Лягушка Двупланетная

11. Крулы

~* * *

~

Великий император крулов Кшаркас Девятнадцатый переживал самый отвратительный период жизни: у него началась линька. По этой причине он заперся в своей каюте и запретил даже приближаться к его двери под страхом самой страшной смерти. Его старая кожа слезала подсохшими хлопьями, царапавшими кожу новую — совсем ещё нежную и реагирующую раздражением даже на ткань. Линька у него, как у любого другого крула, длилась двенадцать циклов, и это для императора было мучительно долгим промежутком времени.

Конечности Кшаркаса Девятнадцатого никогда не ступали по землям других планет. Со времени своей коронации он и флагмана своего никогда не покидал. Так же, как и его отец, его дед и ещё семь поколений до них. Император знал, что вся галактика зовёт их пиратами, хотя сам искренне считал свой флот дрейфующей империей. Тогда, девять поколений назад, его предок Арцзаш Семнадцатый покинул родную планету из-за приближающейся вспышки сверхновой на месте их звезды. Крулы, по крайней мере горсть их, спаслась, а вот планетарная система была полностью уничтожена. Оставшись без дома, без родной планеты, крулы нуждались в том, чтобы найти новый, а потому отправились всей оставшейся империей на поиски. Однако пока они искали пригодный для жизни мир, запасы пищи иссякли, и голод уполовинил подданных императора. Наконец, подходящая планета нашлась, вот только она оказалась заселена. Жившие на ней создания только начинали своё развитие, и до полётов к звёздам ещё не доросли. Спустившись на поверхность планеты, обезумевшие от голода крулы ринулись в бой без намёка на попытки переговоров. Аборигены с камнями и палками ничего не смогли противопоставить даже самому примитивному лучевому оружию, так что и сопротивления почти не оказали.

Посчитав планету своей, крулы обосновались в захваченном посёлке на берегу моря, почти на экваторе. Всем иным климатическим условиям крулы предпочитали тепло, ведь из-за холода процессы в их организмах замедлялись, а то и вовсе приостанавливались. Посёлок, что они заняли, не позволил разместиться в низких хибарах из глины и грязи им всем. Сам император и вовсе побрезговал жилищем аборигенов, оставшись на флагмане. Впрочем, он полагал, что как только его подданные немного обживутся, для него будет выстроен просторный дворец, как тот, что был у него на родной планете. Но вскоре вскрылась небольшая неучтённая деталь: среди тех, кто остался в живых на флоте императора, были солдаты, механики космических кораблей, медики, повара, пилоты и пара инженеров. Однако никаких технологий или хотя бы информации о них из дома они не взяли. И хотя в распоряжении имелась целая планета, полная нетронутых ресурсов, у крулов не было средств, чтобы их добыть. Да и местная флора и фауна оказались весьма враждебными, так что приходилось держать оборону от них круглосуточно.

Спустя пятьдесят циклов император осознал, что эта планета им не подходит. Просто жить на ней какое-то время они могли, однако прогресс пришлось бы развивать буквально с нуля, а вышедшие из строя объекты здесь было не отремонтировать из-за отсутствия сырья. Хотя сама по себе планета была весьма привлекательной, тем более после истребления аборигенов, жить на ней крулам оказалось некомфортно. И тогда император, ещё помнивший, как конечности его ступали по траве родного мира, принял тяжёлое решение: собрать абсолютно всё, пригодное в пищу в любом виде, и покинуть планету. Подданные его взялись за исполнение приказа императора с усиленным рвением и собрали с планеты всё, что повар назвал пригодным к готовке хоть в каком-то виде. Учитывая, что на крулов не действовали никакие яды, а переваривать они не способны были разве что камни, это касалось буквально всего живого на планете. Большую часть сублимировали для компактности, резервуары заполнили водой на максимум, и император отдал приказ поднимать корабли.

До самой своей смерти Арцзаш Семнадцатый грезил тем, чтобы найти достаточно развитую планету, где уже умели строить нормальные дома и добывать и перерабатывать полезные ископаемые, но при этом не достигшую более высокого уровня, чем сами крулы. Однако при его жизни мечта его так и не исполнилась — такой планеты отыскать не удалось. Император завещал своему наследнику продолжить поиски, чтобы обеспечить его народ достойной жизнью, и несколько лет новый император Урксааз Двадцатый следовал завету отца. Однако уже он ни разу не спускался ни на одну планету, а потому перестал понимать, зачем им, крулам, вообще нужна земля. С тех пор они перестали искать то, чего так хотел Арцзаш — теперь они искали лишь то, чем пополнить запасы еды. К временам Кшаркаса Девятнадцатого именно этот поиск и стал основой жизни крулов.

Линька настолько выбивала из колеи, что император просто перестал отслеживать, где они находились, куда летели и сколько дней он уже находился в добровольной изоляции. Впрочем, он обратил внимание на то, что старая кожа сошла уже почти полностью, а это значило, что через два-три цикла он мог вернуться на свой трон на мостике. Трон этот ему ужасно нравился, тем более, что это был тот самый, который крулы забрали ещё с родной планеты. Кшаркас был ещё не стар, и за свою жизнь он часто обращался к дневникам Арцзаша Семнадцатого, полагая его самым разумным из императоров эпохи после исхода. Пусть сам Кшаркас никогда не спускался на планету, из записей своего предка он сделал вывод, что жизнь на каком-то куске космического камня может быть несравнимо более приятной, чем бесконечный дрейф в поисках еды. На его флоте голод и изобилие сменяли друг друга, неизменно приводя к периодам смуты, а будь у них какой-нибудь стабильный источник питания и материалов, не было бы и драк за них. Однако с точки зрения оснащённости, со времён Арцзаша ничего не поменялось — нужной планеты так и не нашли, технологий не придумали и не захватили. Впрочем, мысли о том, чтобы присоединиться к какой-нибудь разумной расе на её планете, предложив взамен свои корабли и возможности, императору и в голову не приходило: ещё со времён первых императоров крулов их раса признала себя высшей, буквально выдавив другую разумную ветвь со своей планеты. Любая другая раса должна была принять их как своих владык или умереть. По крайней мере, так полагал Кшаркас Девятнадцатый и все Великие императоры крулов до него.

