Не выпускайте чудовищ из шкафа

Глава 26. Четверка мечей

«В классическом толковании аркан означает отстраненность, отделенность человека от близких и родных, его погружение в себя, вызванное некими внешними или внутренними проблемами…»

«Малый толкователь карт и гадальных арканов», выпущенный под редакцией Общества любителей Предсказаний и рекомендованный для домашнего применения лицам, не обладающим истинным даром Прозрения.

Идея была не самой лучшей.

Бекшеев подозревал это с самого начала, но сейчас, глядя на расстилающийся вокруг лес, окончательно в том уверился.

Шаг.

И чавкает грязь под сапогами. Сапоги чужие, слегка великоваты, но если на носок, то самое оно. Так ему сказали. И носки выдали, тоже чужие, пусть даже чистые, выстиранные до скрипа. Из собачьей шерсти. И свитер такой же. От него неуловимо пахло чердаком и хозяйственным мылом. И хотелось отказаться, гордо заявить, что он своей одеждой обойдется. Но это было бы полной глупостью.

И Бекшеев смолчал.

Матушка вот насмешливо посмотрела, будто догадываясь и о мыслях, и о сомнениях. И снова не стала отговаривать. Наоборот, во взгляде её примерещилось одобрение.

Ничего.

Справится как-нибудь.

- Далеко тут?

- Если до берега, то километра два будет, - сказала Зима, прищурившись.

Зверь держался рядом.

И стал с прошлого раза будто больше. Стала. Это самка. Хотя, конечно, звери к размножению не способны. Об этом много писано. Влияние силы на живой организм не проходит бесследно.

А еще писали о том, что реакция отторжения – естественна. Как и подспудный ужас, который испытывает человек при виде зверя.

Ужаса Бекшеев не испытывал, равно как и отторжения. Одно лишь голое привычное любопытство.

- Может, вы назад? – предложила Зима.

- А вы?

- А я с нею, - Зима потрепала существо по холке и то вяло качнуло хвостом. – Пройдемся туда, а потом к Яжинским. Я вот подумала, что Мишка, если что и нашел, то вряд ли далеко от дома. Если далеко, его бы раньше хватились. А так он уходил на час-другой, потом возвращался. И стало быть, место где-то там, в очерченном круге.

Хорошо бы.

Пару километров Бекшеев как-нибудь да выдержит. Постарается.

Не так он и слаб. И да, пусть не воин, но… но тоже на что-то способен, кроме как бумажки перебирать. Тем более, что сейчас и с бумажками не выйдет.

Нельзя ему.

Противопоказано.

А вот прогулки по лесу – наоборот. Ему еще там, в Петербурге, так и сказали. Мол, гулять надо больше. Вот, можно представить, что Бекшеев и выполняет рекомендацию.

Да.

Зима двигалась мягко, как-то… не по-человечески. И снова чуть дрогнул, поплыл силуэт её. А зверь и вовсе скользил меж деревьев, то исчезая, то снова появляясь. И тогда узкая его морда поворачивалась к Бекшееву. А в глазах…

Звери не разумны.

Звери принимают отпечаток силы и личности создателя. Или того, к кому их привязывают. Но сами по себе не разумны. А потому подозревать зверя в том, что он над тобой смеется, глупо.

- Вы как? – Зима оказалась рядом. – А если Мишка нашел не жилу?

- А что тогда?

- Не знаю… скажем, чью-то заначку? Ведь здесь же и до шахт кристаллы добывали. И потом тоже добывали не только в шахтах. А когда и в них… ну, это непросто, конечно, но человек знающий найдет способ укрыть сокровище. А потом вынести.

- Там охрана.

- Охрана. А потому таскать по одному камешку… вот смотрите. Что вы о шахтах вообще знаете?

Она подстроилась под его шаг.

- Ничего, - вынужден был признать Бекшеев. – Статистические данные? Количество персонала? С разбивкой на категории. Оклады. Траты на обслуживание… добыча?

Он полистал те альбомы. И карты тоже. Пусть даже по привычке, чем в надежде найти действительно полезную информацию.

- А устройство?

Она остановилась, принюхиваясь к чему-то.

