Остаться до рассвета

Глава 3.

Неделя до нежеланной свадьбы — очень, очень маленький отрезок времени. И жених, и невеста знали, ради кого заключают союз, и никто из них не отказывался от данного слова, и брачный договор был составлен уже на следующий день по всем правилам. Но невеста выражала свой протест в маленьких организационных мелочах и при попытках жениха поухаживать, порадовать её хоть чем-нибудь. Наотрез отказалась принять подарок на свадьбу, заявив, что не имеет средств для достойного ответного подарка. Ни разу не появилась в доме Бьорда, как бы не предлагал он познакомиться с будущими владениями и штатом прислуги и, при желании, поменять что-то на свой вкус.

— Я не собираюсь ничего менять, это ваш дом, господин Зоратт, я лишь временный гость в нём.

Так значилось в записке Виррис: встреч с ним девушка избегала под разными предлогами. Успеет ещё насмотреться и насидеться за одним столом. И Бьорд, не настаивая, передавал через своего слугу список дел, и Виррис согласовывала каждый пункт организации бракосочетания и массу мелких и не очень бытовых вопросов, от украшения дома (зачем???) до утверждения меню праздничного стола. Девушку устроило бы свадебное игристое вино — дань традиции, и простой пирог, который полагалось вместе разрезать одним ножом — тоже традиция, но будущий муж думал иначе. Потом слуга возвращался в дом Зоратта, не теряя спокойного, чуточку равнодушного выражения лица. У хозяина, видать, научился.

Обручальное кольцо выбирать не стала вовсе: в конце концов, у Зоратта вроде бы имеется вкус, вот пусть сам и выбирает, а ей думать над символом своей неволи бок о бок с чужим мужчиной казалось абсурдом. Тем более неволи временной. Так не всё ли равно, какое украшение носить?

Виррис просила время не спешить, но дни пролетели слишком быстро.

В утро перед отправлением в Ратушу она стояла напротив высокого зеркала, придирчиво разглядывая своё отражение. Зеркало показывало девушку с горько поджатыми губами. Привлекательную, яркую, в идеально сидящем по стройной фигурке платье, прекрасно сочетавшемся с пламенно-рыжими волосами. От свадебного наряда, который жених преподносил наречённой, отвертеться не удалось. Виррис планировала немного переделать одно из двух имеющихся у неё нарядных платьев, но текст прилагающегося к коробке с нарядом письма был весьма убедителен и настойчив. На их церемонии будет очень мало гостей, но показаться им в неподобающем виде нельзя. И Виррис, раздражённо пофыркивая, провела незначительную подгонку платья, оказавшегося очень красивым, из нежной лёгкой ткани. В коробке она нашла и невесомую, матово поблёскивающую вуаль, и длинную меховую накидку, и сдержанно-элегантный гарнитур из маленьких каплевидных бриллиантов. Всё-таки подарок, и не надеть украшения на церемонию — значит, вызвать вопросы и недоумение гостей.

Список гостей Зоратт ей показывал: профессор-стихийник из Высшей Школы, и двое преподавателей с супругами. Одного из них Виррис знала, точнее, одну, госпожу Каннелию, наставницу Элге. Первым в перечне гостей значился племянник жениха, и больше никаких родственников, хотя жених обмолвился, что отец и брат живы. Со стороны невесты и вовсе никого не было.

До слез не хотелось оставлять свой маленький уютный домик, пусть и всего на год; Виррис свято верила, что так и будет. Накануне свадьбы она бродила по комнатам и проверяла, не забыла ли упаковать для переезда чего важного. Наступление нового периода жизни вызывало глубочайшее уныние.

«Ради Элге, — сцепив зубы, повторяла и повторяла девушка. — Это только ради Элге».

Бьорд ждал её под деревьями возле Ратуши, куда невесту доставил его экипаж. Несмотря на холод последнего зимнего месяца, на женихе был только свадебный костюм, и Виррис даже не позлорадствовала, до того поразилась его облику. Как он не мёрзнет?! Удлинённый сюртук из шелковистой ткани с искусной вышивкой совершенно не грел, как и надетый под него жилет, и шёлковая сорочка. Кожа Бьорда оставалась обычного, свойственного ему цвета, не стремясь слиться со светлым нарядом цвета холодного голубоватого льда, и никаких признаков страдающего от холода человека! Впрочем, директор Школы сильный маг, возможно, он применяет согревающее заклинание?

