Остаться до рассвета

Глава 24. Часть 1

К концу второй недели Ар начал сходить с ума.

Нет, всё шло неплохо: рыжая аристократка, нечаянная носительница титула, не доставляла ему неудобств, была приветлива и ненавязчива, и совершенно не капризна. Взяла на себя домашние хлопоты без возражений, на кухне хозяйничала уверенно, ничего такого не требовала. Читала, занималась, выходила на прогулки, рассматривала, что растёт на его полянке, то есть, что будет расти и зеленеть, когда зима окончательно сдастся и позволит весне ступить в Шелтар. Не нервировала его расшитыми жемчугом роскошными платьями с глубоким декольте, наоборот, с достоинством носила скромную по крою и цветам одежду, особенно диковинный костюмчик, который она рассеянно назвала домашним. Прежде Ару не приходилось видеть на дамах высшего света свободные удлинённые рубашки и прямые брючки, вроде бы тоже свободные, не такие, как для верховой езды. Вроде бы. Маленькие стопы оставались открытыми и так славно смотрелись в ладных домашних туфельках с круглыми носиками, без каблука, и выглядывали из-под нижнего края штанин хрупкие косточки. Когда она сидела, мягкая ткань обтягивала ноги так, что он заставлял себя отворачиваться. Когда край рубашки задирался при домашних работах, Ар имел возможность оценить замечательные изгибы талии и бёдер, а если она поворачивалась спиной… Лучше не смотреть. И никакого двойного умысла с её стороны: просто так удобно и комфортно. Он не знал, как попросить её не надевать это безобразие. Платье…надёжнее. Больше прячет. Наверное.

Дом пропитался ароматом весенних первоцветов, и в купальню маг старался попасть вперёд Элге. Если идти плескаться после — в тонком нежном гиацинтовом запахе можно захлебнуться. И ещё нежелательно закрывать глаза, сидя по горло в воде. Он как-то закрыл, и мысли поплыли совсем не в том направлении, а стоило открыть — из воды вырастала прозрачная, сотканная из тысячи хрустальных капелек фигурка, безумно похожая на девчонкину. Обнажённая. Текли, струились ниже спины волосы, мягко льнули к плечам. Как слепил, сам не заметил. Он щёлкнул пальцами, раз, другой. Третий, пока хрустальные капельки не обрушились в воду, обдав его брызгами.

И не очень-то помогали все известные способы успокоиться.

Разговаривал он с Элге мало, хотя обычное женское любопытство осталось при ней, и задумчивые взгляды на повреждённую половину его лица, и тоненькие золотистые струйки на её ладонях, вылезающие сами собой. Если бы он знал, что поможет — подпустил бы.

Он наблюдал за ней, делая вид, что занят своими книгами. Элге устраивалась с другого края стола, раскладывала на тряпице травы, вынимала ступку из светлого камня с розовыми прожилками. И творила магию, а пальцы потом, наверное, пахли травами. Иногда спрашивала о том или ином растении — не встречалось ли Ару в лесу. Если помнил, старался подсказать.

Зоратты прислали девице не только одежду, но и учебники, и Ар как-то сунул нос в книгу, убеждаясь, что подобрали ей не абы что. Но…Сам не понял, как и когда обратился к недоумевающему темноглазому придворному магу, и спустя день положил на кровать Элге ещё пару книг по целительству, раздобытых в библиотеке калларской академии. Девчонка улыбнулась, и на эту улыбку захотелось ответить такой же…прежней. Если бы она у Ара была.

Книга, таящая в себе ряд старых, малоиспользуемых ритуалов, подходила к концу. Давно уже не смотрел Ар на цвет листов, просматривал любые. Уже знал, что не найдёт того, что нужно, но разбирал неровный почерк для библиотеки Бастиана. Тот так и не избавился от чувства вины за уничтоженные в первые годы правления библиотеки и архивы, содержавшие хоть намёк на запретное — не знал тогда, что Гарт — Ар окажется по эту сторону жизни. Что именно эти знания будут ему ценнее ценных, нужнее нужных. Ар ни разу не обвинил, наоборот.