- Не особо.

- Шахты бывают горизонтальные и вертикальные. И еще наклонные. Ну тут просто, одни идут вниз, другие – в сторону. Третьи и вниз, и в сторону. Любая шахта по сути большой коридор, от которого отходят отнорки поменьше. Скажем, одни на поверхность, чтоб воздух шел. Это сейчас воздуходувные машины есть. А раньше просто вон пробивали дыры. Ну и не только для воздуха. Вытаскивали руду. Или машины спускали. Людей. Если без плана, то со временем это все превращалось в лабиринт. Я сама в этом не больно-то разбираюсь, но знаю, что в шахты брали с пяти лет.

- Это незаконно.

- Когда платят неплохо, то почему и нет? Особенно, если другой работы нет. Так вот, тогда-то уже истощаться стали. Били пробные. А тут чем шире, тем оно дороже. Вот и делали совсем-совсем узкими. Взрослый в такую не просунется.

А ребенок – вполне.

Бекшеев остановился.

- Плохо?

- Нет, - он ощутил раздражение. В конце концов, не такой он уже и немощный. Даже обидно. Она вон и не запыхалась даже.

И он не запыхался.

Нога, к слову, почти не болит.

- Воздух тут хороший.

- Это да, - Зима вдохнула полной грудью. – Так вот, я к чему… если кто-то там, внизу, нашел гнездо? Бывает, чтобы вот так, здоровое. Но не доложился, как по правилам надо. А прибрал. Припрятал. В отвалах там или еще где. Но внизу. Охрана-то на основных выходах стояла, чего ей на глубине делать-то? А вот в воздуховод тот же, или в боковой рукав мог и ребенок спуститься. И спускался, но…

- Но что-то случилось, и камни остались внизу.

- Именно. А Мишка бумаги отца нашел. Тот, как я поняла, собирался найти потерянную жилу… тут порой находятся желающие, хотя, конечно, не на моей памяти. Ну и вот…

Зверь вынырнул за спиной.

И Бекшеев затылком ощутил внимательный его взгляд.

- Мишка и решился проверить. От отчаяния. У него ведь любовь. И ни гроша за душой. А Сомов, сколь знаю, свою Софочку собирался в Петербург отправить. То ли в гимназию какую, то ли еще куда… в общем, Мишке туда было бы не добраться.

Тут, пожалуй, она права.

Мог ли мальчишка, перед которым маячило расставание с любимой, сделать глупость и сунуться под землю? А то… еще как. Не он первый, не он последний. Пусть даже и не под землю, пусть даже в принципе.

- А там ему подвернулся клад. Но…

- Почему он его сразу не вынес? – нога поскользнулась на мокрых листьях, и Бекшеев, взмахнув руками, стал падать.

И был остановлен.

- Осторожно, - сказала Зима, помогая вернуть равновесие. – А не вынес… мог сперва не понять, что за оно. Или нет, если он там искал альбит, то должен был бы знать, как тот выглядит. Надо бы в библиотеку. Информация ему нужна была бы… да, в библиотеку. И с Сонечкой. Может, ей чего рассказал… так вот, нашел он клад. А дальше? Вытаскивать? И куда прятать? В доме найдут. Там людей много, да и Яжинский вполне себе может в чужие вещи нос сунуть. И сует, я думаю, регулярно. Продавать? Опять же, кому? Таких знакомых у него не было. Или были, но скорее отцовы, которые бы Яжинскому донесли.

И снова Бекшеев согласился.

- Да и если бы он сразу все вытащил, цены бы не дали. Сказали бы, что камушков много… ну или вообще опасался, что просто отберут. Дадут по шее и все.

- Мог бы пойти к ювелиру. В конце концов, кристаллы не краденые. Еще бы и награду получил.

- Мог бы. А тот стал бы говорить не с Мишкой, потому как по закону Мишка еще несовершеннолетний, а с его батюшкой. Как по закону положено.

Этот момент Бекшеев как-то из виду выпустил.

