Мир, лишённый тайн

— Это про хакеров? — решил уточнить Кустов.

— О них родимых. Количество киберпреступлений сильно увеличилось за год и продолжает расти, — Борис Анатольевич повернул монитор и показал всем один из взломанных сайтов. — А вот на это нас просили обратить особое внимание. Призывы к митингам, протестам и откровенная ложь и оскорбление в отношении власти, и, в частности, президента.

— Ой-ля-ля! Как мне это знакомо, — увидев изображение произнёс незнакомец, а оперативники удивились его акценту.

— Анатолич, это закрытые сообщества. Да и нету у нас выходов на такого уровня агентуру, — отреагировал Туркин.

— Ты мне это не рассказывай. Бумаги главное сделай, а там кого и как привлекать, сами соображайте. Вот может и наш иностранный гость, что подскажет по этому поводу. Знакомьтесь. Жан-Мари Леруа представитель полиции Франции. Прилетел к нам в страну за конкретным преступником, который снимает квартиру у нас на территории. Его руководство и интерпол все необходимые бумаги в прокуратуру предоставили, но вопрос об экстрадиции в настоящее время решён быть не может. Вот фото разыскиваемого Пьера.

— Так обычно мы такими делами не занимаемся, — удивился Иван.

— Проблема в том, что все предоставленные в запросе доказательства строятся на таймстримах, а наши законы пока их не признают. Потому было принято решение немного подождать и не задерживать преступника, до принятия соответствующих законов у нас. Тем более недолго осталось. Или до получения дополнительных материалов из Франции. Жан неплохо говорит по-русски, так что сам потом вам подробнее расскажет. Он попросил разрешение поработать вместе с русскими коллегами. Руководство не возражает. Ну а где лучше как не у нас? Так что, Вадим, сегодня Жан на тебе и постарайся обойтись без международного скандала.

— Обижаете, Борис Анатольевич, — сделал соответствующую мину Горских. — Выдадим автомат и все скандалы будем мочить в зародыше.

— Мочить? — не понял Леруа.

— Он тебе Жан-Мари, потом расскажет и боюсь, сильно пополнит твой лексикон, — проговорил, нахмурившись, начальник, а остальные усмехнулись. — А сейчас давайте пробежимся по текучке… Блин. И желательно более понятным нашему гостю языком. * * *

Свободных мест в актовом зале управления не было. Пришлось приносить даже стулья из кабинетов. Был собран весь свободный от дежурств офицерский состав. Плюс представители городского управления и даже несколько генералов от МВД.

Пока собирались, шёл разговор о повестке и озвучивался список вопросов, которые будут подняты.

Началом был краткий доклад начальника управления о причинах принятия новых законов. Хотя все и так их знали, но порядок есть порядок.

— Даже не имея возможности опираться на записи сделанные из прошлого как на доказательную базу, организованная работа оперативным составом по выявлению материальных фактов и доказательств позволила в совершенно минимальные строки сделать резкий скачок раскрываемости. Данная инициатива была поддержана руководством и взята на статистический учёт и контроль, с точки зрения законности, согласно имеющихся правовых норм, — продолжил совещание один из генералов МВД. — Ваше управление в этом отличилось как новаторы. Молодцы, но не только вы такие умные. Раскрываемости по всей России растёт в геометрической прогрессии. Если вы знаете, что это такое.

В зале тихо засмеялись.

— Проблема в том, что сажать скоро будет некуда. И как не странно это звучит правительство, попросило слегка поумерить эйфорию от новых возможностей и притормозить данный процесс. От заслуженного наказания преступники по «глухарям», никуда не денутся. Тем более, что в некоторых случаях сроки давности истекли. Такие особенно нужно откладывать. Дальнейшая деятельность по ним, в определённых случаях, целесообразна только для проведения воспитательной беседы, в плане показательной неизбежности наказания. Конечно, это не касается некоторых уголовных статей, срока давности по которым нет или он может быть отменён судом.

