Лягушка Двупланетная

26. Покорённый

~* * *

~

Темнота во взоре Кшаркаса развеялась через мгновение. Ещё один момент ему понадобился, чтобы осознать, что он по какой-то неведомой причине сидел, хотя точно помнил, что поднялся. В следующее мгновение, встряхнув головой, он осознал, что находился не в спасательной капсуле и что перед ним наглым образом сидело существо, каких он прежде не видел: тонкое, золотистого цвета с тускло поблёскивающими пустыми глазами на лице без носа и рта, одетое в коричневый комбинезон и как будто не живое. Ярость поднялась в его груди, и прежде чем он успел распознать другое чувство, Кшаркас рявкнул:

— Как ты смеешь сидеть в моём присутствии?

— И вам здрасьте, ваше величество, — раздался высокий, но приятный голос, лишённый всяких эмоций, а на лице существа не отразилось ни единого движения. — Выспались?

— Что? — взревел император, поднимаясь на ноги и угрожающе нависая над ним. — Низшее существо вроде тебя должно стоять передо мной, императором крулов, на коленях с опущенной головой! Прикажу подать тебя к столу зажаренным заживо!

— Ох… — оно подняло лицо. — Низшее существо вроде меня разрушило генераторы жизнеобеспечения на вашем флагмане и узел связи, а потом подорвало четвёртый крейсер. А ещё именно благодаря мне спаслись все те ваши поданные, которые выжили. Это меньше двадцати процентов, если что.

— Что? — Кшаркас отступил на шаг. Ярость схлынула, сбитая удивлением, и до его разума наконец добрался вопль инстинктов — существо было опасным.

Голос, который император приписывал существу, зазвучал снова, кратко обрисовывая текущее положение дел. Кшаркас определённо не относился к тем, кто просто верил кому-либо на слово, однако всем естеством ощущал, что в ни в одном обронённом слове не было ни капли лжи. Поражение казалось ему чем-то близким в невозможному, а уж пленение, о котором явственно говорило изменившееся помещение и существо напротив, и вовсе выходило за рамки его воображения. И тем не менее он почему-то знал, что всё обстояло именно так, как произносил высокий голос. Дослушав краткую сводку, император осел на стул и обессиленно опустил голову на руки.

— Мы потерпели поражение? — этот вопрос он задал скорее просто в воздух, не ожидая и даже не желая слышать ответ. — Как это могло произойти?

— Мы знали, как вы ведёте боевые действия, так что разработали план, который мог бы с этим справиться, — всё же отозвалось существо. И хотя никаких изменений тона не было, последняя фраза прозвучала как будто чтобы добить: — И теперь вы в плену.

Ему требовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Кшаркас уставился в пол, пытаясь собрать мысли и упорядочить их, но у него едва ли выходило это сделать. Осознание проигрыша и плена пришло к нему ещё до того, как это было озвучено, и даже принял этот факт он довольно быстро. Всё же та жизнь, которую вели крулы, довольно отчётливо делила всех существ на хищников и жертв. И теперь император был жертвой. Однако мысли о поражении мало занимали его — куда сильнее в голове билось осознание того, что говорили инстинкты. А они говорили, что его в любой момент могут убить с такой лёгкостью, что он не успеет этого даже осознать. Страх оказался новым чувством, которое заставляло держать всё его тело в напряжении, хотя разумом Кшаркас понимал, что никакое напряжение и готовность нападать или защищаться ему просто не помогут. История его народа подсказала, что будет дальше. И почему-то принять этот факт ему оказалось на удивление легко. Едва это произошло, император обречённо поднял голову, чтобы посмотреть на своего предполагаемого палача.

— Когда назначена казнь? — он с трудом протолкнул слова через напряжённую глотку.

— Она пока не назначена, и я не знаю, случится ли это вообще, — к удивлению Кшаркаса отозвался голос, а голова существа склонилась набок. — Давайте попробуем начать разговор сначала. Меня зовут Орина. Я кто-то вроде парламентёра сейчас.

— Кшаркас Девятнадцатый, император крулов, — представился он.

Последовавший разговор озадачил императора: существо задавало вопросы об истории его народа, ненароком выдав тот факт, что победители сражались впервые за очень долгое время. В его голове не укладывалось, как кому-то совершенно без опыта удалось одолеть многочисленную, прошедшую через множество боёв армию. Даже если его генералы устроили настоящую неразбериху, уж пилоты-то по месту боя должны были по крайней мере задавить числом. Однако спрашивать, что и как всё-таки произошло, почему-то было страшно.

Кшаркас рассказал о том, как его народ начал вести кочевой образ жизни. Он и сам признавал его рациональным, даже если где-то в глубине своих мыслей хотел вернуться к изначальному плану найти новый постоянный дом. За время его рассказа лицо существо ни разу не изменилось никоим образом, так что император не до конца понимал даже, слушает ли оно его. А потому говорить он старался кратко, не вдаваясь в подробности. Ему казалось, что ложью лишь вызовет опасный гнев, а в связи с правдой можно было даже не рассчитывать на унизительную жалость. Закончил рассказ-рапорт Кшаркас тем, что изначальные цели покинувших родной дом императоров утратили всякий смысл.

Дальнейшая беседа показалась императору совсем уж странной. Орина не обвиняла его, не угрожала, а лишь говорила о рациональности и выясняла некоторые подробности, будто пытаясь найти в словах Кшаркаса повод сохранить ему и его народу жизнь. Он не мог этого понять. Она определённо была не тем существом, которое стремилось всеми силами избежать убийства — уничтожив генераторы на крейсере, она обрекла часть крулов на крайне жестокую и мучительную кончину. И инстинкты говорили, что остаткам его народа она могла даровать смерть куда более лёгкую. Но как будто это совершенно не соответствовало её интересам и желаниям. Однако та сила, которую Кшаркас ощущал, заставила его гордость склониться. Наконец, разговор был окончен, и Орина поднялась.

