МертваЯ

Эпилог

…он появился в доме седьмого марцета, предварив этот визит дюжиной писем, одно гневливей другого. Письма Вильгельм молча отправлял в камин, последние и вовсе не вскрывая, а после выбирал себе бутылку поприятней и напивался.Я не мешала.Я ждала.Сперва Аарона Марковича с бумагами, выправленными должным образом. Прочитав их, Диттер ненадолго застыл, а потом… боги, как он смеялся. Долго и до слез. И кажется, именно этот смех и эти треклятые бумаги помогли ему осознать, что он все-таки жив. Просто немного иначе, нежели другие люди. А значит, сотня тысяч марок потрачена не зря…дорогие нынче дознаватели пошли.

Как бы там ни было, он появился в доме седьмого марцета, аккурат после завтрака. Плотный, несколько неуклюжий господин в дорогом костюме. Он производил обманчивое впечатление человека добродушного, возможно, несколько леноватого и не блещущего умом.Круглое личико.Пара подбородков, подчеркнутых накрахмаленным воротничком. Пухлые щечки с ямочками. И блеклые снулые глаза, которые зацепились за меня.

- Чем могу быть полезна? - поинтересовалась я, подняв бокал. Когда-то меня пытались научить различать оттенки алого по преломлению цвета, а заодно уж и само вино читать, но увы, не вышло.

- У вас мой сын, – господин осмотрелся.

Да, знаю, особняк наш производит впечатление несколько гнетущее, но это если с непривычки. Впрочем, вырабатывать оную господину не стоит.Я хлопнула ресницами.Ротик округлила.А он поморщился.

- С кем я могу побеседовать? – на лице его появилось выражение раздраженное, за которым просматривалась плохо скрытая брезгливость. - Серьезно.

- Со мной.

Я потрогала пальчиком губу.

- Фрау…

- Вирхдаммтервег, – любезно подсказала я. – И вы мне не нравитесь.

Полагаю, неприязнь была взаимной, но в отличие от меня господин старался казаться вежливым, а потом у него всего-то глаз дернулся, выдавая эмоции.

- Где ваш супруг?

- Там, - я указала пальчиком на лестницу. – Наверху. Или внизу. Еще в кладовые порой заглядывает. Я ему говорю, что не стоит. Наши кладовые, они не совсем, чтобы кладовые… главное, понимаете, если потеряется, ищи его потом… он, конечно,теперь покрепче, чем раньше,и убить его сложно, но вот… все равно волнуюсь.

Я говорила быстро и тем тоненьким дребезжащим голосочком, который так раздражает мужчин.…а ещё он явился не один.Господина сопровождало четверо типов весьма внушительного телосложения и наружности характерной. Этаких берут с собой в места не самые благополучные, исключительно острастки ради, но вот в приличный дом тащить…

- Послушайте, фрау, – господин снял шляпу-котелок и промокнул лысинку, которая проглядывала сквозь серые нити волос. - У меня категорически мало времени. А потому вы или добровольно отдадите мне этого несносного мальчишку,или…

Четверка подвинулась ближе.Угрожают? Вот это наглость! Мне, в моем доме, угрожают… и не боятся, что в жандармерию заявлю? Или… господин явно из тех, кто привык решать подобного толку вопросы. И жандармерией его не испугать.

- Грета? - дядюшка объявился не то, чтобы не вовремя, но вот я бы предпочла обойтись без его присутствия. – Что здесь происходит?

А толстяк с явным облегчением выдохнул.

- Я пытаюсь объяснить фройляйн, что мне нужен мой сын… однако… я предпочту решать вопрос с кем-то, более компетентным…

Меня ещё и оскорбили.Нет, это начинает надоедать. И я улыбнулась ближайшему из четверки. Широко. От души. Так, чтобы точно клыки разглядел. Он и разглядел.Взбледнул как-то…а нервы при такой работе тренировать стоит.

Дядюшка же мой хмыкнул и сказал:

- Боюсь, вам придется уйти, как есть… Гретхен не любит делиться.

- Чем? – толстяк не понял.

- Ничем, - честно призналась я. - А вы мне, повторюсь, еще и не нравитесь.

- Это плохо…

- Отец?

А вот и Вильгельм. К счастью, приятно трезв и даже приодеться изволил, пусть и в домашнее, но костюм из серой шерсти сидит на нем отлично. Поблескивают запонки, переливается всеми оттенками алого рубин в булавке для галстука.Волосы зачесаны.На лице – мрачная решительность. С такой физией только подвиги и совершать, а не с родителями встречаться…

- Чудесно. Мальчик мой, мы уходим… надеюсь, ты понимаешь, что сопротивляться не стоит.