Генерал передохнул и продолжил:

— В связи с перегруженностью тюрем, отдельно встаёт вопрос о видах наказания. Все вы ознакомились с различными законодательными предложениями на эту тему. Озвучу своё мнение. Отбывание наказание в виде тюремного заключения становится совершенно не актуальным. Тут даже дело не в ограничении свободы. Наказание за определённые виды преступлений, должно подразумевать, кроме жёсткого изолирования от общества, и обязательную трудовую деятельность. И не такую, как сейчас, местами достаточно лёгкую. Цель, защита общества, а не перевоспитания и исправления. Цель, наказание.

В зале понеслись тихие переговоры. Эта тема волновала многих и затронув её выступающий невольно запустил процесс обсуждения. Понимая это, он даже замолчал на время, давая всем слегка выговорится. Что было не привычно.

— … какая коррекция или адаптация, или изоляция… — слышалось местами.

«Что можно исправить в человеке, работающем на лесоповале или шитье одежды?» — горько усмехнулась мысленно и Иван и тихо высказал коллегам своё виденье вопроса:

— Как можно говорить об исправлении? Какие исправительные работы? При прочих равных условиях всё зависит только от самого человека. Умный сделает правильный вывод в любой обстановке. А дурак и в трёхкомнатной камере останется преступником.

— … каторжные работы… жёсткость, но не жестокость… не трудишься на каторге, значит, не получаешь кров и пищу, голодаешь и умираешь под забором — никакого уважения и человеколюбия к некоторым сидельцам, быть не может… заработать…

— … на тяжёлых, но в соответствии с возможностями осуждённого и вполне обеспечивающими сохранность жизни, приемлемым питанием и проживанием, для соблюдающих порядок…

Когда поток обсуждения начал стихать, генерал продолжил:

— Каждый из вас проголосует в ходе референдума за тот вариант, который считает правильным. Теперь дальше.

— Как вы понимаете, даже принятия новых законов не снимет с нас обязанности фиксации и собирания всех других видов улик. Так что, с одной стороны, работать станет проще, но, с другой стороны, по началу работы станет больше. К сожалению, говорить о возможности предотвращать преступления не приходится. Что, когда и кому взбредёт в голову, узнать нельзя. Следить за всеми и за каждым, чего так боятся многие мнительные и впечатлительные, но обделённые сообразительностью граждане, государственные правоохранительные структуры просто не могут. Нейросканирование не признаётся судом как доказательство, если судом же не вынесено разрешение на его проведение. Надежда только на понимание среди людей. Или на страх. На теперь уже однозначно очевидную неотвратимость наказания. Когда-нибудь я думаю, количество преступлений упадёт до одного в год. А нас сократят до неприличия и отправят на целину.

В зале опять засмеялись.

— Возможно, некоторых удивит формат нашего общения. Как, что и почему обсуждается и говорится мной. А ответ прост. И наиболее сообразительные и информированные уже поняли. Причина всё та же. Смысла пытаться скрыть всё произносимое на совещании нет никакой возможности. А подготовить ваше восприятие очень важно. Поэтому, к примеру, можете прямо сейчас начать «перемывать мне косточки». Потому что я в любом случае смогу подглядеть и прослушать ваши шушуканья, когда мне этого захочется. И вообще, как выразился министр МВД, пора привыкать говорить за глаза только то, что сможете сказать и напрямую.

— Ну с раскрытием преступлений и установлением правонарушителей всё понятно. А что по самим законам? — поднявшись с места, спросил один из участковых инспекторов.

Генерал хмыкнул и, показав рукой задавшему садиться, продолжил:

— Вопрос прямо в точку. Я как раз хотел озвучить этот очень важный момент, который и увеличит тяжесть нашей работы. Принять закон, это хорошо, но надо, чтобы он ещё и начал работать и были те, кому следить за его выполнением.

