Мир, лишённый тайн

— Мы всё время говорим о социализации, о потери живого общения среди людей, потери взаимопонимания, но при этом сами же расселяем коммуналки. Стремимся жить в отдельных квартирах, ничего не зная о соседях по площадке, не интересуясь и не общаясь с ними. Создаём малые ячейки общества. Делаем ставку только на близких родных, а не на Род. Не исправляем ошибочное мнение, что мол «необходимо иметь семью», замкнутую структуру близких людей. Вместо того чтобы быть последовательным даже в рамках хотя бы христианства и дарить любовь всем окружающим. Страшное слово детский дом. А почему страшное? Потому что в нас живёт штамп ассоциаций. Грязь, недалёкие воспитатели и дети без игрушек и заботы. Но если бы ребёнок с малых лет не воспринимал информацию о безоговорочной необходимости иметь папу и маму, он вполне спокойно бы относился к любящим его воспитателям. Ведь таких полно, а может быть ещё больше. И никто бы из них, не чувствовал себя обделённым. Тем более, находясь в окружении более благоприятного соседства со своими адекватными и дружелюбными сверстниками. Ведь «дедовщина» и насилие прививается детям нами же.

— Отсутствие тайн и открытость многих каналов информации даст толчок к созданию нового общества, новой культуры общения и нового понятия семья. РОД! Человеческий род. От корня человечность, то есть внимание, уважение, доброта, сострадание и сорадование по отношению к другой личности. То о чём сейчас мы так много говорим, но практически ничего из этого не практикуем.

— Да через боль и потери, но по-другому и не получится. В нынешнем мире человечество слишком глупо и консервативно в своём мировоззрении. Именно сейчас это и ломается. Причём боль и трудности мы причиняем себе сами. Замыкаясь на выдуманных и устаревших понятиях чести, достоинства, нравственности и морали. На понятиях не соответствующих изменившейся действительности. Наш нездоровый мозг пытается зацепиться за них, без оглядки. Новое — не означает, что все нормы нужно отринуть. Во всём должно присутствовать чувство меры и разумность. И этот набор никак не может мешать эмоциональной составляющей нашей жизни, как многие заблуждаются. Просто у кого-то слабое воображение и везде мерещится только негатив.

— Мы забываем огромный опыт, накопленный нашими предками. Не извлекаем уроков. Золотое правило этики гласит: делай другому так, как хочешь чтобы делали тебе, и не делай так, как не хочешь чтобы делали тебе. А кто так поступает? Многие считают себя христианами, но какое количество из вас, хотя бы пытается возлюбить ближнего своего или хотя бы понять, а когда надо и помочь. Мы должны совершенствоваться, а мы топчемся на месте. В лучшем случае делаем только виток по спирали технического прогресса, но скатываясь с горки развития самих себя и общества.

Не все слушали выступающих. В отдалении собирающиеся всё больше бурлили и разделялись на две фракции: поддерживающих и противников новых устройств и законов. Причём если несколько часов назад были полутона во мнениях, когда за или против высказывалось с обеих сторон частично, по некоторым направлениям. То теперь разграничение становилось более точным, уже в силу перевешивающих количественно аргументов, а иногда только из-за личного убеждения. Всё чаще стали возникать драки. И как и во Франции и во многих других странах толпа разделилась на противостоящие ряды, с постепенно то расширяющейся, то исчезающей, нейтральной полосой посередине. В отличие от заграницы полиция имела свою тактику и не спешила занять это пространство, давая возможность наиболее агрессивным выплеснуть гнев и проявить себя, тем самым попадая на заметку наблюдателям.* * *

Пьер Дель Фурнье, как только начало темнеть, вышел со съёмной квартиры и направился по первости на проспект Сахарова. Определённые инструкции по интернету он получил уже давно, но встретить, кроме первого раза, координаторов ни на одном из митингов, так и не получилось. То ли они не приходили, то ли уехали из страны, то ли он их банально не нашёл, хотя это вряд ли. В интернете и «Телеграмм» они тоже пропали. Оставалось подозревать, что после первой встречи их всех задержали. Посетить контрольные точки всё же было нужно.

Сути дела это не меняло. Побуянить, подраться и поорать требовала душа, здоровое молодое тело, плохо соображающие мозги и довольно крупная сумма денег, выданная авансом за всё то же самое, что и так хотелось. * * *

Хоссейн ибн-Сауда вместе с двумя своими земляками тоже собирались на местные протесты. Правда цель у них была совершенно другая. Являясь богатым, он ни во Франции, ни в Москве не собирался заниматься хищением чьего-либо имущества, а будучи в своём уме, не планировал бить стёкла и поджигать покрышки и машины, в отличие от многих соплеменников. Его, как и его сокурсников друзей, интересовали девушки. Будучи по-восточному неотразимыми они слегка настойчиво, но без насилия и грубости, знакомились, и по взаимному согласию проводили весь комплекс развлечений доступный представителям разных полов.

Хоссейн был без ума от русских девушек. И если в обычной обстановке очень часто всё срывалось из-за того, что попадались замужние или уж очень эмансипированные дамы и приходилось прикладывать достаточно много усилий для преодоления излишнего напряжения, опасений или откровенного страха, даже при знакомстве со свободными, то в условиях накопления повышенного адреналина, многие барьеры снимались сами собой. Последний раз, успешно заступившись перед полицией, удалось познакомиться с очень даже перспективными барышнями и был шанс пересечься с ними вновь.