- Яжинский, конечно, своего бы не упустил. Но Мишке и рубля не досталось бы. Да… так что нет, в смысле, ему выгоднее было с Барским. Пусть тот и платил десятую часть от силы, но Мишке и того показалось за глаза. И да, поэтому и камни ему было интересно носить понемногу. Чтобы создать иллюзию, что их там и вправду жила. А раз так, то сам Мишка нужен.

Зима удержала.

- Погоди, тут высоко. Знаю это место. Берег здесь коварный.

И вправду коварный. Вот щетка черничника, голого по зиме, с редкими сухими листочками и прилипшими комками снега.

Вот камень.

И вот обрыв. Кипящее море там, внизу. Оно ярится, наскакивая на берег. Гремит. Бросает клочья драной пены, как кружева.

- Эй ты, - Зима хлопнула по бедру и пожаловалась. – Все имя никак не придумывается. Хотя ей оно не особо надобно. Но ведь положено.

- Положено. И на учет ставить.

Она поморщилась.

- Поставлю, - а потом достала из кармана тряпку и сунула под нос твари. – Ищи… ищи этот запах.

Тряпка была бурой.

Кровь?

И где её Зима взяла, спрашивать не след. Бекшеев и не будет. Он стоял над обрывом, опираясь на трость. Сизое небо.

Тучи клочьями.

Море там, внизу. Грохот волн. Холод. Пока не такой, чтобы мучительный, но тянет шапку надеть. Ему её дали вместе с курткой, вязаную, черную.

Нелепую.

- Ищи, - Зима оттолкнула тварь и та завертелась, точно пытаясь поймать собственный хвост. – Давай. Кругом идти… кругом!

- Думаете, поймет?

- А куда она денется, - тряпка исчезла в кармане. – Тут и вправду… красиво. Спокойно. Было… я на берегу люблю, правда, обычно там, у города… хотя тут куда ни пойди, а рядом берег. Раньше вроде как остров был побольше. Некоторые полагают, что едва ли не в два раза, а море вот поднимается. Или он опускается. Ничего в этом не смыслю.

Тварь описала полукруг и отошла.

И еще один.

И третий. Она двигалась неспешно, и тонкий нос её шевелился, вбирая запахи. Столько дней прошло, сумеет ли найти хоть что-нибудь?

- Почему именно Дальний? – поинтересовался Бекшеев.

Вопрос был личным. И в корне неправильным.

- В Петербурге сыро. И… Одинцов не рассказывал?

- Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы обсуждать подобные вещи.

- А насколько?

- Было время, я консультировал полицию. Пару раз. По его просьбе. Ну а потом… потом он помог мне выбраться. Кстати, именно он предложил перевод. Сказал, что дар – отдельно…

- А мозги – отдельно, - закончила она.

- Извините, если лезу не в свое.

- А перестанешь?

- Постараюсь, - честно сказал Бекшеев. – Но не уверен, что получится.

- А ты? Почему Дальний. И почему Одинцов считает, что ты свихнулся?

- А он так считает?

- Не уверена, что теперь. Но сказал, чтоб была поосторожней. Ты одержим. Чем?

- Статистической ошибкой, - говорить над морем легко.

И дышать тоже.

И холод этот, он остается снаружи. Старая куртка неплохо держит тепло, как и свитер, и эти вот чужие носки из собачьей шерсти. Сказать кому из старых знакомых, так не поверят.

И к лучшему оно.

Бекшеев сделал глубокий вдох, и показалось, что этот, солено-горький сырой воздух, проникая внутрь тела, выдавливает оттуда что-то, болезненное, гнилое. Дымы Петербурга? Собственные страхи? Что-то кроме?

Не важно.

Зверь почти исчез, но Зима стоит. Рядом. А ведь тот, кто убил, почему он просто не сбросил Мишку? Тут ведь толчка хватит, если к краю подвести.

Или…

Убийство действительно было спонтанным. Он просто не успел просчитать последствия.

- Так что за ошибка-то? – она явно не отличалась терпением.

Княжна Одинцова.

Скандальный брак, потому что война войной и всякое случается, но это же не значит, что можно нарушать законы высшего света? А Одинцов нарушил. И она тоже. Но она вряд ли вовсе догадывалась о существовании тех душных законов. Одинцов же… поверил, что все изменится?