Эта книга будет последней. Больше он не собирался искать. Надо доживать эту жизнь так, как есть.

Зоратт научил, как отправлять просьбу, и от Виррис прилетела крошечная угловатая птичка с куцым хвостиком. Не хвостик, намёк один, но главное, что запрос добрался, слегка похолодил ладонь Ара. Элге смотрела, как в руках мага проявляется и выравнивается серебристая поверхность. Он протянул ей «зеркало», изменил облик комнаты и молча ушёл заваривать себе чай.

— Как ты, милая?

Улыбка у кареглазой красавицы правильная, а глаза расстроенные. Такой способ связи хорош всем, кроме одного: нельзя обнять. Элге всегда плохо подбирала слова, близких людей ей проще было поддержать прикосновением. Папа приходил домой издёрганный, особенно в последний год, когда потерял все вложения, но ещё старался держаться, искал выход — маленькая рыжая девочка живо забиралась к нему на колени, трогала ладошками лицо и прижималась щекой к щеке. Отпускало быстро. Виррис после занятий в Высшей Школе бывала и огорчённой, и откровенно разгневанной, и на грани слёз: от детей аристократов, ослеплённых превосходством и безнаказанностью, порой доставалось пребольно. Сестра не оставалась в долгу, но дома могла перестать держать спину прямо. Элге садилась рядом, обнимала и гладила эту спину до тех пор, пока на лице Вир не появлялась тихая улыбка. И чай с любимыми добавками — обязательно.

Маду такой способ не очень нравился: касания жены он воспринимал только как намёк на продолжение в спальне.

А у Виррис чай есть и теперь.

Она рассказала про Бьорда. И о своих опасениях; так уж вышло, что сейчас у них с ненастоящим мужем они общие.

— Я ездила к заместителю министра, Элге. Хотела сначала договориться о встрече с его женой, но подумала, что сразу напрямую лучше.

Супруга леаворского директора просидела в приёмной больше четырёх часов. Ей не отказывали, но и не спешили принять. Потом провели в высокий кабинет: тёмное дерево, мягкие ковры, невкусный кофе в маленьких чашечках. И ничего конкретного. Не отказал, но и не пообещал помочь.

— Я не так чтобы могу повлиять, если вдруг будет принято решение о закрытии Школы господина Зоратта, — глядя ей в глаза, говорил лорд Риддель. — Но я лично считаю, что причин лишать наш город прекрасного учебного заведения нет, несмотря на случившуюся трагедию. Только если родители из числа самых запаниковавших не начнут писать обращения, требовать и настаивать.

Голос участливый, а глаза лгут.

Может, Виррис зря обратилась сразу к нему, надо было всё-таки сначала к леди. Тоньше, мягче, и батистовый платочек мять в руках, прикладывая к глазам. Леди Риддель знает своего супруга лучше, знает, как улыбнуться, на что невзначай надавить. Но уже вышло как вышло.

После министерства Вир заезжала в Школу, куда её сразу пропустили и провели в директорский кабинет. Глаза её фиктивного мужа надо было видеть: на её лице приветливая улыбка, в руках корзинка с собранным дома обедом. Зоратт споткнулся, когда выходил из-за стола к ней. Об этом она Элге не рассказала. Только о сыне председателя совета учредителей.

— Он пришёл к дознавателю сам, — поделилась Вир. — Отец пытался его прикрыть, и будет пытаться дальше, но мальчишка не выдержал, не стал молчать. А газеты… их лучше не открывать. Я не могу, сразу выкидываю в огонь. Шумиха ещё долго не уляжется.

Элге и подняла глаза: Ар стоял в дверях кухни с кружкой в руках. Говорить при нём стало неудобно; девушка тяжко вздохнула и вернулась взглядом к «зеркалу».

— Если бы я могла помочь. Даже моё пока ещё родство с Форрилями здесь ничего не решает.

— И я не могу, — уныло признала Вир. Я, конечно, ещё буду пробовать, но не знаю, что получится.