После похищения старшего брата отец настаивал на телохранителях и даже направил одного ещё в Париже. Но под ультиматумом сына, отозвал, мешающего нормальному общению со сверстниками, профессионала, успокоившись наличием большого числа земляков среди друзей, которым, втайне от сына приплачивал за присмотр. Да и кому нужен младший.

Немного обрадовал молодого араба, встреченный по приезду в Москву француз. Он хоть и был безбашенным, но имел много знакомых и умел хорошо отдыхать. Единственное, что Хоссейн не разделял, так это способы участие Пьера в митингах и взгляды на понятия свободы. Но они никогда и не договаривались встречаться на протестах. * * *

Ближе к ночи на Пушкинской площади стали появляться, совершенно с разных сторон, молодые люди спортивного телосложения с рюкзаками за плечами. Особо ничем не отличаясь от большинства собравшихся, тем не менее в их действиях просматривалась какая-то целеустремлённость, значительная осознанность своих действий и знание происходящего. Они встречались о чём-то негромко переговаривались и рассеивались в разные места увеличивающейся толпы, наивно полагая, что за ними никто не следит, и кто они такие не знают. Среди них как свой чувствовал себя и Фурнье. И только отдельные фразы, звучащие иногда, могли бы натолкнуть сообразительных представителей этой «фауны» на правильные выводы:

— А где Геныч? Странно. Не пришёл.

— И Стаса я не видел… Но это всё ладно. Лично я последний перевод не получил…

— Многие не получили, но есть и те, кто успел…

Среди боевиков, «сообразительных» уже не осталось, а это были именно боевики, которые распределялись в толпе для создания провокаций и беспорядков. А те из их знакомых, кто получил деньги, прийти уже и не могли.

Внезапно по всей площади прошло какое-то движение. Его можно было бы заметить сверху, но оттуда смотрели только те, кого на самой площади не было. Также пришли в движение Росгвардейцы и частично полиция, стоящая в отцеплении. Затем по сигналу, который услышали только кому положено, огромное количество сотрудников уголовного розыска, участковых и других спецсотрудников, одетых в гражданские одежды и находящиеся рядом с боевиками, мгновенно скрутив последних вынесли их из толпы и передали готовым к этому коллегам в форме. Особой паники это вызвать не успело, настолько всё было проделано быстро и чётко, за исключение лишь нескольких мест.

Пьер, уже успевший поучаствовать в ряде драк со сторонниками новых законов и в стычках с полицией, сумел отбиться и в этот раз. Ловко уворачиваясь среди людей, в полуприседе и постепенно перейдя на нормальное передвижение, он переместился к оцеплению и спокойно пройдя его, направился в Новопушкинский сквер. * * *

Кустов в сегодняшней операции «Нейтрал» не участвовал. Он вместе с французским полицейским собирался взять на правонарушении убийцу Эрика Дюбуа. При этом, что Фурнье также отслеживается службой наблюдения «нейтральщиков», он не знал, но это сути дела, как он думал, не меняло.

Увидев знакомые лица среди митингующих, оперативник не очень удивился и протиснулся к ним поздороваться.

— Всем привет! Аня, Дарья, Илья, опять безобразия нарушаем? Ну-ка давайте отсюда. Хватит вам на сегодня. Сейчас тут будет немного жарко. Достанется опять. Не просите потом вызволить вас.

— Сами знаем, что пора, — показав язык ответила Грицак, за что заработала в свой адрес, показанный оперативником кулак, и обещание устроить экзекуцию ночью.

Проследив, что знакомые ушли с площади, Кустов потерял из виду и Леруа и Пьера. Пока он их искал, началась операция нейтрал. Это ещё больше всё перепутало. Одно радовало, когда всех кого надо задержали, Дарьи на площади уже не было и за неё можно было не переживать. Оцепление выстроилось в коридоры, чтобы организованно направлять расходящихся, после чего через громкоговорители прозвучали первые призывы покинуть несанкционированный митинг и прекратить противоправные действия.

— Ваш фигурант направляется в сторону Новопушкинского сквера. Прячется, нагнувшись в толпе, — дозвонившись доложил по телефону Зверев. — Ловкий. Зараза. И дерётся здорово. Двух оперативников вырубил.

Иван найдя глазами Жан-Мари и махнув ему рукой, подзывая к себе, ответил:

— Понял тебя, Анатолий. Теперь есть повод и у нас его в СИЗО закрыть, а там как прокуратура и суд решат. Веди его дальше, — и уже подошедшему Леруа, перекрикивая шум толпы и объявления, озвучил: — Нам туда. Сбежал наш гадёныш.

И они вдвоём стали прокладывать путь в нужном направлении. * * *

Удалившись от центра митингующих, друзья разделились. Почти все отправилась в метро, так как жили достаточно далеко. А Илья, Дарья и Аня свернули в переулок, решив прогуляться. Полной неожиданностью, для обеих сторон стала встреча с Пермаковым и Берёзиным.

— Вот так удача! — разведя руки обрадовался Берёза.

— И не говори, Серый, — оглянувшись кругом, подтвердил Пермач. — Щас-то нам никто не помешает почистить кое-кому рыло.

Людей почти не было, в этот момент начался сильный шум на Пушкинской и все побежали смотреть, что там происходит.

— Идите дальше своей дорогой, — стараясь, чтобы голос не дрожал, проговорила Дробот.

— А то что? — подходя ближе поинтересовался Алексей.

— А то закричим. Полиции рядышком много, — сказала Грицак.

— Нам ваша полиция по барабану. Ну задержат, ну посидим до утра. Потом всё равно отпустят. Не впервой, — Сергей взялся левой рукой за воротник куртки Дедушкина. — Ну что херкер доморощенный?! Бить будем сильно и больно.