— Я передам ваши слова тем, кто будет принимать решение по поводу вашей дальнейшей судьбы.

— Постойте, — император сначала встал, а затем опустился на колено и склонил голову. — Именно вы были тем, кто провёл атаку таким образом, чтобы мы потерпели поражение. Я признаю себя и свой народ побеждённым. Теперь, если это уместно, я хотел бы, чтобы именно вы приняли мою жизнь.

— Я же сказала, я не принимаю таких решений, — ноги Орины исчезли из поля зрения Кшаркаса.

— Не важно, — император покачал головой, но взгляда так и не поднял. — Даже если решать будете не вы. Однако если нам позволено будет жить, я и мой народ в вашем распоряжении.

— Это я тоже передам, — отозвалась она тем сухим голосом, а через мгновение ощущение присутствия исчезло.

Инстинкты, заставлявшие держать тело в напряжении, смолкли, и Кшаркас поднял голову. Он остался один. Помещение, где он находился и которое прежде не рассматривал внимательно, оказалось идеальным кубом без единой щёлки. Куда девалась Орина, было совершенно неясно, ведь не было двери, куда она могла бы выйти. Она просто исчезла, будто растворившись в воздухе. Кшаркас поднялся с пола и уселся на стул, погружаясь в тяжёлые размышления. Ему казалось, что прошло всего мгновение между тем, как он был великим императором устрашающей империи, и тем, как оказался пленником самого опасного из когда-либо виденных им существ. Теперь, когда эмоции не сбивали с толку и не туманили разум, у него было время разобраться с прошедшей беседой.

Для начала он решил принять тот факт, что с того момента, как мир погрузился во тьму на спасательной капсуле, до того, как он очнулся здесь, прошло несколько больше одного мгновения — быть иначе просто не могло. Однако, сколько циклов он пропустил, Кшаркас не знал. Его мундир был целым и чистым, не было ощущения приближающейся линьки, последствий ранений он тоже не чувствовал. Тем не менее неизвестный промежуток времени для него просто не существовал. Это было досадно. Теперь, прокручивая в голове разговор с Ориной снова, император понял, что она отвечала на все его вопросы. Из-за полного отсутствия интонаций было неясно, испытывала ли она досаду или недовольство от того, что приходилось говорить с ним, но всё же он подумал, что если спросит о подробностях поражения, она расскажет.

Поначалу время невыносимо тянулось в ожидании неизвестности, но вскоре полностью утратило значение. Кшаркасу казалось, что Орина только что исчезла, и вместе с тем этот момент то становился бесконечно далёким, то и вовсе вызывал сомнения в факте своего существования. Император даже не был уверен, в реальности всё происходит или ему снится необъяснимый кошмар. Чтобы развеять это сомнение, он сжал кулак с такой силой, что когти пропороли кожу. Боль убедила его в том, что он не спал. Помещение было настолько маленьким, что он мог только сидеть на стуле или делать вдоль стены несколько небольших шагов. Чтобы улечься нужно было сдвинуть мебель, но ему казалось, что делать этого было нельзя. Наконец, неизвестное количество времени спустя, в углу снова кто-то объявился. Кшаркас был голоден, а потому, лишь уловив запах органики, он дёрнулся, а затем поднялся, нависая над маленьким существом.

— Кто ты? — пророкотал он прежде, чем его нагнали сигналы инстинктов.

— Орина, — отозвалась она и залепила рукой по лбу. Впрочем, по ощущению опасности, исходящей от неё, Кшаркас это уже и так понял. Хотя теперь выглядела она так, будто он мог переломить её тело пальцами, инстинкты говорили, что попробуй он это сделать, останется либо без руки, либо без головы. — Надо было предупредить же… — тем временем продолжила она. — Пока что к вам могу входить только я. Это место окружено… Хм, в вашем языке нет такого слова. Обозначим это особой управляемой энергией. С её же помощью я некоторое время занимала то тело, в котором приходила раньше. Потому что мне нужно было подлететь к вам так, чтобы ваши датчики органики меня не засекли.

Император всё понял и сразу же озвучил свои мысли — тот метеорит, к которому он слишком быстро потерял интерес, оказался ключом ко всему сражению. Если бы только он отдал приказ уничтожить его… Впрочем, почти сразу он понял и то, что у него ничего бы не вышло, даже используй они самую мощную пушку. Он вообще не был уверен, что способ убить Орину существует — исходящая от неё сила подавляла подобно энергии от вспышки сверхновой.

Оказалось, что Орина сама ещё ничего не решила и ни с кем не говорила о нём и его народе, о состоянии которого Кшаркас не имел ни малейшего представления. Почему-то он полагал, что его подданные в каком-то совершенно ином состоянии, нежели он сам. Кроме того, она принесла ему еду и воду, что по меркам крулов было невероятной щедростью. За время разговора помещение неизвестным образом преобразилось. Орина взмахнула рукой, и та сила, что подавляла Кшаркаса, всколыхнулась, после чего в одной из стен появилась дверь, сама комната увеличилась, а место у стены заняла кровать достаточно большая, чтобы император мог с комфортом на ней улечься. Таких технологий просто не могло существовать, а потому он решил, что это действие той особой энергии, о которой она говорила прежде. Управляя ей, Орина продолжала говорить с Кшаркасом, как будто делать это было для неё так же естественно, как дышать. И это ужасало его лишь сильнее.