Раздался короткий стук в дверь. Кшаркас, отдиравший именно в этот момент кусочек отсохшей кожи, от неожиданности поцарапался, отчего его раздражение взметнулось к новым высотам, и резко обернулся на звук.

— Кому там жить надоело? — рявкнул он, даже не предпринимая попыток подняться.

— Ваше сиятельное величество, — отозвался заискивающий голос командора Раукза. — Вы приказали мне доложить сразу, если только мы обнаружим углеродную органику.

— Вот как… — чуть смягчился император, пытаясь припомнить, действительно ли отдавал такой приказ. — Какая планета?

— Это целых две планеты, ваше сиятельное величество, — отозвался командор. — И там столько органики, что если мы останемся на их орбите, сможем прожить на ней больше десяти тысяч циклов, а оставшегося после хватит ещё на пять-семь тысяч циклов дрейфа без голода.

— Какая приятная новость, — хищно улыбнулся Кшаркас. — За это я не прикажу тебя казнить. Там есть кто-то, кто будет обороняться?

— Да, ваше сиятельное величество, — тихо ответил Раукз. — Но мы сейчас на самой окраине галактики. Сомнительно, чтобы здесь о нас знали. Сопротивление будет сломлено, если мы нападём внезапно.

— Хорошо-хорошо, — кивнул император. — Начинайте готовить атаку и прикажите скрыть крейсер с нашим секретным оружием. Не нужно ускоряться — я не хочу пропустить ни единого момента.

— Как прикажете, ваше сиятельное величество, — командор поклонился двери, хотя император и не мог его видеть.

— А теперь убирайся, — поморщился Кшаркас. — И не смей меня больше тревожить, пока я сам не вернусь на мостик.

Раукз не ответил, но его шаги выдали, что он послушно ушёл. Командор отправился прямиком на мостик. Если не менять скорости, они должны были достигнуть интересной планеты с органикой за сорок циклов. Этого времени было более чем достаточно для того, чтобы полноценно подготовить атаку. Впрочем, это означало такое количество дел, что разбираться с ними предстояло безо всякого отдыха. Вернувшись на мостик, Раукз первым делом отправил сообщение на крейсер, который был оборудован аннигиляторной пушкой, чтобы те включили камуфлирующие экраны. Вообще, командор не хотел использовать это оружие, поскольку после него не оставалось ничего. А лишать себя хоть одной меры еды ему совершенно не хотелось. Командор прекрасно помнил период голода, хотя и был тогда ещё ребёнком. Его отец погиб в драке за какие-то сухари, а потом мать сначала накормила детей собственным хвостом, а затем на пищу пошли и двое его младших братьев. Ему повезло выжить только благодаря тому, что была обнаружена и захвачена органика. Так что теперь, когда им выпал шанс надолго обеспечить себя едой, упускать его Раукз не собирался. И уж конечно, в его планы никак не входило расточительное отношение к потенциальной пище.

Все шесть подразделений механиков подняли по приказу, чтобы они провели обслуживание всего оборудования кораблей. Им полагалось проверить экипировку десанта, истребители, личное оружие и корабельные калибры. И всё это они должны были успеть сделать за сорок циклов. Командору, может, это время и казалось достаточным, но вот механики охотно поспорили бы с ним на эту тему. Как и всегда, не хватало им буквально всего: материалов, запчастей и рабочих рук. Однако у крулов не было принято обсуждать приказы — их должно было исполнять. Особенно если это приказы императора. Старший механик бригады, старик Бруцзац, уверенный, что уже пережил свою последнюю линьку, помнил ещё деда Кшаркаса — Жарцисса Тринадцатого. И на его фоне молодой император был крайне вменяемым правителем. По крайней мере, в период изобилия он не приказывал подавать ему к столу провинившихся крулов. А провинности Жарцисс Тринадцатый придумывал порой просто на ровном месте. Кшаркас Девятнадцатый же, по мнению Бруцзаца, настолько заботился о своих подданных, насколько это позволяла их суровая реальность, и периоды голода переживал вместе со своим народом так же, как и периоды изобилия. Хотя за еду император, конечно, не сражался.

Бригаду механиков Бруцзаца бросили на самую муторную работу — проверку лучевых пистолетов и лазерных винтовок. Ломались они редко, однако их было очень много. На флагмане, где его бригада несла службу, дислоцировались элитный императорский полк десанта, первый и второй полки командора Раукза и полк специального назначения разведки. Всего шесть тысяч крулов. И в обмундирование каждого входило по одному пистолету и одной винтовке — двенадцать тысяч единиц оружия. Чтобы успеть проверить и по необходимости отремонтировать каждую, его бригаде из пятнадцати механиков считая его самого, требовалось прорабатывать по триста единиц в цикл. Бруцзац заскрипел зубами, предвидя работу без сна и еды. Разбирая первый ящик оружия, он думал о том, почему они не занимались проверкой рутинно и постоянно, а вместо этого бросались на работу в авральном режиме.