— В своё время я наткнулся в интернете. По-моему на сайте гидрометцентра. Точно не помню. На упоминание следующей исторической выписки, «из Циркуляра Морского технического Комитета № 15 от ноября 29 дня 1910 года». Зачитаю дословно: «…никакая инструкция не может перечислить всех обязанностей должностного лица, предусмотреть все отдельные случаи и дать впредь соответствующие указания, а поэтому господа инженеры должны проявлять инициативу и, руководствуясь знаниями своей специальности и пользы дела, прилагать все усилия для оправдания своего назначения…»

— Так как мы входим в зону неизведанного, то нам по аналогии с инженерами, предлагается активно участвовать в законотворчестве. Первые принятые законы, конечно, будут сырыми и от нас с вами теперь будет зависеть, в том числе и как долго это продлится. Мы как правоприменители и самые заинтересованные в скорейшем проведении законов к нормальному рабочему образцу, должны будем составлять определённые докладные, рапорты и справки.

— Это что-то типа рационализаторских предложений, если кто-то помнит, что это такое. Кому как ни нам лучше всего будет понятно, что работает или что надо изменить. И в конечном итоге не ругать впустую руководство, а предоставлять дельные предложения, как это исправить или улучшить. Конечно, данная норма выявит и полных бездарей, несущих всякий бред, лишь бы сделать карьеру или как-то выпендриться. К примеру, они будут сыпать общими фразами, типа: предоставить, углубить, улучшить и так далее. Без всякой конкретики, как это осуществить. Поэтому акцентирую внимание именно на том, что просто написать, что такой-то параграф не работает, недостаточно. Нужно будет предлагать конкретное, на ваш взгляд, изменение текста закона, с целью решения выявленной коллизии.

Поднявшийся в зале шум обсуждения опять прервал выступление. Генерал отнёсся к этому спокойно, и сам вступил в какой-то диалог с сидящими в президиуме. Когда стихийное обсуждение почти прекратилось, поднялся Крассовский:

— Будет ли проводиться «чистка» или переаттестация?

— Чистить ряды? Вы о чём? — удивился представитель министерства. — К примеру, взятку хоть один раз в жизни брал каждый сотрудник или чиновник. Всех уволить или посадить? И кто это будет делать? Сами себя? Тут придётся… я повторяю придётся подходить более избирательно. Смотря для чего, почему и другие обстоятельства того или иного поступка каждого сотрудника. До конца этот вопрос ещё не проработан. Такого целенаправленного действия точно не предусматривается. Даже наоборот. Акцент ставится на замораживание заведения каких-либо дел по выявленным случаям. Особенно учитывая, что подача заявлений, то есть инициатива может исходить от граждан не совсем самих ладящих с законом и использующих выявленные ими нарушения для сведения личных счётов. Или, опять же для нанесения вреда всей нашей работе и даже власти и стране. Конечно, это не значит, что во всех случаях не последует реакция.

— Вот над этим реально придётся поломать голову и руководству и всем нам. В оценкие всех старых преступлений. Либо ввести хитрые сроки давности. Либо опираться на тяжесть или количество свершённого. А скорее всего, как и во всех других случаях, будет неважно кто фигурант. Будем оценивать в совокупности всё вместе, по новому рационально подготовленному алгоритму. Если же всех подряд, то, как вы понимаете, мы будем сажать сами себя. Да?! Да… иначе в тюрьму всех чиновников и нас с вами… а если не сажать, то что? Не давать, имеющим сомнительное и тёмное прошлое, занимать ответственные посты? Так тогда получим новых руководителей дилетантов. Чаще всего, наверное, придётся обозначать, доводить, так сказать, до сведения, что да, знаем, но вы теперь тоже всё знаете, а за одного битого двух небитых дают. Контроль и наблюдение. Возможно. И если опять нарушил, то уже без сантиментов. Отдельные личности в любом случае будут, как минимум убираться со своих постов.