязый мужчина средних лет, с узким лицом и сильной проседью в густых чёрных волосах.

— Это Берг, мой дворецкий, незаменимый во всех домашних делах, — тихонько пояснил Бьорд.

Он подставил девушке локоть и медленно повёл в дом, а под ноги им ложились белые лепестки, задевая подол платья и мыски обуви. Красиво.

А потом на них полился серебристый мерцающий свет, и Виррис удивлённо подняла глаза. Нет, не свет, снежинки. Крупные, хрустальные и переливающиеся, они наполнили воздух тихим звоном, в котором угадывалась нежная мелодия. Драгоценной россыпью они оседали в волосах, на плечах, касались лица Виррис, и она не ощутила холода и влаги, наоборот, этот мерцающий белый снег согрел её вспыхнувшим лучиком радости. Девушка покосилась на Бьорда, поймала его беглую понимающую улыбку, и быстро обернулась. Лорд Вейсдгар медленно шагал следом, держа открытые ладони перед собой, и озорно улыбался молодожёнам, а снежинки всё сыпались и сыпались, лёгкие, завораживающие.

— Лорд Вейсдгар тоже маг? — спросила Виррис у мужа.

Тот кивнул, подставляя ладонь падающим звёздочкам, они садились на пальцы и не таяли.

— Арви стихийник, вода и лёд, — пояснил Зоратт не без гордости.

— Сын вашей сестры?

— У меня нет сестры, — весело ответил муж.

Виррис приподняла платье, поднимаясь по ступеням.

…Лорд? Лорд Вейсдгар? Почему тогда Бьорд не пользуется этой приставкой? Почему он — Зоратт?..

Снежинки с ладони её мужа целёхонькими посыпались на землю.

Слуги принарядились по случаю свадьбы хозяина, а саму Виррис приняли так радушно, что она растерялась. И их поздравления в адрес Бьорда, такие безыскусные, простые, но искренние, на несколько мгновений тронули и её сердце. Вот этого поборника законности, свидетеля её позора и унижения, в доме, похоже, любят. Кругленькая как ватрушка женщина в белом передничке поверх тёмно-серого платья, с цветком в подколотых волосах улыбалась хозяину материнской улыбкой и смахивала набегающие слёзы. Дворецкий Берг держался солиднее, но в глазах сквозила теплота. Племянник прислуге едва кивнул и небрежно сбросил на руки подскочившему лакею тонкое пальто.

Бьорд обратился к собравшимся, с просьбой дать им с женой несколько минут, прежде чем они возглавят маленькое торжество, и увлёк девушку в коридор, к подножию деревянной лестницы. Гостей проводили в украшенный зал с накрытым столом.

— Я покажу вам дом, некоторые его помещения, чтобы вы уже сейчас могли хоть немного ориентироваться.

И быстро провёл по этажу, объяснив, где находятся те или иные комнаты, потом повёл на второй этаж, где показал спальни: её и свою. Двери располагались напротив.

— Ваши вещи уже здесь, большую часть разобрала ваша горничная, а какие-то оставили нетронутыми как очень личные.

— Благодарю, — сухо отозвалась Виррис, стоя на пороге своей новой спальни. — Могу я, в таком случае, попросить несколько минут, чтобы привести себя в порядок?

— Разумеется, — улыбнулся муж. — Горничная сейчас явится и поможет вам. Я подожду вас здесь.

Он указал на открытую маленькую библиотеку, без дверей, огороженную перилами. Возле высоких книжных шкафов с открытыми полками располагались кресла и небольшой столик.

Девушка, скупо кивнув, переступила порог своей новой комнаты. Несколько минут передышки в этом спектакле, именуемом свадьбой, несказанно её обрадовали. Не дожидаясь горничную, сняла с головы ненужную теперь вуаль и поискала взглядом, куда бы её пристроить. Спальня была очень просторной, просто огромной — она давно отвыкла от таких помещений, выдержанной в светлых тонах с вкраплениями малинового и цвета шоколада — необычное для женских покоев сочетание, но, если смотреть беспристрастно и объективно, выглядело благородно. Виррис шевельнула пальцами, призывая магию, и повела ладонью вдоль мебели и стен: судя по всему, интерьер сменили совсем недавно. Получается, специально для неё.

Осматривая дом, Вир не могла не отметить преобладание тёмных цветов в интерьере, и удивилась такому выбору. Предпочтения Зоратта или его бывшей супруги, она ведь тоже когда-то жила здесь? Коридоры и комнаты к их странному, совместно-несовместному празднику всё же украсили, хотя убранство мало спасало общую мрачность коридоров и лестниц: тёмное дерево, тёмные стены с узорами цвета состаренного золота, тёмное обрамление светильников. Виррис любила воздух и свет. Жилище Зоратта оказалось достаточно просторным, но вот света в нём не было совсем, не считая её комнат, и эти таящиеся по углам тени будили тягостное чувство. «Поменяю», — решила Виррис. «Если его разрешение ещё в силе — поменяю».