- Почему? – искренне удивилась я.

- Потому что мой отец, как всегда, излишне самоуверен, и полагает, что четверых… пятерых, включая его самого, магов достаточно, чтобы справиться со мной… и не только со мной.

Маги, стало быть…Я пригляделась.Точно, маги… и такие крепенькие, серьезные… из тех, кому случалось побывать в разных передрягах. Особенно вот тому темненькому досталось. Ишь, оглядывается… чует, что все не так просто, как ему рассказывали. Раз выжил, следовательно,интуиция работает.И сейчас она ему нашептывает, что лучше бы решить дело миром.Я выпустила когти.И зевнула.

- Вильгельм…

- Не спешите, – попросила я, и дом присоединился к моей просьбе. Громко хлопнула входная дверь. Окна затянуло тьмой, а заодно уж появилось острое чувство, что за нами наблюдают. И это постороннее, явно нечеловеческого происхождения, внимание не могло остаться незамеченным. – Присядьте. Поговорим…

Присаживаться господин не собирался. Он окинул меня оценивающим взглядом и сказал:

- Это мой сын…

- Уже нет, - я позволила себе перебить гостя. И уточнила: - Юридически. Видите ли, когда ваш сын явился в храм и обратился с просьбой,и та была услышана, он отказался от рода и всего, что с ним связывает. Таким образом, с юридической точки зрения он стал сиротой. И это положение закреплено в пакте Юстаса Смиренного… после храм, признав его недееспособным…

…в тишине было явственно слышно, как заскрипели зубы Вильгельма.

- …передал его в богадельню, которая формально находится на попечении городских властей…

…а уж с ними договориться было куда как проще.

- И это в свою очередь позволило мне усыновить несчастного сироту…

…выражение лица сиротки стоило многого, а уж зубами заскрипели оба…

- Вы… что сделали? - поинтересовался толстяк, вытирая пот.

- Усыновила. Движимая исключительно чувством милосердия…

…Вильгельм закрыл лицо руками.Плечи его вздрогнули.И снова вздрогнули. И… смеяться он тоже умел, а дом отозвался, и уже его призрачный потусторонний xохот заставил магов отступить к двери. О да, не всем чужакам здесь рады.

- Но… - толстяк сглотнул. – Но… он же вас старше!

- Нигде в законодательстве не указано, что дитя должно быть моложе матери…

Дитя икало.Надеюсь, от смеха.

- Но… но это же… подразумевается.

Я махнула рукой:

- Подразумевать можно многое, но… вы же понимаете, что коронный суд не может опираться на какие-то там… подразумевания.

…подозреваю, что ввиду нового прецедента кое-какие нормы пересмотрят. Но, к нашему счастью, закон обратной силы не имеет.

Толстяк утратил изрядную долю уверенности и тихо спросил:

- Зачем он вам?

Я пожала плечами: честно говоря, понятия не имею. Привыкла я к нему, наверное, а может, не я, но это место. И раз уж я к нему привязана, то… почему бы и нет?

- В таком случае, может быть, мы сумеем договориться?

…увы…

Дом он покинул спустя два часа в крайне раздраженном состоянии. И подозреваю, что от попытки увезти Вильгельма силой, его удержало лишь появление Диттера. Трое магов против пятерых…

- Мне кажется, - сказала я, слизав капельку вина с края бокала, - тебе стоит быть более осторожным…

А Вильгельм пожал плечами и заметил:

- Он не отступится. Не умеет…

- Что ему нужно? – вопрос озвучил Диттер. И вино мое отнял. Нехорошо, однако.

- Подозреваю, наследство прадеда… два миллиона марок… я получал лишь проценты, а основная сумма… там какое-то условие, но я понятия не имею, какое именно. Что? Меня никогда не интересовали деньги и вообще… если бы все было просто, отец бы уже добрался…

Я кивнула.И сделала пометку озадачить Аарона Марковича… два миллиона марок, в конце концов, на дороге не валяются,и вообще мой долг соблюсти интересы дитяти…я переглянулась с Диттером.И он кивнул.

…и да, все оказалось совсем непросто, а я убедилась, что в каждой семье есть собственное кладбище секретов, но… это была совсем другая история.

В этой же мы построили храм.

Обыкновенный.

Простой.

Открытый для людей. И я украсила его белыми лилиями, одела на шею статуи жемчужное ожерелье, пусть без черепов, но тоже красивое, а еще, коснувшись губами холодного металла щеки,тихо сказала:

- Спасибо.

И была услышана.