Колдун задумчиво прихлёбывал из кружки.

— Бьорду это очень важно, — кивнула младшая. — Даже если он сто раз скажет, что ничего не нужно и он может решить свои проблемы сам. Если у вас всё наладится, я буду…

— Не надо, Элге, — искривила губы Виррис. — Зоратт не самый плохой человек, но…

В дверях кухни фыркнул маг, прошёл к выходу, снял с крючка куртку с мехом и вышел на улицу. Не видя этого, старшая сестра продолжала:

— Я не хочу, чтобы этот человек пострадал. Школа значит для него очень много, он столько вложил в неё, и педагогов он подбирает лично, и много лет всё шло…и продолжает идти успешно, на лучшем уровне.

— Меня очень радует твоя поддержка и твоё небезразличие, — осторожно заметила Элге.

— Мне кажется, так и должно быть в подобной ситуации, независимо от того, какой у нас брак, — отмахнулась сестра, хмуря брови. — Да, я думала о том, чтобы воспользоваться своим же советом, данным не так давно тебе: не оформлять развод по истечении срока договора, а просто разъехаться. Зоратт обещал мне дом, и я сохранила бы многое, что даёт статус замужней женщины. Но… сейчас я хочу другого. Очень хочу.

Элге всматривалась в изображение в зеркальной поверхности. Кончики пальцев кольнуло холодом, а сестра избегала её взгляда.

— Шансов почти нет, — стылым шёпотом говорила Виррис. — Я не самая подходящая партия: не так молода, не богата, и сейчас в браке, хотя он ненастоящий. Но мне показалось… может быть, крошечная, но надежда есть.

— На что? — испугалась Элге. — О ком ты, Вир? Только не говори, что…

Сестра, зажмурившись, кивнула. Ей не досталось и половины чуткости, которой обладала Элге.

— Бьорд тебя очень любит…

— Мне не нужны его признания, — сквозь зубы сказала Виррис. — У нас договор. Он закончится, и я буду свободна.

— Семья виконта Вейсдгара…ты же о нём сейчас думаешь, да? Ты рассуждаешь верно: они не одобрят тебя. К тому же он не посторонний мужчина, а ближайший родственник! Это скандал, Вир! И иноземец. У них другие законы, другие требования. Даже если ты просто посмотришь в сторону лорда Арви… И не приведи милосердное Небо, если он позволит себе…

Элге не знала, чего в её голосе больше: сожаления и боли за мужа сестры, или за неё саму.

— Он ничего себе не позволяет, но я чувствую… Это всё, что у меня есть, — упрямо прошептала Виррис. — Я ведь из хорошего рода, даже по меркам герриардцев. А он будущий граф. Я могла бы… Ну вдруг, Элге? Я не могу об этом не думать.

Сестра быстро оглянулась через плечо, закусила губу. Обе какое-то время молчали. Сейчас говорить Вир что-либо преждевременно; ей не свойственно нарушать договорённости, тем более вот так, когда у самой Элге ничего ещё не ясно, а королевский советник мечтает вернуть строптивую невестку под свою крышу.

— Бьорд не заслужил, — напомнила Элге.

Старшая вскинулась:

— Пообещай, что не скажешь ему!

— Не скажу. И… я тебе очень сочувствую, сестрёнка. Будущий граф Ольверский рядом с твоим супругом, наверное, кажется лучше. Моложе, привлекательнее, сильнее. Я понимаю. Я буду просить Светлое Небо, чтобы это было просто небольшое увлечение, и чтобы оно поскорее прошло. Я желаю тебе счастья, Вир. Одного разбитого сердца в нашей семье достаточно.

Виррис смотрела в кристалл, на Элге, а перед глазами стояло другое лицо. Длинные волнистые волосы, светлые-светлые, почти белые. Родинка над губой. Бриллиантовая искорка в ухе. Густой мех в тёмное пятнышко… Запах смородины с пряной ноткой перца. Никто никогда не одобрит, но Виррис Адорейн так редко позволяла себе мечтать. Если очень тихо и очень втайне — то можно?