В комнаты вошла девушка в таком же белом фартучке поверх платья, с веточкой живых цветов, приколотой к воротничку, поклонилась новой хозяйке; Виррис сунула ей в руки вуаль и пошла осматривать помещения дальше. Два широких окна напротив двери, справа от входа гардеробная от стены до стены, изящная кровать с высокой спинкой, украшенная резными столбиками и балдахином, пара кресел рядом, прикроватные столики в один уровень, напротив — ширма и рядом с ней туалетный столик с большим трёхстворчатым зеркалом. Между столиком и дверью невысокий стеллаж с книгами. Картины на стенах. Письменный стол-бюро в простенке между окнами, у левой стены — каминная полка и огороженный решёткой очаг, сейчас незажжённый. Одна только спальня размерами выходила больше, чем весь второй этаж в их с Элге домике. Две двери справа от камина. И всюду цветы. Элге любила весенние первоцветы и фрезии, тогда как Виррис предпочитала холодные надменные… Орхидеи. Белые, тёмно-фиолетовые с золотыми прожилками — её новая спальня утопала в этих цветах. Вот как он узнал, этот невозможный человек, неужели сестра проболталась?

За остальными дверями Виррис нашла гостиную — кабинет и купальню с уборной. Отлично, то, что надо.

А Зоратт ожидает за дверью, чтобы вести на маленькое скромное торжество, для самых близких, чьих имён от волнения она не запомнила. Кроме одного. Любопытные у них обоих близкие: у невесты никого, у жениха коллеги и единственный родственник, к которому официально правильно обращаться лорд. Идти к гостям, к мужу не было никакого желания. Увидеть ещё раз среброволосого красавца, поймать его беглую улыбку, возможно, даже потанцевать разочек — да. Представив танец, Виррис вспыхнула как девчонка, невольно приложила ладони к щекам. Надо успокоиться, не хватало ещё в таком виде выйти! Девушка оставила горничной указания относительно подготовки комнаты и вещей, и заставила себя покинуть комнаты. Бьорд встретил её появление мягкой улыбкой.

— Готовы?

Она кивнула, избегая светлого взгляда.

Их встретили радостными возгласами. Едва оказавшись во главе стола, эти замечательные уважаемые люди, от которых Вир ожидала самого благопристойного поведения, потребовали совершенно дикий, неприличный в высших кругах обычай: поцелуй новобрачных перед началом маленького пиршества. Так принято у бедняков, которые верят, что поцелуи сделают их стол изобильным, а жизнь сладкой. Виррис возмущённо повернулась к господину директору, с намерением потребовать прекратить эту нелепость, но наткнулась на тёплый смеющийся взгляд. «Потерпите, это всего пару раз», — шевельнулись его губы почти беззвучно. Виррис не почувствовала никакой сладости, пока он осторожно целовал её, зато свою неловкость и досаду испила сполна, а где-то там, за пару стульев от неё, сидел темноглазый юноша и что-то одобрительно выкрикивал в общем гуле голосов.

«Скорее бы ночь», — молилась невеста, нежно улыбаясь гостям.

И из всего вечера, бесконечно длинного, тягучего, ей запомнились первый танец с мужем и единственный — с Арви, и с ним же длинная беседа. Движения под музыку с Бьордом она переносила стоически, как пытку, намертво приклеив к губам улыбку и пряча глаза, якобы от смущения. На самом деле — отгораживалась от пронзительного взгляда прозрачных аквамариновых глаз, в которых светилась совершенно ненужная нежность. Никакой игры на публику не надо: все видели, как муж на неё смотрит, как держит в руках. Арви на другом конце стола оживлённо беседовал с профессором — стихийником; в свете ярко горящих сфер блестели белым серебром волосы, блестели его глаза дымчатыми драгоценными камнями. Виррис помнила, как заставляла себя отворачиваться и старательно уделяла внимание каждому из гостей. Помнила, как под их взглядами улыбалась Бьорду, вежливо кивая на пожелания скорейшего заполнения детскими голосами и смехом стен этого дома. Видела, как рады и счастливы за господина Зоратта собравшиеся гости и даже прислуга. С ласковой улыбкой смотрела в лицо мужу, когда он ухаживал за ней за столом, и когда отводил от лица длинные пламенные локоны, ненароком касаясь горячими сухими пальцами её открытого плеча. И держал её руки в своих, когда они по обычаю вместе разрезали свадебный пирог, а после кормил её этим пирогом с рук, и Виррис, подчиняясь ритуалу, делала тоже самое, стараясь так дать откусить от куска, чтобы губы Бьорда не коснулись её пальцев. А муж ухитрялся таки доставать до самых кончиков и отводил глаза, в которых появлялся насыщенный аквамариновый оттенок. Гости наблюдали с понимающими улыбками, а Виррис изо всех сил держала спину прямой и играла перед всеми этими приятными и добрыми людьми.

Что они скажут через год..?