— Вы прекрасны, леди Адорейн, — с улыбкой склонил голову Зоратт, с удовольствием вдыхая её аромат.

В прозрачных глазах плескалось восхищение.

Выбранное им платье, которое виднелось в распахнутой накидке, очень ей шло и удивительно сочеталось с его нарядом. Рыжие волосы с заметным оттенком красного дерева Виррис собрала у висков и частично заколола наверх, оставив большую часть волос распущенными, завила их в локоны и украсила благородно мерцающими шпильками. Сверху прикрыла вуалью. Выглядела действительно чудесно, жаль, большие выразительные глаза не сияют.

В обтянутые тонкими перчатками руки лёг изящный маленький букет и, приняв предложенный локоть жениха (к слову, тёплый, это явственно чувствовалось сквозь сюртук), Виррис шагнула к двери, за которой её статус вот-вот изменится, а вместе с ним и жизнь. Госпожа Зоратт — как просто звучит!

— Где же ваши гости, господин Зоратт? — поинтересовалась девушка, оглядывая пустую площадь.

— Ожидают внутри. И…зовите меня по имени, леди. Уже можно.

Если бы она хотела! Но привыкать надо, тут он прав.

Перед самым входом в тепло Ратуши жених на несколько мгновений замер, прислушиваясь и рассеянно касаясь причудливо огранённого аквамарина в перстне; Вир оглянулась, ища источник его беспокойства, но ничего и никого не обнаружила.

— Господин Зо…Бьорд?..

Он медленно моргнул, и расширившиеся чёрные зрачки вернули обычный размер.

— Нет, ничего, всё в порядке. Идём?

Поднявшись по неширокой лестнице в зал для торжеств, невесту представили малочисленным гостям, но от волнения она не запоминала имен. Зоратт, согласно договорённости, включился в роль счастливого жениха: широко улыбался, держа руку на её талии, смотрел мягко, а поздравления с выбором спутницы жизни принимал, похоже, самым искренним образом.

— Племянник, полагаю, не прибыл? — спросила Виррис.

— Он в Леаворе, но сейчас очень занят. Я надеялся, успеет освободиться и прибыть до церемонии, — вздохнул Зоратт. — Я очень хотел видеть его в этот день рядом. Но всё ещё надеюсь, что он успеет хотя бы к обеду.

Сколько теплоты в голосе. Девушка ответила пожатием плеч. Без Элге всё это действо выглядело совсем безрадостным, поддержки, ободряющего слова, улыбки так не хватало.

Им провели скромную, но красивую церемонию. Гости, рассаженные полукругом на обитых бархатом лавках, выступали свидетелями положенных клятв и обещаний. С губ Виррис все эти слова слетали легко. «Это всего на год, это не по-настоящему», — успокаивала она себя, вслушиваясь в сильный голос Бьорда, который повторял свои клятвы с заметным волнением. Её ладонь лежала в его руке, пальцы нежно поглаживали ребро ладони. Виррис терпела: взгляды распорядителя и гостей были обращены на неё.

Подали шёлковую подушечку с кружевом по краю: время обмена брачными украшениями. На её палец скользнуло обручальное кольцо. Вир глянула и равнодушно оценила выбор. Какая разница, что носить на руке как символ фальшивого брака? После того, как и Бьорду было нацеплено его кольцо — он наблюдал за Виррис с тихой улыбкой — молодожёны скрепили брачное свидетельство подписями. Зоратт — какая дурацкая, неблагородная фамилия! И она теперь её — минимум на год.

— Поздравляю вас, господин и госпожа Зоратт, — дежурно улыбнулся распорядитель.

Невеста оглянулась, ища взглядом сестру: на несколько томительных мгновений забыла, что Элге здесь нет. Поймала ободряющие и выжидательные взгляды. Почувствовала пальцы Бьорда на своём запястье, повернулась к нему с немым вопросом. Этот человек медленно поднял край нежной вуали и открыл лицо Виррис. Она подавила желание дёрнуться и отстраниться, вместо этого смотрела прямым взглядом, без слов прося пояснений.

— Поцелуй, — одними губами произнёс он.

Ах, да, первый супружеский поцелуй, который надо изобразить для всех. На который она настраивалась, пока собиралась утром, но так и не настроилась. Нельзя быть готовой прикасаться к вызывающему презрение мужчине, нельзя! Не выходит!

У неё задрожали губы, но вокруг несколько пар любопытных глаз. Виррис опустила ресницы, не в силах смотреть, как её муж (как дико звучит!) склоняется к ней; как сверкают драгоценными камнями глаза. Скольким же дурацким традициям надо следовать, даже здесь, не перед Небом, не в Алтарном круге! Его пальцы тронули её подбородок, приподнимая, и сам он стоял непростительно близко — но теперь можно, и так надо. Снова вдохнул её запах: ноздри дрогнули, веки на мгновение прикрылись.

— Не бойтесь, — еле различимый шёпот коснулся слуха, а потом он её поцеловал.

Она ничего не могла сделать, когда вторая его рука опустилась на её плечи, привлекая ближе, а пальцы первой очерчивали контур подбородка и гладили скулу. Бьорд касался её губ бережно, без слов умоляя ответить, и Виррис уступила — один раз, для достоверности. Раскрыла губы, позволяя ласке длиться столько, сколько ему хочется, надеясь на его сдержанность и обещание не перегибать палку. Поцелуй выходил бесконечно нежным, с привкусом горечи и грусти.

Вир отстранилась первая, разрывая контакт, и выдавила застенчивую улыбку. Рука мужа неохотно сползла с её плеч и замерла на талии, прижимая ближе, как и положено счастливому молодожёну: смотрите и завидуйте. Вот и всё. Один раз пережить можно. Надеясь, что предательский румянец не окрасит её щеки, Виррис, теперь уже Зоратт, повернулась к гостям, которые повставали со своих мест, торопясь поздравить пару. Документ о заключении брака, с их подписями, которую Вир накануне нехотя тренировалась делать, сам собой свернувшийся в трубочку, с золотым перевитым шнуром вокруг, лёг в руки Бьорда, и тот бережно убрал его во внутренний карман.

— Успел!

Виррис обернулась на незнакомый возглас.

В арочный проход, перевитый цветами и лентами, шагнул ещё один участник их маленького ненастоящего торжества. Невеста не чувствовала, как сползает с губ приличествующая случаю улыбка. Новый гость, опередив всех остальных, едва оказавшись в торжественном зале, тут же очутился возле пары, и девушку от макушки до кончиков мысков туфелек обдало мягким обволакивающим голосом:

— Добрый день, дядя. Прошу прощения, как ни торопился — увы, самое важное пропустил. Госпожа Зоратт, полагаю? Примите мои поздравления!

В руки оторопевшей Виррис был опущен элегантнейший букет, собранный из кремовых, нежно-розовых и весенне-сиреневых цветов, а сама она неотрывно смотрела на молодого человека. Сердце укатилось вниз, в висках стучало, реальность вокруг оказалась вдруг размытой, ненастоящей. Он ответил ей прямым взглядом, в котором угадывалось любопытство, тонкие ноздри дрогнули, вбирая её запах; глаза на мгновение подёрнулись дымкой, зрачки сузились и вернули исходный размер. Её руки нежно прижали к себе подаренный букет, а все её естество сосредоточилось на пронзительных тёмно-серых, почти чёрных глазах гостя и его голосе. Тихое покашливание рядом стоящего мужчины она не услышала, и не сразу уловила тёплое прикосновение к предплечью. Медленно повернулась: человек, только что ставший её мужем на ближайший год, смотрел на неё, и в его светлых глазах отражалась бесконечная нежность. Виррис стало стыдно за открытое любование другим мужчиной, мальчишкой почти; она неловко улыбнулась, но продолжала незаметно искать взглядом того, темноглазого. Ещё сильнее, чем стыд, её затопило сожаление о только что заключенном браке. Элге. Надо думать об Элге. Достаточно с неё неприятностей. Виррис заглушила вздох и позволила Бьорду взять себя под руку. И себя заодно в руки взяла.